Телефон умолк и через минуту зазвонил снова. Она насчитала
пятнадцать гудков, прежде чем надоедливый абонент отсоединился. Это не мог быть
Леша, потому что Леша сейчас сидел у нее дома и готовил завтрашний праздничный
обед. Приехав с задержания, она сразу же предупредила Чистякова, что будет
занята еще долго, а когда освободится – позвонит сама.
Опять начались звонки. Она терпеливо выждала, когда они
прекратятся, и быстро набрала свой домашний номер.
– Лешик, меня никто не искал?
– Тебе только что звонил Бойцов. Сказал, что не может
найти тебя на работе, а у него какое-то срочное сообщение. Между прочим, ты на
работе или нет?
– Да, я сейчас у себя. Лешик, если Бойцов еще раз
позвонит, дай ему номер Гордеева.
Она старалась говорить спокойно, но ей хотелось кричать
дурным голосом, рвать на голове волосы, бить посуду. «Дура! Идиотка! Почему я
не сняла трубку?! Ну почему я такая кретинка?! А вдруг он больше не позвонит?»
4
– Ну что? – сочувственно спросила Люба. – Не
можешь дозвониться?
– Никто не подходит.
– Может, попозже еще раз попробуешь? Это что, так
срочно?
– Это очень срочно, Любаша. И очень важно. Я
когда-нибудь тебе все расскажу, а сейчас не будем о делах, ладно? Мы же шли
покупать тебе цветы, вот и пойдем туда, где их продают.
Они снова принялись целоваться прямо в телефонной будке.
Через некоторое время девушка перевела дыхание и сказала:
– Ну, давай еще одну попытку. Сейчас должно повезти.
Вадим покорно опустил в прорезь жетон и набрал номер
служебного телефона Каменской. Она сняла трубку сразу, еще первый звонок не
успел доверещать до конца.
– Вадим?
– Да, я. Минутку.
Он прикрыл микрофон рукой и обратился к Любе:
– Выйди, пожалуйста. Мне сейчас придется нецензурно
выражаться, и я бы не хотел, чтобы ты это слушала.
Люба ласково улыбнулась ему и послушно вышла из будки на
улицу.
– Я хотел вам сказать две вещи, – торопливо
заговорил он вполголоса. – Бороздин разрабатывал прибор для повышения
агрессивности в войсках. Прибор собирался купить Мерханов. Узнав, что работы
над прибором приостановлены из-за вашего вмешательства, Мерханов дал команду
вас убить. Первая партия наемников уже выбыла из строя, но не исключено, что он
наймет еще кого-нибудь. Второе. Дома у Бороздина есть встроенный сейф, в
котором лежит уголовное дело Войтовича. Я видел его собственными глазами
несколько часов назад и сфотографировал. В сейф вмонтировано устройство,
которое автоматически уничтожит все содержимое, если не нажать специальную
кнопку. Имейте это в виду, когда будете делать обыск. Не давайте Бороздину
самому открывать сейф, лучше пригласите специалиста.
– Спасибо. Если вы мне это сказали, значит, у вас
тяжелая ситуация. Что я могу сделать для вас?
– Вы можете помочь мне скрыться?
– Могу. Вадим, я сделаю для вас все, хотя бы потому,
что вы трижды спасли меня от смерти. Каковы ваши условия? Я готова принять
любые.
– У меня нет условий. Просто спасите меня. Мои
начальники не простят мне того, что я вам рассказал.
– А если я смогу спасти вас таким образом, что вам не
нужно будет скрываться?
– Мне все равно. Анастасия, мы с вами совсем мало
знакомы, но я все-таки скажу… Я встретил девушку и начал по-настоящему бояться
смерти. Я, наверное, говорю невнятно, но я вам все объясню при встрече. Вы
должны знать, как много вы для меня сделали. Как много вы для меня теперь
значите. Вы мне поможете?
– Конечно. Я сделаю все, что нужно. Даже не
сомневайтесь. Где вы сейчас? Дома?
– Нет, на улице.
– Вы можете приехать ко мне на Петровку?
– Когда?
– Немедленно.
– Я постараюсь. Через сорок пять минут, – коротко
ответил он и повесил трубку.
5
Настя вошла в кабинет Гордеева, стараясь следить за лицом и
ничем не выдать своего волнения. Юра Коротков по-прежнему терпеливо задавал
вопросы, а Павел Николаевич Бороздин по-прежнему хранил высокомерное молчание.
– Виктор Алексеевич, – обратилась Настя к Колобку,
не повышая голоса, но и не понижая его. – Мне надоело, я устала и хочу
спать. Где у нас дежурный следователь?
– Как где? В комнате дежурной группы.
– Пусть возьмет эксперта и понятых и поедет домой к
Павлу Николаевичу, проведет там обыск.
– Я настаиваю, чтобы обыск в моей квартире проходил в
моем присутствии, – неожиданно подал голос Бороздин.
– Зачем? – удивленно спросила Настя. – Вы нам
там совершенно не нужны. Еще не дай бог кнопочку нажать забудете, дело
Войтовича прямо в сейфе и сгорит. Мне будет обидно. А вам?
Бороздин сидел к ней спиной, и Насте приходилось
вглядываться в лица Короткова и Гордеева, чтобы понять, попал ли в цель
нанесенный ею удар. По тому, как на висках и лысине Колобка выступила испарина,
она поняла, что Бороздин «поплыл». Теперь можно уходить. Не нужно, чтобы доктор
наук, профессор «ломался» в присутствии женщины, для дальнейших взаимоотношений
с подследственным это не очень полезно. Нельзя лишать человека чувства
собственного достоинства, в противном случае с ним никогда не найдешь общего
языка, от него можно будет добиться только рабского послушания битой собаки.
Она вернулась к себе и посмотрела на часы. Почти половина
одиннадцатого. До появления Вадима Бойцова оставалось еще тридцать пять минут.
6
Вадим вышел из телефонной будки и огляделся. Люба стояла
метрах в двадцати от него и с любопытством изучала театральную афишу.
– Любишь театр? – спросил он, подходя и снова
обнимая ее.
– Люблю, – кивнула она. – Особенно пьесы про
любовь. Ну чего ты смеешься? Понимаешь, Вадим, театр – жанр очень специфический
для показа любовных историй. В кино можно показать крутую эротику и даже
порнуху, потому что актер настолько отдален от зрителя, что у него чувство
стыдливости даже и не включается. Про литературу я вообще не говорю, там герои
бумажные. А в театре-то вот он, голубчик, из первого ряда до него дотянуться
можно, его дыхание на своем лице почувствовать. Тут с эротикой не больно
разбежишься. Согласен? Поэтому театру приходится говорить о любви совсем
по-особенному. И мне всегда ужасно интересно: а как на этот раз сделают? А что
нового в этой пьесе придумают?
– Любаша, милая, мне нужно ехать. Давай-ка я провожу
тебя домой и поеду по своим делам. А завтра позвоню тебе прямо с утра. Или ты
мне позвони, мне будет приятно. Запиши мой телефон.
Она не стала капризничать, сочтя, видимо, совершенно
нормальным, что в первый день знакомства они просто погуляли и пообнимались
пару часиков.
