– Может, не стоило все так радикально менять? – жалобно поинтересовалась я.
Опираясь на лопату, Уоррен тяжело вздохнул и заверил меня, что все будет хорошо. Дуракам и детям не стоит наблюдать за процессом.
Когда в яму засыпали новую землю, сквозь хаос и беспорядок начали проглядывать черты нового сада. Уровни, над которыми Уоррену пришлось столько работать, вышли идеальными. Бесполезный склон перед яблоней превратился в уютную террасу, на которую так и просился газон. Уоррен также выложил новую дорожку переработанными кирпичами, а промежутки между ними просыпал мелкой речной галькой. В центре сада он сделал земляную площадку, на которой закрепил чашу. Я поняла, что зря в нем сомневалась.
К счастью, такое поведение для Уоррена, судя по всему, было не в новинку, поэтому он позвал меня с собой в садовый центр. Хотя засуха кончилась, я не хотела рисковать и боялась ошибиться в выборе растений. Наш сад должен уметь выживать без дождя и полива неделями, а то и месяцами. Стойкость была главным требованием. Приятный запах – на втором месте. И еще я хотела, чтобы растения что-то значили.
Я годами воспринимала оливковые деревья как нечто само собой разумеющееся. Я уважала их за умение противостоять капризам погоды и многовековые отношения с людьми. Но при этом относилась к ним как к обычным, ничем не примечательным растениям. А потом увидела картину Ван Гога, на которой он запечатлел оливы в виде мудрых серебряных созданий. Как и сам художник, они знали цену страданиям, но на том полотне деревья буквально мерцали от переполнявшей их жизненной силы. Посетив оливковую рощу у Сан-Реми-де-Прованс во Франции, которая стала прообразом для картины Ван Гога, я едва не разрыдалась. Передать другим свое ви дение мира – разве может гений преподнести нам более великий дар?
Ветви оливы символизируют мир. Люди тысячелетиями использовали в пищу ее плоды. Мир и пища – идеальное сочетание для Сада Благодарности. Уоррен заказал несколько крепких саженцев, чтобы посадить их вдоль забора и обеспечить нашей семье столь желанное уединение.
Розмарин сильно недооценивают. Это растение радует садоводов не только выносливостью, но и ароматом. Более того, его цветы привлекают пчел, а веточки служат отличной приправой к жареной ягнятине. А если верить Шекспиру, розмарин символизирует память. У мамы на столе всегда стояла ваза с побегами розмарина – в честь тех, кого она потеряла. Шли годы, все больше родных и близких отправлялись на тот свет, и вот уже букет перестал помещаться в старой вазе. В память о маме и других ангелах нашей семьи мы посадили розмарин вдоль новой тропинки.
Под окном гостиной, через которое Джона так любил обозревать свои владения, расположились розы насыщенного красного цвета. Долгими летними вечерами их чувственный аромат будет окутывать наш сад.
Катарина попросила привезти лаванду, которая поражала не только запахом, но и жизнестойкостью. Пчелы не могли дождаться, когда Уоррен закончит сажать большие душистые кусты перед розами.
В память о Новой Зеландии я купила несколько побегов новозеландского льна, который мы высадили вдоль бокового забора. К сожалению, он привык к влажному климату и не торопился разрастаться, в отличие от австралийских трав, которые мы посеяли в передней части сада. Он мерк даже по сравнению с гарденией, которую Уоррен посадил под полукруглой скамейкой. Когда мама умирала, я принесла ей гардению, и она буквально пила ее свежий аромат, словно в нем заключалась сама суть жизни.
Общее впечатление от сада усиливали горшки с суккулентами по обе стороны от веранды. Раскинувшись причудливыми фиолетовыми, зелеными и медными побегами, они выгодно контрастировали с красными кирпичами Ширли.
Оставался только один штрих – центральный элемент нового сада. Мы с Лидией через окно моего кабинета наблюдали за тем, как Уоррен наполняет чашу из шланга и подсоединяет насос. Мы затаили дыхание. Ничего не произошло. Уоррен невозмутимо направился к дому, чтобы поколдовать над электрическим щитком. Послышалось гудение, потом бульканье, и из каменного шара полилась вода.
После этого мы наконец отправились в зоомагазин за золотыми рыбками. Если кто-то будет вам говорить, что у них очень короткая память, не верьте! Каждое утро три оранжевые блестки замирали на одном и том же месте в ожидании кормежки. Рыбки росли, здоровели и учились прятаться от голубей, которые приноровились использовать наш фонтан в качестве купальни.
Итак, Сад Благодарности был завершен. Оторвавшись от экрана, я часто замечала на полукруглой скамейке Лидию. Иногда я присоединялась к ней, и мы оглядывали растения со сдержанной гордостью людей, разделивших акт творения.
А еще мы разговаривали. Из наших бесед ушло былое напряжение, но я по-прежнему чувствовала, что самые важные мысли дочь оставляет при себе…
31
Одержимость
Если у кота плохое настроение – бойтесь. Он найдет, кому отомстить!
Огромный вольер, множество верноподданных, бесчисленные удочки, ленточки и когтеточки – жизнь Джоны определенно удалась. И когда в гостиной появился аккуратный красный манеж со стальными ножками и сетчатыми стенками, он вполне логично рассудил, что для него привезли еще одну игрушку. Свернув хвост знаком вопроса, Джона склонил голову набок, принюхался и замурчал.
– Это не тебе, – сказала я, когда он начал нарезать круги вокруг манежа.
Не обращая внимания на мои слова, кот перепрыгнул через сетку и начал довольно топтаться по мягкому матрасу.
– Вылезай! – закричала я и попыталась вытащить Джону.
Он ускользнул от моих рук и сам выпрыгнул из манежа. Только я хотела похвалить его за столь непривычное послушание, как кот запрыгнул обратно. В манеж, из манежа, в манеж… Джона придумал новую игру, причем такую интересную, что удовольствие можно будет растянуть до конца года!
– Это для ребенка! – сказала я, снова и снова вытаскивая кота из вожделенного «дворца удовольствий».
Мысль о том, что хозяева могли приобрести нечто новое и веселое не для него, просто не приходила Джоне в голову. Ошеломленный кот сменил тактику. Подумав, что новая игрушка может быть предназначена не только для прыжков, он решил использовать ее в качестве кровати. Стоило нам отвернуться, как Джона забирался в манеж и уютно сворачивался на матрасе. Прогоняя его оттуда, я вспоминала, как мама пугалась каждый раз, когда обнаруживала Клео в кроватке, купленной для тогда еще не родившейся Лидии. Она была уверена, что кошки могут задавить ребенка!
Я с радостью обнаружила, что у манежа есть застегивающаяся на молнию сетчатая крышка. Скорее всего, производители думали, что она должна защищать ребенка от насекомых, но я подумала, что для котов тоже сгодится. Не сработало. Спать на манеже Джоне нравилось ничуть не меньше, чем в нем. Кот окончательно убедился, что это его игрушка.
Я пыталась прятать манеж в разных комнатах, но Джона каждый раз безошибочно вычислял, куда я убрала «дворец удовольствий», и принимался требовательно мяукать и царапать дверь. Кот чувствовал, что грядут перемены – и явно не в его пользу. Над манежем сгущались тучи…
