– Я сейчас расскажу тебе о Димке Платонове все, что знаю.
Понимаешь, я уверен, что он не совершал убийства, но я знаю его столько лет,
что мне и ошибиться недолго. На давнего друга смотришь совсем другими глазами,
согласен?
Игорь молча кивнул. Русанов ему понравился сразу, но
природная осторожность заставляла искать в его словах второе дно.
– Сколько я знаю Димку, он всегда был честным, – начал
Сергей. – Он мог делать глупости, он бывал неосмотрительным, он часто
ошибался, впрочем, не чаще, чем любой из нас. Но он всегда был честным. Чтобы
ты не думал, что я выгораживаю друга, скажу тебе сразу: я отдаю себе отчет в
том, что видел только ту сторону Дмитрия Платонова, которой он сам
поворачивался ко мне. Была ли другая сторона и если была, то какая она, я не
знаю. Это первое. Теперь второе. Ты знаешь, что у Дмитрия есть любовница?
– Знаю, – подтвердил Игорь. – Я с ней вчера
разговаривал.
– А ты знаешь, что она – моя сестра?
– Я обратил внимание на то, что у вас с ней одинаковая
фамилия, – уклончиво ответил Лесников.
– Так вот, Елена – моя родная и горячо любимая сестра. Их
роман длится уже давно, и я хочу, чтобы ты понимал: я бы не допустил этого,
если бы считал Димку человеком непорядочным и недостойным. Все хорошее, что я
говорю о нем, я говорю совершенно искренне, а не для того, чтобы выгородить его
и отвести от него подозрения. Я, Игорь, и не в таких передрягах бывал, я ведь
еще при Щелокове служить начинал, так что тренировка по части плавания в
подводных течениях у меня большая. И я прекрасно понимаю, какие мысли у тебя в
голове бродят. На твоем месте я думал бы точно так же. Поэтому давай-ка сразу
расставим все точки и прочие знаки препинания.
Они засиделись на Петровке допоздна. Запирая дверь кабинета,
Игорь Лесников с удивлением подумал, что давно ему не было так легко общаться с
человеком, с которым он только что познакомился. Определенно, подполковник
Русанов ему очень нравился.
4
Близился вечер, а Платонов так и не нашел то, что искал. Он
понимал, что, наверное, его уже объявили в розыск, поэтому пытаться выехать из
города бесполезно. Да он и не хотел уезжать. Он собирался не просто скрыться, а
попытаться разобраться в том, что произошло, а для этого ему нет смысла уезжать
из Москвы.
Способ был проверенным и никогда его не подводил. Дмитрий
Платонов искал женщину, которая согласилась бы ему помочь. Стереотип действий
сложился давно, еще во время обучения в школе милиции, когда их, зеленых
слушаков, натаскивали на умение познакомиться, войти в контакт и вытянуть
информацию из любого встречного. Уже тогда у него лучше всего получался контакт
с женщинами. Никто, в том числе и он сам, не знал, что было в нем такого
особенного, что заставляло женщин верить ему, но особенное это было, и в
избытке. И смотреть он умел ласково, и улыбаться обаятельно, и голос умел
делать бархатным-велюровым, и слова этим голосом произносил правильные, нужные,
перед которыми устоять невозможно. Другие пытались копировать – ничего не
выходило. Вроде повторяют все за ним точь-в-точь, а результата никакого. Видно,
что-то еще было такое в Димке Платонове, не осязаемое, не видное, не слышное,
но действующее безотказно. Может, та самая пресловутая сексуальность?
Для осуществления задуманного Платонову сейчас нужна была
женщина лет за сорок, одинокая и интеллигентная. Она не должна еще считать себя
вышедшей в тираж, она должна хотеть нравиться, но не должна быть, во-первых,
привлекательной и, во-вторых, имеющей постоянного мужчину. Дмитрий с самого
утра ездил по городу, рассматривал женщин на улицах, в магазинах, в
троллейбусах и автобусах, заговаривал, знакомился с ними, но сегодня ему не
везло. В былые времена ему удавалось решить свою проблему часа за два-три.
Сегодня он потратил уже восемь часов, но так и не нашел то, что ему нужно. Он
ужасно устал и хотел есть. Ездить по городу было опасно, и напряжение к вечеру
начало сказываться болью в сердце и внезапными легкими головокружениями.
Стоя в вагоне метро, он уцепился рукой за поручень и
ненадолго прикрыл глаза, чтобы хоть немного расслабиться и отдохнуть. Сейчас
люди едут с работы, это его последняя надежда найти приличную одинокую женщину.
Позже такие женщины осядут по домам, и в транспорте и на улице можно будет
встретить только тех, кто идет на свидание, ну и, разумеется, тех, кто с
мужчиной. «Давай же, давай, – мысленно подгонял себя Платонов, –
открывай глаза и продолжай работать, нельзя упускать ни минуты. Прошлую ночь ты
провел в одном хитром месте, абсолютно безопасном, но пользоваться которым
можно только один раз. Если ты не найдешь женщину, которая тебе нужна, тебе
негде будет ночевать и тебя в два счета отловят. Давай же, Митя, включайся, не
спи».
Он открыл глаза и принялся медленно разглядывать едущих в
вагоне женщин. Не то, не то, опять не то… Он перевел взгляд на следующую
пассажирку, и его окатило горячей волной. Огромные карие глаза смотрели на него
в упор. Ему показалось, что взгляд прожигает насквозь.
Женщина была намного моложе, чем он наметил для себя, ей
было, наверное, около тридцати. И потом, она была красива, вызывающе,
ошеломляюще красива. Она смотрела на Платонова и улыбалась ему. Дмитрий
зажмурился, надеясь, что виденье исчезнет. Когда он открыл глаза, женщина
по-прежнему стояла к нему лицом и улыбалась. Она держалась за вертикальный
поручень, и Платонову не было видно, есть ли на ее руке обручальное кольцо.
Словно угадав его мысли, незнакомка переменила позу, и теперь Платонов ясно
видел ее узкую ладонь с длинными худыми пальцами. Кольца не было.
Слишком молода. Слишком красива. Слишком… Но боже мой, он
так устал.
Поезд замедлил ход перед станцией. Дмитрий быстро
протиснулся к женщине и легко коснулся ее плеча.
– Нам выходить, – вполголоса сказал он и едва заметно
подтолкнул ее к выходу из вагона. Женщина улыбнулась и безмолвно подчинилась.
На платформе он, не говоря ни слова, взял ее под руку и
подвел к скамейке, но садиться не стал, только поставил свой кейс и молча
уставился ей в лицо. Потом позволил себе медленно, осторожно измениться, стать
улыбающимся.
– Что вы со мной сделали? – тихо спросил он.
В эту секунду загрохотал подходящий к платформе поезд, и
Платонов придвинулся к женщине совсем близко, так близко, что почувствовал
запах ее кожи, пробивающийся сквозь аромат духов.
– Ничего. Я с вами ничего не делала, – ответила
женщина, продолжая прожигать его своими темными глазами.
– Вы – колдунья?
– Нет, я библиотекарь.
– Тогда почему я схожу с ума, когда вы на меня смотрите?
– Я могу спросить вас о том же самом. Почему я послушалась,
когда вы сказали, что нам выходить? Мне выходить через три остановки, а вовсе
не здесь. Может быть, дело не во мне, а в вас?
– Вы торопитесь? – спросил Платонов, еще не смея
поверить в удачу.
