3
Григорий Иванович Ловинюков оказался подвижным седым
человеком небольшого роста в массивных очках с толстыми стеклами. Он очень
устал от многочасового перелета, хотел скорее оказаться дома, и перспектива
беседы с работником милиции его совсем не радовала. Правда, высокий красивый
сыщик предложил отвезти Григория Ивановича домой, и Ловинюков смягчился.
– Так что у вас за дело ко мне? – добродушно спросил
он, усаживаясь в роскошный «BMW» Лесникова.
– Григорий Иванович, у вас есть родственник по фамилии
Агаев?
– Есть. Мой троюродный брат Павел Агаев и все его семейство.
Они живут на Урале. А в чем дело?
– Значит, Вячеслав Агаев приходится вам…
– Ну да, племянником, – подхватил Ловинюков. –
Троюродным племянником. Между прочим, он тоже в милиции работает, как и вы.
Погодите, – вдруг спохватился он, – со Славой что-то случилось? Ну
отвечайте же, что с ним?
– Когда вы его видели в последний раз? – уклонился от
ответа Лесников.
– В среду, прямо перед отлетом. Мы с ним чуть не
разминулись, я уже в прихожей стоял, одевался. Он был в Москве в командировке и
должен был зайти ко мне за лекарством для своей дочки, я ему из Швейцарии
привез.
– И что было дальше, после того как он пришел?
– Да практически ничего и не было. У меня времени в обрез, у
подъезда машина ждет. Обнялись, расцеловались, я ему быстренько лекарство
отдал, и мы вместе вышли на улицу. Я предложил подвезти его, но он отказался,
сказал, что ему в другую сторону и вообще он хочет погулять, пройтись пешком. Я
сел в машину, Славка мне рукой помахал, вот и все. Да говорите толком, что
случилось-то?
Ловинюков начал нервничать, но Игорь упрямо молчал.
– Что-нибудь плохое? – робко спросил Григорий
Иванович. – Скажите же мне наконец, не мучайте.
– Плохое, Григорий Иванович. Со Славой беда случилась…
Григорий Иванович подавленно молчал, осмысливая услышанное и
пытаясь с ним примириться. Игорь молча вел машину в сторону Таганки,
прикидывая, в состоянии ли его пассажир продолжать разговор или бесполезно
пытаться получить от него толковые показания.
– Вы хотите еще о чем-то спросить? – вдруг прервал
молчание Ловинюков, словно прочитав мысли Игоря.
– Григорий Иванович, Славу убили в течение пяти-десяти минут
после того, как вы расстались. Он даже не успел дойти до конца улицы, на
которой вы живете. Постарайтесь вспомнить все, до единого слова, что он вам
сказал за те несколько минут, что вы пробыли вместе.
– Но мы в основном о семье разговаривали, о его дочке, о
моем сыне, который сейчас живет в Штатах. Всего несколько минут… Ничего такого
он не говорил.
– Какими словами он сказал вам, что ему ехать в другую
сторону и вообще он хочет погулять?
– Какими словами? Я не помню… Кажется, я сказал: «Если тебе
в сторону Ленинградского проспекта, садись, я тебя подброшу». А он ответил,
мол, спасибо, ему в другую сторону, и потом он хочет пройтись пешком, ему надо
кое-что обдумать.
– Именно так? Кое-что обдумать?
– Да, именно так.
– А Слава не говорил, что у него, например, назначена
встреча где-то здесь неподалеку?
– Нет, ничего такого он не говорил.
– Григорий Иванович, припомните, пожалуйста, кого вы видели
на улице, когда вышли из подъезда вместе с Агаевым и садились в машину?
– Но я не смотрел по сторонам… Нет, я не помню.
– Вас ждала машина?
– Да, служебная.
– Вы знаете водителя?
– Конечно. Это наш водитель Стас Шурыгин.
– У вас есть его телефон или адрес?
– Да, я вам сейчас напишу. А зачем он вам?
– Он мог видеть кого-нибудь, пока стоял на улице возле
вашего дома.
– Боже мой, боже мой, Славик… Горе-то какое… – вздохнул
Ловинюков.
4
У Стаса Шурыгина в квартире оказалось множество гостей, он
устраивал небольшой сабантуйчик. Едва переступив порог, Игорь Лесников
наткнулся на полуголую и совершенно пьяную девицу, похоже, даже не достигшую
совершеннолетия.
– Эй, киска, позови-ка мне Стаса, – обратился к ней
Игорь.
– А ты кто? – тупо удивилась девица. – Я тебя
знаю?
– Конечно, – уверенно ответил Лесников. – Мы с
тобой сто раз виделись, а ты меня каждый раз не узнаешь. Так где Стас-то?
– Он пошел встречать кого-то. Сейчас вернется. Выпить
хочешь?
– Нет, детка, я уже выпил сегодня, мне пока хватит. Пойду
подожду Стаса.
Игорь тихонько вышел из квартиры, дверь которой, как ему
показалось, вообще никогда не запиралась, и примостился на широком подоконнике
на лестнице между этажами. Минут через пятнадцать хлопнула дверь подъезда,
послышались громкие голоса и шаги. Увидев двух мужчин и девушку, поднимающихся
по лестнице, Игорь встал. Девушка и один из мужчин не обратили на него ни
малейшего внимания, другой пристально посмотрел и чуть замедлил шаг. Нормальная
реакция человека, знающего всех жильцов своего подъезда и сразу определяющего
незнакомое лицо.
– Стас? – полувопросительно произнес Лесников, когда
мужчина поравнялся с ним.
Тот молча кивнул, выжидающе глядя на чужака, поджидавшего
его на лестнице.
– Разговор на пять минут. Можешь?
– Обязательно здесь? – недовольно спросил Шурыгин.
– Можно и в квартире, но там шумно. Здесь быстрее получится.
– Пойдем в квартиру, – упрямо сказал Стас, и Игорь
понял, что тот боится. Ничего удивительного, когда работаешь в фирме и рядом
крутятся большие деньги. Никогда не знаешь, где тебя подстерегает неприятность.
Они вошли в квартиру, и прихожая сразу же заполнилась
веселыми хмельными молодыми парнями и девицами, выскочившими, чтобы
поприветствовать вновь пришедших гостей. Стас молча тронул Игоря за локоть и
кивнул в сторону ванной. Они бочком проскользнули за угол и закрылись в
просторной ванной комнате, совмещенной с туалетом. Хозяин опустил на унитаз
крышку в темно-голубом мохнатом чехле и сделал приглашающий жест рукой, мол,
садитесь. Сам отошел подальше, насколько позволял размер ванной, оставшись
стоять.
– Я из уголовного розыска, – представился Игорь, доставая
удостоверение. – Чтобы ты зря не нервничал, я сразу скажу, чего мне надо.
В минувшую среду, 29 марта, ты отвозил Григория Ивановича Ловинюкова в
аэропорт, верно?
– Было такое, – согласно кивнул Шурыгин, заметно
успокоившись.
– К которому часу ты должен был подъехать на Володарского?
– К без четверти восемь. В девять вечера мы должны были быть
уже в Шереметьеве.
