А теперь ты мне говоришь, тебя напрягало, что мы на мои деньги гуляем. Бог ты мой, какая херня! Ну сказал бы, что напрягает, я бы тебе в долг дала, только мы же все равно все прогуляли, все, что у меня от «Гугенотов» осталось, там было-то… Нет, если это всерьез, то я не могу жить с мужиком, который на такой херне заморачивается. Какая-то говнополиткорректность: знаешь, я буду с тобой трахаться, но за ужин мы будем платить отдельно. Слышал бы ты себя со стороны. И вообще, я что-то не видела, чтоб ты напрягался. Радовался как младенец: у меня первый отпуск за полтора года! У нас же отпуск! фигли мы пойдем в пиццерию! пошли в нормальный кабак! А сам, получается, что? Ходил и думал: у-у-у, богатенькая сучка! Так получается? Как это все мерзко, мерзко. Не то мерзко, а что вот я тут сижу на полу перед тобой и несу всю эту херню с твоим хольстеном паленым.
Знал бы ты, как мне иногда хочется послать тебя на хуй. Первый раз это было месяца через два, как мы вернулись в Питер. Я сначала думала, это все шуточки такие: кому это ты звонишь-пишешь, кто у тебя там в Германии… Но вот когда я съездила в Москву, и ты устроил истерику, почему я не брала трубку, и у кого я там брала в рот, блядь, я впервые это почувствовала. Я же не снимала в России, можно было догадаться, но я не подумала, что здесь такая фигня, мол, если девушка снимает или снимается, значит, она кому-то дала. И все в этом так уверены, что даже девушки не сомневаются. Я еще, дура, рассказала тебе по чесноку, что типа, да, намекали, какие у вас волосы красивые. И тут ты… Понимаешь, ужас был в том, что я по твоим глазам видела, что ты на самом деле веришь, что я там кому-то за деньги давала. И дело не в том, что ты мне наговорил, а просто я когда увидела это, я прямо вся ненавистью налилась, как груша, хотелось сделать тебе больно, даже реально, чтоб ты сдох, и вот в этот момент я поняла, что могу легко уйти от тебя.
Помирились. Мы же с тобой всегда миримся и теперь тоже помиримся с утра, что нам еще останется делать. Глупо же, когда ты начнешь виноватые глаза делать, говорить тебе, что нет, мол, первое слово дороже второго. Хотя так и надо было бы, в общем, сделать. А может, и нет, ведь в результате получилось все равно так, как ты думал. Кто поумнее, сказал бы, что, типа, о чем думаешь, то и получится. Или это не только в России так, а везде. Карма, елки-палки. Это, знаешь, просто такие сюжеты, которые почему-то появляются в твоей жизни и потом повторяются снова и снова, и ты ничего не можешь сделать, просто происходит из раза в раз одно и то же, одно и то же, с другими людьми, в других обстоятельствах, но то же самое. Помнишь, когда мы снимали сцену у магазина, день был херовый, солнце так и не вышло, нам потом еще переснимать пришлось. Ну вот, и ты начал спрашивать, что это я какая-то не такая, а я тебе сказала, что вспоминаю Питер и все дела. В общем, так и было, но меня тогда вот что вдруг поразило. Что получилось-то точно так же. Когда проживаешь такие моменты, не ловишь, что все это уже было, только потом понимаешь. Ту-то работу, которую я в Питере делала, тоже, в общем… Ну, там не было никаких денег, продюсеров-хуюсеров, но все равно подобная фигня была. Ну, короче, так получилось, будто я за камеру дала парню. В общем, это совсем не так было, но выглядело именно так. Хороший парень был. Ну, и есть. У него группа какая-то, зовет меня даже иногда на концерты. И тут то же самое. Ты думаешь, что — я заранее знала, что вот Петер достанет мне денег и поэтому все и произошло?
Блядь, получается, будто я тут оправдываюсь перед тобой. Да я не хочу оправдываться. Ну да, я отдаю себе отчет в том, что чувствую себя виноватой, но я не знаю, откуда это, я точно знаю, что никакой моей вины нет. Ну ладно, о’кей, пусть оправдываюсь. Я очень долго пыталась найти деньги на фильм, ты помнишь. Рассылала сценарий в десятки контор, везде получала от ворот поворот, ездила куда-то с кем-то встречаться, и все хвалили мои волосы. Это продолжалось целый год. Мне даже пришлось найти тут работу, и я снимала корпоративные ролики. Ты мне хоть раз сказал, что, типа, Регина, это, блин, не достойно твоего таланта?! Да я чуть с ума не сошла, я уже готова была сложить ручки на животике. Все мне говорят, что фильм, который я хочу снять, полное говно и на него никто ничего не даст, — целый год! — и что я должна была думать? Ну конечно, я должна была верить в себя, да, я верила. Только, знаешь, это трудно.
А Петер… Я же тебе ни разу не рассказывала, как все было. Только в порядке ругани, а спокойно — ни разу. Хочешь послушать? Ну, как хочешь. В общем, тогда в Мюнхене… Я туда поехала, как на праздник. Обстановку сменить, тебя хоть несколько дней не видеть, шучу, шучу, ну и повидать, кого давно не видела. Обидно, конечно, было слушать, как они там все уже по-настоящему работают, но я не парилась особо. Петер там, в кнайпе, случайно оказался, он когда-то давно начинал у нашего мастера. Звезда, красивый дядька, близкий друг двух великих немцев, все дела. Ну да, на него там все смотрели, как на бога. Ну, я тоже, наверное. Хотя не поэтому. Он просто, я тебе говорила, формой головы на отца моего похож, меня это вставило. Ну, не в этом дело. Я знаю, для тебя принципиальный вопрос, когда он взял у меня сценарий почитать. Ну так вот, я тебе говорю: после. После, понимаешь? Конечно, я рассказала всем, что ищу, мол, денег на фильм, но не было такого, что он кинулся ко мне и сказал, давай сценарий и в койку. Он вообще со мной не разговаривал. Спросил, где я остановилась, нормальный светский вопрос, ну я и сказала, я ж не знала, что он на следующий день притащится с утра пораньше с цветами.
Что я тут буду перед тобой разводить. Это были офигенные три дня, да, честно. Ухаживал, как настоящий влюбленный. Я и сама в него немножко влюбилась. Сложно не влюбиться, когда, ну, прогулки, разговоры там, да не в этом дело. Он просто настоящий, понимаешь? Он потому и актер хороший, что сам по себе настоящий. Актерами не становятся ведь на Моховой. Если прет из человека жизнь, значит, он актер, и никакими техниками этого не добиться, можно только немножко заполировать. И таких людей так мало на самом деле, что когда встречаешь — влюбляешься, тут я не виновата, это мир так устроен. Ну да, я помнила про тебя. Но я же не планировала, что вот мы тут погуляем денек-другой, и тут-то я ему и дам. Вообще, такие вещи планировать — это все равно что в жопу себе швабру засунуть и ходить так. Мешает, понимаешь? Мы ж не для того живем, чтоб ни в чем не быть виноватыми и сдохнуть, сказав себе: о какой я клевый, мне не в чем упрекнуть себя.
Я понимаю, в режиме оправдания это глупо звучит, но — правда: это случайно получилось. Ну, он придумал какой-то повод, чтобы к нему в «Рэдиссон» зайти, что-то там взять, карточку забыл. Ясно было, что вообще-то он хочет со мной потрахаться. Он даже не намекал на это, сказал, что я могу подождать его внизу, и я могла подождать, а назавтра улететь. И тогда получилось бы, что я такая динамо, покрутила мужиком три дня, наелась, напилась и пока, спасибо за цветочки. Нет, пойми, я бы легко так и сделала, но я подумала: что я из-за какой-то фигни буду отказывать себе в удовольствии заняться сексом с человеком, который мне, между прочим, страшно нравится? Давай, скажи мне, что я должна была наступить на горло собственной песне. Кому должна? Тебе? Так что я сказала, что поднимусь, а потом сказала ему, что не надо никуда идти, если у него тут есть выпивка. В «Рэдиссоне» нет номеров без выпивки, к счастью.
