– Да у нас и район-то – не приведи господи, –
жаловался он. – Жуткое ПТУ, где нет ни одного нормального подростка, все
употребляют наркотики, пьют, воруют, дерутся. Школа тоже есть,
общеобразовательная, и тоже не подарок, дня не проходит, чтобы милицию не
вызывали. То дети подерутся между собой, то возле школы какого-нибудь пацана
поймают, чужого, и изобьют. Как бес в них вселился. Никогда раньше такого не
было. А в семьях что творится – ужас! Мужья бьют жен, жены – детей, дети –
стариков, собак и кошек мучают. Куда мы все идем – не понимаю. Вроде и пить
народ меньше стал, и заработать есть где, откуда столько злобы в людях – ума не
приложу.
– Вы сказали, что раньше такого не было, –
заметила Настя. – Это что, недавно началось?
– Да где-то с полгодика, – объяснил словоохотливый
участковый. – И ведь что обидно, я раньше в соседнем муниципальном округе
работал, только в прошлом году сюда перевелся, так там – тишь да гладь. Прямо
пансион благородных девиц. Знал бы, ни за что бы переводиться не стал. Все
из-за пацана своего. Здесь английская спецшкола прямо рядом с отделением
милиции, я туда сына отдал, ну и перевелся сюда, чтобы по утрам его возить,
присматривать, если что… Сами понимаете.
– А там, где вы раньше работали, всегда спокойно было?
– В том-то и дело, что нет. Когда я переводился, что
тут – что там, всюду было одинаково. Я потому и подумал тогда, что мне без
разницы, где работать. Нагрузка примерно одинаковая. Кто ж знал, что все так
переменится.
– Как вы думаете, почему? – спросила Настя, сама
теряясь в догадках. – Может быть, на вашей территории какая-нибудь
преступная группировка воду мутит? Поставляет ребятишкам наркотики, например.
– Нет, я бы знал, – покачал головой
участковый. – Может, сделать с ними ничего не смог бы, это точно, но знать
– знал бы. Да и чего тут ловить-то группировкам этим? Жилые массивы, ни тебе
фирм, ни автосалонов, ни банков. Гостиница, правда, хорошая, а так больше
ничего и нет. У соседей и то больше объектов, которые могли бы привлечь
внимание, но у них все тихо.
– Ничего не понимаю, – пожала плечами
Настя. – Почему же у них так спокойно, а на вашей территории так плохо?
Должно же быть какое-то объяснение.
– Наверное, – развел руками капитан. – Вы
там, на Петровке, высоко сидите, далеко глядите, вам и карты в руки.
Настя вернулась на работу расстроенная и уставшая. «Восьмерка»
ей не померещилась, но все равно непонятно, откуда она взялась. Неужели
Институт? Не эту ли «восьмерку» имел в виду несчастный Войтович, когда писал:
«Корни нашей вины уходят в бесконечность»? Горизонтальная восьмерка – знак
бесконечности…
3
– Виктор Алексеевич, у меня в голове полный сумбур. В
этом Институте что-то происходит. Мне нужен эксперт по антенно-фидерным
устройствам.
– Стоп, стоп, не так быстро, – поморщился
Гордеев. – Успокойся и давай все с самого начала.
– Я хочу понять, не стоит ли на крыше Института
какая-нибудь хитрая антенна, которая в одну сторону направляет излучение волн,
благотворно влияющих на нервную систему, а в другую сторону идет что-то типа
«обратной петли» с совершенно противоположным эффектом. Обратная петля всегда короче
и более узкая, что мы и видим на карте. Видите, зона «спокойствия» больше, зона
интенсивных агрессивных проявлений – меньше. Но смыкаются они как раз в том
месте, где стоит этот чертов Институт. Очень похоже, что разгадку всего, что
происходило вокруг Войтовича, нужно искать здесь.
– И как ты предполагаешь искать эту самую
разгадку? – поинтересовался Гордеев. В зубах его была зажата дужка очков,
которую он по привычке грыз в минуты раздумий, из-за чего речь его казалась
шепелявой.
– Мне нужен человек, разбирающийся в электромагнитных
излучениях и хорошо знающий проблематику Института. Но это должен быть человек
не из Института.
– Почему? Ты что, подозреваешь всех сотрудников до
единого?
– Конечно, нет, но все равно…
– Я поищу. Что еще? Убийство Галактионова ты
собираешься раскрывать или теперь у тебя новое хобби – физика волн?
– Когда я пойму, что происходит в Институте, я скажу
вам, кто отравил Галактионова.
– Ну-ну, – хмыкнул Колобок. – Не зарекайся.
4
Ночью он опять сидел в кабинете и смотрел фотографии. Он не
желал признаваться себе, что долго и страстно хотел Евгению Войтович. Разве
можно хотеть «вот это»? – иронично спрашивал он сам себя, глядя на
страшные раны на ее чудном теле. Разве можно хотеть женщину, о которой написано:
«Наружные половые органы развиты правильно. Окружность сомкнутого (до введения
термометра) заднего прохода не опачкана. Длинные трубчатые кости конечностей на
ощупь целы».
Он снова хотел сделать над собой усилие и избавиться
навсегда от своего «доказательства». И снова понял, что не может. Ему нужны эти
протоколы и фотографии как подтверждение его правоты. Их никто не найдет, пока
он жив. А после смерти ему будет все равно…
Осталось совсем немного, и он получит наконец деньги,
которые сделают его свободным. Он ни за что не уедет из России, это
бессмысленно. Ему не нужна заграница, ему не нужны комфорт и успех, лимузины и
вилла с бассейном и прислугой. Ему нужен дом, большой крепкий дом в лесу, и
вездеход, чтобы раз в неделю, а лучше – раз в месяц ездить за покупками. И все.
Больше ему ничего не нужно. Жить в глуши, никого не видеть, никого не слышать.
С женой развестись, оставить ей квартиру в Москве, пусть живет как знает. Она и
не расстроится, наоборот, будет, наверное, даже довольна, оставаясь в трехкомнатной
квартире. Она его не любит… Что? Как он подумал? Не любит? Надо же, засмеялся
он про себя, слишком долго думал о Евгении, все ее слова вспоминал, вот и
употребил машинально. Впрочем, его жене, наверное, неведомо, что никакой любви
нет, она тоже меряет свою и его жизнь этими глупыми мифическими мерками. Уж
сколько раз за последний месяц он вот так встает по ночам и подолгу сидит в
кабинете, и ведь ни разу она не проснулась, не почувствовала, что его нет
рядом. Нет, она обрадуется, когда он предложит ей развестись и разъехаться. Он
ей не нужен. Как, впрочем, и она ему.
Он начал мечтать о доме, который построит в глухом лесу.
Обязательно из кирпича. Двухэтажный, с гаражом и сауной. С сухим подвалом,
чтобы хранить в нем продукты. С собственной котельной, чтобы было тепло. Нужны
будут большие деньги, чтобы провести туда электричество и телефонную связь. Но
денег должно хватить, если Мерханов не обманет.
Он возьмет с собой книги и своего Алмаза, шотландского
сеттера, черного с рыжими лапами и с трогательными рыжими кружочками над
глазами. Алмаз – единственное существо на свете, которое его не раздражает.
5
Для визита в Министерство науки Насте пришлось одеваться в
соответствии с требованиями приличий. Джинсы и свитер не годились ни в коем
случае. Она долго стояла перед открытым шкафом, прикидывая, что бы такое
надеть, что не стесняло бы движений, но выглядело строго и официально. Наконец
она остановила свой выбор на черных брюках и оливковом пиджаке с черной
отделкой. Этот костюм она купила осенью на деньги брата, который хотел сделать
ей подарок, но так ни разу его и не надела. И, видимо, больше не наденет,
только вот сегодня, и то ради министерства.
