– Убирайся отсюда, идиот! Чтобы я тебя больше не
видела! Господи, дура, какая же я дура, я думала, ты человек, а ты… Урод!
Кретин! Вон отсюда!
Примерно через неделю, после бессонных ночей и напряженных
раздумий, Бойцов понял, что повел себя как-то не так. Он чего-то не сделал,
чего-то важного, чего Анна от него ждала. Но что это было, он так и не
догадался. Более того, он был совершенно убежден, что, поскольку женщины
постоянно нарушают те правила игры, которые сами же и устанавливают, никогда
нельзя быть до конца уверенным, что ведешь себя с ними правильно. Можно делать
все, как они хотят, и в итоге получить плевок в душу и пинок под задницу.
В течение последующих трех лет Вадик несколько раз пытался
сблизиться с девушками, которые ему нравились, но результат каждый раз
получался плачевным. Такой ласковый и привлекательный в общении (хотя один бог
свидетель, какого труда ему это стоило!), он оказывался совершенно
несостоятельным, когда дело доходило до интима. Спасибо Анне, которая в несколько
секунд двумя десятками слов создала непреодолимую пропасть между понятиями
«секс» и «человеческие отношения». Ему так трудно было общаться с женщинами,
что необходимость вступать с ними в какие-то эмоциональные отношения нагоняла
на него ужас. В то же время случай с Анной показал, что без таких отношений или
хотя бы их видимости никакого секса ему не будет, как не будет ребенку похода в
зоопарк без трех пятерок по географии. Молодой организм требовал своего, и
Вадик пришел к выводу, что ему нужно искать женщину, предоставляющую ему свое
тело и не требующую в ответ его душу. Ответ был прост, как, впрочем, простым
бывает решение почти всех сложных задач: ему нужна проститутка.
К тридцати годам жизнь Бойцова устоялась. Как хороший
профессионал, он мог подолгу общаться и с женщинами, и со стариками, и с
детьми, мог втереться в доверие и к директору коммерческого банка, и к бомжу.
Но спал он по-прежнему только с проститутками, ибо совершенно точно знал, что с
ними не нужно мучительно выдавливать из себя слова и подлаживаться под
придуманные ими правила игры. Платишь и получаешь свое. И больше ничего не
должен. В последние два года у него была постоянная партнерша, молчаливая
спокойная девушка, которая брала недорого, а обслуживала хорошо. С ней не нужно
было напрягаться, и это вполне устраивало Вадима. Жил он вдвоем с любимым псом,
симпатичным молодым ризеншнауцером, о женитьбе и не помышлял, женщин
по-прежнему не понимал и боялся, хотя на его профессиональной деятельности это
никак не сказывалось.
Выполнять задание, связанное с Анастасией Каменской, ему
было интересно. И немножко страшно. Читая информацию о ней, собранную за много
лет наблюдения за ее женихом Чистяковым, Бойцов видел, что здесь что-то не так.
Столько лет они вместе, столько лет являются любовниками – и женятся только
сейчас. Очень странно. Судя по имеющимся данным, Чистяков неоднократно делал ей
предложение, но она всегда отказывалась. Почему? Что это за женщина, которая
отказывается выйти замуж за мужчину, с которым все равно живет? Логика Вадима
была простой: если не хочешь замуж, потому что он тебе не нравится, тогда не
живи с ним. Если ты живешь с ним, потому что он тебя устраивает, то почему не
хочешь замуж?
В первый раз увидев Каменскую «живьем», он удивился ее
некрасивости и невзрачности. И подумал в первый момент, что, пожалуй, понимает,
почему она продолжает жить с Чистяковым, даже если он ей не нравится. Потому
что другого мужчины может в ее жизни вообще больше не оказаться. А так хоть
какой-то, да есть. Но в следующий момент он подумал о том, что Чистяков
почему-то очень хочет на ней жениться. Интересно, что же в ней есть такого?
2
Людей, нанятых Мерхановым для «разборки» с Каменской, Супрун
вычислил быстро. Среди них только один был «лицом неславянской национальности»,
представляющим интересы Мерханова, остальные были москвичами. За ними постоянно
следили люди Супруна, при малейших признаках опасности связываясь с Бойцовым,
лично отвечавшим за безопасность Анастасии Каменской. Конечно, безопасность эта
была относительной, и отвечал за нее Бойцов только до тех пор, пока ему не
покажется, что покушение организовано достаточно хорошо и шансы на раскрытие
убийства минимальные.
1 марта в 15.10 Вадим получил сигнал о том, что машина с
наемниками движется в сторону Щелковского шоссе, где живет Каменская. Он хорошо
знал городские магистрали, да и машина у него была достаточно мощная, поэтому к
дому Каменской он подъехал всего на несколько минут позже, чем убийцы. Он знал,
что ее дома нет. Получив сигнал, он первым делом набрал номер ее рабочего телефона
и, услышав в трубке женский голос, отключился. Он запомнил ее голос, потому что
специально несколько раз звонил ей домой, молчал и слушал ее нетерпеливое
«алло, перезвоните, вас не слышно».
Сейчас он сидел в своей машине и ждал, когда убийцы выйдут
из дома и уедут. После этого он поднимется в квартиру Каменской, ключи от
которой у него уже были, и посмотрит, чего они там наворочали. Поправит, если
что не так.
– Опять машину здесь поставили! – раздался
истеричный старушечий голос. – Единственное место, где еще можно пройти,
чтобы не утонуть, а они опять поставили машину. Безобразие, ну сколько можно
говорить…
Вадим посмотрел в сторону, откуда раздавался голос, и увидел
тучную, опирающуюся на палку старуху, которая пыталась подойти к дому со
стороны специальной выгородки для парковки автомобилей, в быту называемой
просто «карманом». Выгородка была спланирована не очень удачно, потому что
находилась прямо напротив трамвайной остановки, и выходящие из вагона люди,
желающие попасть в подъезд дома, должны были либо обходить грязный газон, делая
довольно внушительную петлю, либо протискиваться мимо плотно стоящих
автомобилей, рискуя испачкать пальто и плащи. Окружавший выгородку газон был
похож на черное мутное болото, и идти прямиком через него мог позволить себе
только камикадзе с безупречным зрением и непромокаемой обувью. И только в одном
месте какая-то добрая душа бросила длинные доски, по которым можно было в
относительной безопасности пересечь грязное место, чтобы не делать огромный
крюк вокруг газона. Наемники ухитрились поставить свой «Сааб» как раз на эти
доски…
– Прямо хоть милицию вызывай! – продолжала
возмущаться старуха. Ей действительно было трудно ходить, и обход вокруг газона
превращался для нее в проблему.
– Правильно, – поддержали ее две другие
старушенции, сидящие на лавочке возле дома. – Ездят и ездят, бросают свои
машины, где им удобно, а о людях и не думают. Им что, они молодые, здоровые, а
на нас, на стариков-то, им наплевать. Понаехали тут с периферии, всю Москву
заполонили, пройти негде, чтобы ихнюю рожу не увидеть…
Взаимный обмен мнениями быстро перешел на правительство
Москвы, потом на Государственную Думу и лично президента. Старушки оказались
единомышленницами и еще какое-то время оживленно беседовали, выкрикивая
нелицеприятные оценки деятельности органов власти и управления достаточно
громко, чтобы их могла слышать тучная приятельница, отправившаяся в трудное
путешествие вокруг газона. Позабавившая Вадима ситуация закончилась совершенно
неожиданно.
