– Понял. Сейчас сделаю.
– Давай, только быстро. Каждая минута на счету.
Степашка положил трубку, быстро переоделся в дорогой костюм-тройку.
Открыл холодильник, вытащил оттуда огромную коробку конфет и запечатанную
бутылку «Джонни Уокер», сложил все в «дипломат» и бегом помчался вниз по
лестнице, бренча ключами от своей роскошной машины. Цветы он купит по дороге.
Глава 11
Марат Латышев проснулся поздно. Голова была тяжелой, во рту
– вязкий привкус, оставшийся от бессчетного количества сигарет, выкуренных
вчера за игрой. Он снова играл, но на этот раз – удачно. Именно эти нечастые
удачи, которые ему выпадали, и не давали покончить с засасывающим пристрастием.
Каждый выигрыш казался Марату началом удачной полосы, и никакие проигрыши не
могли его остановить, потому что верилось: в конце концов он поймает жар-птицу
за хвост. Вот же она, он уже прикасался к ней, гладил ее переливающееся
шелковистое оперение, заглядывал в желтые немигающие глаза, так не может быть,
чтобы она рано или поздно не далась ему в руки.
Пока он варил себе крепкий кофе, позвонила Тамила, голос у
нее был раздраженный и злой.
– Чего ты сидишь, как пень, хотела бы я знать, –
начала она с места в карьер. – Ты собираешься что-нибудь предпринимать или
нет? Время-то идет.
– Я ездил в субботу на дачу, разве этого недостаточно?
Он рассказывал Тамиле о своей встрече с Элей и Турбиным
тогда же, в субботу вечером. Им казалось, что камень был брошен ловко и
достаточно метко, во всяком случае, вернулась домой Эля расстроенная и
подавленная. Но уже ко вторнику девушка снова развеселилась, ожила, защебетала.
Плохого настроения ей хватило ненадолго.
– Было достаточно, – ответила ему Тамила. – А
теперь нужно действовать дальше. Они поехали загорать в Серебряный бор.
– Понял, – вздохнул Марат. – Спасибо, что
сказала.
Ехать никуда не хотелось, он чувствовал себя совершенно
разбитым, но понимал, что Тамила права. Быстро выпил обжигающий кофе и
отправился в Серебряный бор.
Элю и Турбина он нашел сразу. Несмотря на солнечную теплую,
будто в середине лета, погоду, народу на пляже было немного, как-никак будний
день. Подходя к ним, Марат с удовольствием оглядел ладную мускулистую фигуру
Турбина с широкими плечами и длинными крепкими ногами. «Ну можно ли винить
глупенькую девочку за то, что она буквально плавится на глазах от такого
мужика, – подумал Латышев. – Ведь он действительно хорош, невероятно
хорош, этот никчемный, жалкий аспирант-философ».
Эля лежала на боку, положив голову на плечо Турбина и слегка
согнув ноги. В такой позе ее пышные бедра казались еще больше и массивнее, а
ноги – совсем короткими. Марат внутренне хмыкнул и поморщился. Она была совсем
не в его вкусе, маленькая, пухленькая, мясистая. Хотя мордашка у нее
очаровательная, что и говорить. Однако Марат был из тех, кого красота лица не
интересует вовсе. Ольга Емельянцева была симпатичной, но далеко не такой
хорошенькой, как Эля, однако в ней ему нравилось все, с ней он готов был
заниматься любовью с утра до вечера, были бы силы да время. А в постели с
Эленой ему приходилось делать над собой усилие, чтобы выглядеть пылким
влюбленным. Только мысль о перспективах и деньгах помогала ему справиться с
равнодушием.
– Загораете? – насмешливо произнес он, подходя к
ним.
Эля вздрогнула и резко села. Голос Марата она узнала сразу.
Турбин же, сначала не понявший, кто к ним подошел, только лениво приоткрыл
глаза, однако уже в следующую секунду лицо его исказилось от ярости.
– Опять? Что вам на этот раз нужно? Снова будете деньги
считать?
Эля успокаивающим жестом положила руку ему на плечо, но тут
же, словно обжегшись, отдернула ее под язвительным взглядом бывшего любовника.
– Марат, ну зачем ты… – жалко пролепетала она. –
Как ты здесь оказался?
– Приехал с тобой повидаться, Эленька, напомнить о
себе, чтобы не забывала, как я тебя люблю, – весело ответил Латышев и, не
раздеваясь, присел на разложенное одеяло. – Купались?
– Нет, вода еще холодная, – нерешительно ответила
Эля. Валерий кинул на нее уничтожающий взгляд: она не должна вступать в
разговоры с этим негодяем, который стремится разрушить их отношения и даже не
считает нужным это скрывать.
Марат расстегнул рубашку, вытянул ноги и с хрустом
потянулся. Он не боялся холодной воды и с удовольствием искупался бы, чтобы
немного взбодриться и снять тяжелую одурь, которая так и не прошла, несмотря на
выпитый кофе и быструю езду. Но парочку нельзя оставлять наедине, чтобы они не
выработали вместе линию поведения с ним, Маратом. Они его, конечно, не ждали
здесь и наверняка не обсуждали, как держаться и что говорить, если он появится.
Элька снова растерялась, и этим нужно пользоваться. А как хочется в воду…
Он снял солнечные очки в дорогой оправе, закрыл глаза и
подставил лицо солнцу. Про деньги он сегодня говорить не будет. Начнет с
пустяков, а там как фишка ляжет. У него есть козырь, которым он обязательно
воспользуется, в такой игре любая карта хороша. Когда он понял, что старуха
Турбина что-то имеет против брака своего сына с дочкой богатых родителей, он
сильно удивился. Казалось бы, любая мать должна быть счастлива, что ее ребенок
вырвется из нищеты, а она морду воротит. С чего бы это?
Спрашивать Марат не стал, но справочки навел, как водится,
без этого нельзя. Нанял частного детектива, заплатил ему и уже через два дня
узнал, что отцом Валерия Турбина является премерзкая личность, алкаш с тяжелой
сексуальной патологией, на девятнадцать лет моложе Вероники Матвеевны. Санитар
из морга! С ума сойти. Старуха всю жизнь проработала в медицине, понимает, что
потомство от такого папеньки будет не самым удачным. За внуков боится. Да и сам
папашка своего интереса к сыну не скрывает, дружкам своим – алкашам подзаборным
– рассказывает, что сынок-то вот-вот в богатую семью войдет, будет из кого
денежки тянуть. Немудрено, что старуха чувствует себя как на пороховой бочке. А
что она может с ним сделать, с алкашом этим? Разве что убить. Иначе его не
остановишь.
– Что, Эленька, на Балатоне лучше было? – спросил
он, не открывая глаз. – Теперь твоя доля – Москва-река, вместе с холерным
вибрионом, тиной и дохлой рыбой. Я уже понял, что ты на это согласна, поэтому
больше тебя красотами западных курортов не прельщаю. Ты готовишь себя к
счастливой семейной жизни с поварешками, кастрюлями и грязными носками горячо
любимого мужа.
– Собирайся, Эля, – зло сказал Турбин, вставая и
начиная одеваться. – Пойдем отсюда.
Эля молча покорно поднялась и потянулась за своей одеждой.
– И куда, интересно, вы пойдете? – лениво
полюбопытствовал Латышев. – В кино?
– Это не ваше дело, – отрезал Турбин. –
Встаньте, будьте добры, мне нужно сложить одеяло.
Но Марат и не думал вставать. Ему нужно было выбросить свой
главный козырь, а время для этого еще не наступило.
