– Давай будем пить чай в комнате, – неожиданно
предложила она. – Сейчас по телевизору начнутся «Джентльмены удачи», я
очень люблю этот фильм.
– Конечно, – обрадовался Платонов. Слава богу,
обстановка разрядилась, хотя он не мог взять в толк, из-за чего возникло это
внезапное напряжение.
Помогая Кире расставлять на низком журнальном столике чашки,
сахарницу, плетеную корзиночку с печеньем, розетки, нарезанный лимон, он поймал
на себе косой взгляд и вздрогнул, словно обжегся. Снова это загадочное пламя
полыхало в темно-коричневых глазах женщины. Он собрался с силами, обернулся и
посмотрел прямо ей в лицо. Ничего. Спокойное лицо, спокойные матовые глаза.
«Показалось, наверное, – подумал он. – В общем-то, это можно понять.
Ситуация действительно щекотливая, вроде я заявил, что хочу ее, а сам не делаю
никаких движений в этом направлении и, более того, стараюсь не создавать
условий, благоприятствующих тому, чтобы и она такие движения делала. У женщин
интуиция великолепная, и Кира не может этого не чувствовать. Она, наверное, не
понимает, в какую игру я играю, и это ее настораживает, а может быть, и пугает.
Из-за этого она и нервничает. Может, нужно наконец сделать это и снять
напряжение? Нужно, нужно, конечно, но видит бог, как же мне этого не хочется.
Интересно, почему? Ведь она такая славная, добрая, и потом, она очень красива.
Почему же она меня не будоражит?»
Они смотрели популярную комедию, изредка обмениваясь
репликами, и Дмитрия удивляло, что Кира ни разу не только не засмеялась, но и
не улыбнулась, хотя сама сказала, что любит этот фильм. В самом конце она
отвернулась и отерла слезы со щек.
– Кира, что случилось? – обеспокоенно спросил
он. – Ты чем-то расстроена?
– Нет-нет, все в порядке, – быстро ответила она, но
головы не повернула.
Платонову была видна часть ее лица, и по напряженным мышцам
он понял, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не расплакаться. «Э,
матушка, а нервы-то у тебя совсем никуда не годятся. Где же ты их так расшатала
при твоей-то спокойной жизни? Тихий библиотекарь, никто из твоих близких не
умер и не болен, а ты плачешь, когда на экране Вицин и Крамаров». Дмитрий решил
никаких вопросов не задавать, чтобы не расстраивать Киру еще больше. Может,
этот фильм связан с какими-то воспоминаниями, например, она смотрела его вместе
с мужчиной, которого любила и которого больше нет в ее жизни. Как знать…
5
Виталий Николаевич Кабанов развернул вечерний выпуск газеты
и снова перечитал краткое сообщение из рубрики «Криминальная хроника». Еще одно
убийство на территории Московской области, человек убит выстрелом в затылок. Ай
да снайпер! Упрямый, от своего не отступается. Видно, хочет большие деньги
зарабатывать, а для этого надо получать высокооплачиваемые заказы. Но такие
заказы дают только тем, кто подтвердил свою репутацию хладнокровного убийцы, у
которого не бывает промахов. Пятый труп – достаточное тому доказательство.
Помощник, телохранитель и шофер Гена, по обыкновению, сидел
неподвижно у двери и наблюдал за Кабановым.
– Ты это читал? – спросил Виталий Николаевич, ткнув
пальцем в газету.
Гена молча кивнул и переменил позу, закинув ногу на ногу и
скрестив на груди жилистые руки, густо поросшие волосами.
– И что скажешь?
Гена неопределенно пожал плечами, всем своим видом выказывая
явное нежелание обсуждать тему.
– Молчишь? По-моему, ты просто завидуешь, Геннадий, –
пошутил Кабанов. – Какова настойчивость, а? Целеустремленность,
хладнокровие и абсолютная безнравственность. Бесценный кадр. Не согласен?
– Подождать надо, – упрямо буркнул Гена сквозь зубы.
– Посмотрим, посмотрим. Что у нас на сегодня осталось?
– Человек от Трофима. С утра звонил, просил принять. Я вам
докладывал.
– А, ну да, вспомнил. На который час я ему назначил?
– В восемь у Ларисы. Я уже позвонил, предупредил.
– Умница. Нам, наверное, уже ехать пора? Восьмой час.
– Минут через пятнадцать, – лаконично ответил
Гена. – Отсюда до Ларисы ровно двадцать пять минут.
– Поедем сейчас.
Кабанов тяжело поднялся, убрал бумаги в сейф, немного
подумав, вытащил из ящика стола упаковку с лекарством.
– Беспокоит, Виталий Николаевич? – заботливо спросил
помощник. – Давайте я позвоню Александру Егоровичу, чтобы он завтра с утра
вас посмотрел.
– Не надо, – поморщился Паровоз. – Беру на всякий
случай, вдруг у Ларисы съем что-нибудь не то. Но Егорычу ты все-таки позвони,
пусть на этой недельке выберет время, Светка моя что-то стала жаловаться на
боли в боку, боюсь, не печень ли. По десять чашек кофе в день выпивает да
шоколад без конца жует, а потом боли. Никакой управы на нее нет.
Дочь Кабанова Светлана засиделась в девицах, но нисколько,
по-видимому, от этого не страдала, валяясь целыми днями на диване с книжками в
руках и шоколадными конфетами под боком.
Всю дорогу Виталий Николаевич молчал, погрузившись в свои
мысли. Когда подъехали к ресторану, он с трудом вынес свое грузное тело из
машины и медленно направился к входу. Лариса тут же вылетела ему навстречу,
чмокнула в щеку, подхватила под ручку. Она знала, что к ней Паровоз приглашает
гостей только в особо конфиденциальных случаях, доверие полностью оправдывала,
но за это позволяла себе легкость в обращении с могущественным мафиози и даже
некоторую фамильярность.
– Цветете, Виталий Николаевич, – щебетала она, ведя
Кабанова на второй этаж в отдельный кабинет. – Мне бы в ваши годы так
выглядеть.
Паровоз легко шлепнул Ларису пониже спины и приобнял за
талию.
– Тебе до моих лет еще далеко, а в свои тридцать ты и так
цветочком смотришься. Чем угощать будешь?
– Все, что вы любите, – улыбнулась женщина. –
Геночка с утра предупредил, что вы приедете, так что мы все успели приготовить
с учетом вашего вкуса.
– Молодец, – он одобрительно потрепал Ларису по
плечу. – Будешь и дальше так себя вести – найду тебе мужа настоящего,
чтобы за ним как за каменной стеной.
– А нынешнего-то куда девать? – засмеялась она. –
Утопить, как кутенка?
– А мы и ему подберем что-нибудь подходящее, чтобы не
обижался. Ты где хочешь жизнь прожить, в Европе или в Америке?
– В Сингапуре. Там, говорят, чистота необыкновенная и
порядок. И преступности нет. Можете устроить?
– Паровоз все может, было бы желание. Уф, надо же, двадцать
ступенек прошел – и одышка. Здоровья-то нет совсем, так что не завидуй мне,
старику.
В кабинете Виталий Николаевич уселся на свой любимый диван,
откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. Он хотел сосредоточиться перед
предстоящим разговором, понимая заранее, что ничего особенно приятного встреча
с человеком, которого прислал Трофим, ему не сулит. Кабанов был должником
Трофима по гроб жизни и долг отдавал услугами, каждая из которых стоила ему
седых волос и бессонных ночей. Но отказывать Трофиму нельзя, в их кругу
существуют свои нормы, нарушать которые – смерти подобно.
