– А ты случайно не… – Кобра уставилась на нее своим
тяжелым немигающим взглядом. Еще не хватало ей ехать отдыхать с лесбиянкой.
– Нет, нет, – успокоила ее Юля. – Я
нормальная. На баб не кидаюсь. Но и мужики надоели. Представляешь, я еду туда с
постоянным парнем, так мне же придется там из койки не вылезать. А если он мне
через два дня надоест? Шаг вправо, шаг влево – считается побег. Ведь так?
– Это на кого нарвешься, – согласилась Кобра. –
Есть такие, что от них налево не сбегаешь.
– Вот и я про то же. А если кого-нибудь там подцепить,
то никаких обязательств и никаких проблем. Два дня погуляешь с ним – и в кусты.
Только я одна боюсь ехать. Я за границей ни разу не была, языка не знаю, и
вообще… Поехали, а?
Предложение было заманчивым, но уж очень необычным. Ехать с
малознакомой, хоть и с виду симпатичной, девицей, да еще за ее деньги?
Вляпаешься еще в какую-нибудь историю, костей потом не соберешь.
– А деньги у тебя откуда? – стала допытываться
осторожная и подозрительная Кобра.
– Не бойся, не ворованные, – цинично усмехнулась
Юля. – Мамочка даст.
– О, у нас богатенькая мамочка? – удивленно
протянула Оксана. Вульгарная Юлечка ну никак не тянула на дочку богатенькой
мамочки. Да, капризная, да, балованная, но детство, проведенное в нищете,
никуда не спрячешь, его даже сквозь дорогое платье и барские замашки видно, а
глаз у Кобры наметанный.
Но как бы там ни было, ехать с Юлей на Средиземное море она
согласилась. Поездку девушки запланировали на май. Море, правда, еще будет
холодноватое, но солнышко – в самый раз, загар будет изумительный, а поплавать
можно и в бассейне.
2
Собираясь домой, Инна Литвинова с ужасом думала о том, как
будет объяснять Юлечке, что поездка на море откладывается. Только что ей
сказали, что работу над «левым» заказом придется приостановить. Из-за этого
дурацкого пожара, в котором сгорело дело Гриши Войтовича, в Институте постоянно
крутятся работники милиции. Приспичило им выяснить, кто ходатайствовал, чтобы
Гришу выпустили домой якобы для завершения работы над важным проектом! Никто в
Институте, кроме самой Инны, не знает, что это было за ходатайство и что это
был за проект, и теперь милиционеры затребовали себе планы
научно-исследовательской работы и смотрят, над чем в последнее время работал
Войтович. Это уже опасно. Но только два человека во всем Институте знают о том,
что это опасно. Одна из них – Инна Федоровна Литвинова.
По дороге из Института домой она заходила в магазины, чтобы
поискать что-нибудь изысканное для Юлечки. Может быть, вкусная необычная еда
смягчит ее, когда придется завести разговор о поездке к морю. Уже возле самого
подъезда Инна посмотрела на часы и прикинула, где сейчас может находиться ее
белокожее рыжеволосое сокровище. Если дома, то позвонить вряд ли удастся, а
звонить надо. Пусть они помогут. Инна решительно зашла в будку
телефона-автомата.
– Работа над прибором приостановлена, – сообщила
она, когда трубку на другом конце сняли.
– Почему?
– Из-за милиции. Они хотят докопаться, почему Войтовича
отпустили домой и кто за него ходатайствовал.
– Я надеюсь, вы им не сказали, что это сделали мы?
– Разумеется, нет. Но они будут торчать в Институте,
пока не получат ответы на свои вопросы. На весь этот период работы будут
свернуты, и завершение откладывается на неопределенные сроки. Послушайте, в
Институте действительно никто не знает, в чем тут дело, и милиция еще долго не
выяснит то, что хочет выяснить. Это значит, что мы еще долго не сможем
вернуться к работе над проектом. Вы должны что-то предпринять.
– Почему вас это так беспокоит, Инна Федоровна? У вас
проблемы?
– Мне нужны деньги. Срочно. И много. Я не могу ждать,
пока история с Войтовичем рассосется сама собой.
– Кто из работников милиции, на ваш взгляд, наиболее
опасен?
– Их трое. Двое мужчин и одна женщина. Мне лично более
опасным кажется Коротков Юрий Викторович. Но мне сегодня дали понять, что
опасаться следует женщины. Ее фамилия Каменская. Имени не знаю, я с ней ни разу
не разговаривала.
– А что, вам лично эта Каменская не кажется опасной?
– Я же сказала, я с ней ни разу не разговаривала,
поэтому у меня нет своего мнения. Но она в Институте не появляется, по крайней
мере в последнее время я ее не видела. А двое мужчин приходят постоянно.
– Хорошо, Инна Федоровна, не беспокойтесь. Мы
разберемся и сделаем все, что сможем. Спасибо, что предупредили.
Инна вышла из телефонной будки и поплелась домой. Впервые с
тех пор, как у нее появилась Юля, она возвращалась к себе неохотно.
Юля была дома и, как обычно, валялась в постели.
– Ты не забыла, что обещала послать меня на
море? – заявила она, как только Инна переступила порог квартиры. – Я
еду в мае. Я уже все узнала в турагентстве. В течение двух недель нужно сдать в
посольство анкету и паспорт, а не позже середины марта внести деньги за путевку
и билеты. Это будет стоить две тысячи восемьсот долларов. И еще пятьсот можно
везти с собой на расходы. Дашь?
– Так много? – оторопела Инна. – Я думала,
вся поездка обойдется максимум тысячи в полторы. Что за место ты выбрала,
почему оно такое дорогое?
– Место хорошее, – резко ответила Юля. – А
если тебе денег жалко, ты так и скажи. А то морочишь мне голову, я надеюсь,
планы строю, а ты…
Она чуть не плакала от злости.
– Что ты, что ты, – переполошилась Инна. –
Мне для тебя никаких денег не жалко. Но видишь ли, котенок, я не уверена, что
смогу получить эти деньги к середине марта. Возникли некоторые сложности…
– Но ты же обещала! – Юля расплакалась.
– Юлечка, милая, не все получается так, как хочется. Ну
послушай меня, девочка, деньги будут, будут обязательно, но, может быть, чуть
позже. А что, если ты поедешь осенью, а? Осенью еще лучше, море теплое, как
парное молоко…
Но Юля ее не слушала. Она сотрясалась в отчаянном горьком
плаче и колотила кулачками по одеялу.
– Ты обещала! Я так надеялась! Я планировала! Ты
нарочно это подстроила, ты просто не хочешь, чтобы я уезжала. Ты все делаешь
мне назло, назло, назло!
Инна молча сидела на краю постели, ссутулившись и обхватив
голову руками. Все, что угодно, только не слышать, как рыдает Юлечка. Нужно
раздобыть эти деньги во что бы то ни стало. Если для этого нужно кого-нибудь
убить, она и на это готова. Только бы Юля не сердилась. Только бы Юля ее не
бросила. Иначе – снова одиночество на долгие годы. Иначе – снова унизительное
чувство неудовлетворенности, от которого просыпаешься по ночам и сама себе
противна. И снова случайные знакомые, которых так трудно найти и которые
зачастую оставляют у Инны чувство омерзения, потому что не понимают и не
чувствуют всю прелесть женской любви, а просто притворяются, чтобы заработать
немного денег. А ей, Инне, нужна постоянная женщина, которая не только делила
бы с ней постель, но о которой можно было бы заботиться как о близком, родном
человеке. Как о Юлечке…
