Он встал, оделся и сел в кресло, повернув его так, чтобы
оказаться лицом к лицу со своей жертвой.
– И ничего в тебе нет особенного, – сказал он,
будто рассуждая вслух. – Устроена так же, как все. И так же, как все,
думаешь, что у тебя между ног бесценное сокровище, которым можно купить все.
Все бабы почему-то так думают. И кто только вам внушил такую глупость?
Лариса была близка к отчаянию. Все получилось совсем не так,
как она рассчитывала, и вышло только хуже. Он даже не изнасиловал ее, он просто
ею воспользовался, как неживым предметом. И ей не в чем его упрекнуть,
действительно, сама ведь предложила. Он ее не заставлял.
– Твой Сережа небось говорил тебе, что лучше тебя в
постели никого нет, а ты и поверила.
– Нет, он так не говорил.
Ладно, подумала Лариса, с сексом не удалось – попробуем тебя
разговорить. Все что угодно, только бы не бил. Вчера от неожиданности, боли и
ужаса она совсем потеряла голову, но сегодня ей удалось собраться. Она знала за
собой этот недостаток: когда случается что-то неожиданное, она сразу теряется и
начинает плохо соображать. Спустя какое-то время ей обычно удается успокоиться
и мыслить более трезво, хотя, как правило, бывает уже поздно, она уже успела
наделать кучу глупостей.
– А что он тебе говорил? – поинтересовался
мучитель.
– Он говорил, что очень привязан ко мне, что ему со
мной тепло и спокойно. Мы с ним очень давно знакомы.
– Расскажи, – потребовал он.
Лариса удивилась, что ему это может быть интересно. Но все
равно она принялась рассказывать долгую и невеселую историю своего знакомства с
Сережей Артюхиным. Разжалобить этого маньяка вряд ли удастся, но, может, хоть отвлечь…
Детьми они жили в одном доме и ходили в одну школу, только
Сережа был на пять лет старше. Когда ей было тринадцать лет, ее изнасиловали
восемь парней, вместе с которыми она пошла в какой-то подвал «послушать
музыку». В тот вечер Сергей нашел ее, рыдающую, в разорванном платье, в
скверике неподалеку от дома. Она ему все рассказала.
– Пойдем в милицию, – решительно сказал он,
выслушав Ларису. – Их найдут.
– Ни за что, – помотала она головой и снова
расплакалась. – Я сама виновата. Стыдно. Думать надо было. Ведь сто раз
меня предупреждали про эти подвалы.
– А чего ж пошла, раз предупреждали?
– Думала, что со мной этого не случится.
Она шмыгнула носом.
– Ладно, не переживай. – Сергей покровительственно
похлопал ее по плечу. – Это место амортизации не подвержено. Подумаешь,
восемь человек! Наплевать и забыть. И плакать не надо. В твоей жизни еще знаешь
сколько мужиков будет? Счет потеряешь.
– Ты что! Да ко мне больше ни один парень не
прикоснется после такого…
– Вот дурочка! – расхохотался Артюхин. – Да
кто узнает-то! На тебе ж не написано.
– Все равно. Я теперь грязная какая-то… Ой, Сережа, как
же я дальше жить буду!
Она зарыдала, уткнувшись в его широкую грудь.
– Да нормально будешь жить, успокойся ты. Через неделю
и думать забудешь про них. А кроме нас с тобой, никто и не знает про твою беду.
И не узнает.
Он привел ее к себе домой, дал иголку с ниткой, чтобы она
зашила слишком уж явные прорехи в одежде. Сильно стараться не стоило: родители
Ларисы уехали в санаторий, она оставалась с прабабкой, которая была уже совсем
старенькая и плохо видела.
После этого вечера Лариса поняла, что влюбилась в
восемнадцатилетнего Сережу Артюхина. Она носила в себе свое разгорающееся
чувство, тщательно оберегая его от посторонних глаз и греясь в его лучах,
которые становились все жарче и жарче.
Лето кончилось, а в ноябре Артюхин должен был идти служить в
армию. После того случая они встречались иногда на улице или во дворе, и Лариса
робко и нежно улыбалась ему, а он заговорщически подмигивал. Несколько раз
Лариса видела его с девушками, и ядовитое жало ревности пронзало ее маленькое
сердечко.
Через два года он вернулся, и Лариса поняла, что любит его
еще сильнее. Все эти два года она мечтала о нем, мечтала, как он вернется и
увидит ее, повзрослевшую, красивую, и непременно влюбится. Но когда вновь
увидела его, ей стало плохо в буквальном смысле слова. Закружилась голова, и
сердце остановилось. За два года она так распалила себя, что теперь при виде
Сергея чуть не теряла сознание. Она умирала от любви. Только слепой мог этого не
заметить, а Сергей Артюхин слепым не был.
Через месяц после возвращения он встретил ее в том же
сквере, она сидела на той же скамейке, что и два с лишним года назад. Словно
прождала его здесь все это время.
– Как дела? – весело спросил он, присаживаясь рядышком.
– Я тебя люблю, – выпалила она, не в силах
справиться с собой, и уставилась на него огромными бездонными глазищами.
– Ух ты!
Он достал сигареты, закурил.
– Сколько ж тебе лет? Шестнадцать?
– Пока пятнадцать.
– И уже любишь? – Он насмешливо улыбнулся.
– Не уже, а целых два года!
Она так измучилась за эти два года, что даже не испытывала
неловкости. Ей было уже все равно.
Сергей ухмыльнулся и плотоядно оглядел ее округлую и вполне
женскую фигурку. В конце концов, она ведь уже не девица…
– Ну, если любишь, тогда пойдем.
Он крепко взял ее за руку и повел куда-то, как оказалось, к
приятелю, который уехал и оставил ему ключи от квартиры.
С того дня Лариса Самыкина превратилась в преданную собаку
Сергея Артюхина. Он совершенно не воспринимал ее, девятиклассницу, всерьез, мог
у нее на глазах крутить романы с другими девицами, приводить их к себе домой и
уезжать с ними то в Петербург «на белые ночи», то на море, то еще куда-нибудь
«погулять и попить водочки». Она страдала, теряла сон и аппетит, не могла
учиться. И по первому зову мчалась к нему, счастливая и сияющая. Она
принадлежала ему целиком и без всяких условий.
С возрастом, как ни странно, это не прошло. Сергей не
перестал крутить с другими женщинами, но теперь уже делал это не так явно.
Лариса стала взрослой, и он ее щадил. Именно щадил, потому что стыдно перед ней
ему не было. Иначе разве он признался бы ей, что изнасиловал какую-то деваху? И
не просто признался, а попросил подтвердить алиби…
…Мучитель слушал Ларису внимательно, ни разу не перебил,
только иногда задавал вопросы, и в какой-то момент ей показалось, что он ей
почти сочувствует. Может, у него была несчастная любовь, подумала она, и он на
этой почве свихнулся. Может, если с ним разговаривать по-человечески, он
подобреет, смягчится и не станет больше ее бить.
– И не противно тебе любить такого подонка?
Вопрос оказался неожиданным для Ларисы. Почему ее мучитель
решил, что Сережа – подонок? Разве она сказала о нем хоть одно худое слово?
Разве пожаловалась на него?
