Он был уверен, что Каменская остановится на самоубийстве
Аллеко. Все шло так, как он спланировал. Антон радовался, что сумел переиграть
такую умницу, как Анастасия, втереться к ней в доверие и не дать себя
заподозрить. Он доказал самому себе, что он – лучше и умнее их, тех, которые
отвергли его. Он совершил преступление, которое они никогда не раскроют.
И так ему хотелось привести на Петровку Артюхина! Привести
собственноручно, поглядеть в глаза этой самоуверенной Каменской и сказать ей:
«Вот Артюхин. Помнишь, ты сказала мне, что не знаешь, как его искать. Ты не
сумела его найти, и вся ваша хваленая милиция не сумела. А я сделал это. Я
смог». И пусть ей станет стыдно. И им всем тоже станет стыдно за то, что они
отвергли его, посчитали недостойным, непригодным к тому, чтобы находиться в их
рядах.
А Артюхина увели прямо у него из-под носа. Так что же,
теперь все будут считать, что слава должна принадлежать тому худенькому
неказистому хмыренышу, который надел на него наручники прямо под окнами
Шевцова? Сейчас Артюхина привезут к следователю, тот спросит его, что он делал
в том районе, где его задержали, а он? Что он ответит? Скажет, что ему передали
просьбу Ларисы вернуться в Москву и явиться по такому-то адресу? А вдруг он
скажет, что вообще никуда из Москвы не уезжал? Что вышло недоразумение, просто
его не смогли найти, а он – вот, пожалуйста, и не думает никуда сбегать. Тогда
все не имеет смысла… Все было зря.
Но может быть, он все-таки скажет про Ларису. Тогда в самое
ближайшее время сюда примчатся работники милиции, и уж тогда-то он, Антон
Шевцов, расскажет им, откроет им глаза на то, благодаря кому беглый преступник
Сергей Артюхин вернулся в Москву. Он вырвет, выцарапает у них признание своих
заслуг, он швырнет им под ноги эту похотливую сучку, которая и не заслуживает
лучшей участи, потому что в свое время не отдала в руки правосудия восьмерых
насильников, а недавно пыталась спасти еще одного. Они одобрят его, потому что
зло и обман всегда должны быть наказаны. Пожалуй, он пока не будет ее убивать…
* * *
– Родителей Шевцова нет в Москве, – сообщил
Коротков, заходя спустя некоторое время в кабинет полковника Гордеева. –
Они уехали навестить каких-то родственников в деревню. Вернутся только через
неделю.
– Ах ты, незадача какая, – покачал круглой головой
Колобок. – Придется обходиться своими силами.
– Может, попробовать пригласить того врача из
медуправления, который поставил Антону диагноз? – предложила Настя. –
Конечно, про его детство он ничего не знает, но общая картина симптомов у него
все-таки есть.
Гордеев взглянул на часы.
– Половина восьмого. С работы он уже ушел, надо
попробовать застать его дома.
Юрий снова вышел к себе. Но, раз начавшись, невезение обычно
длится долго. Через десять минут выяснилось, что дома нужного им человека нет,
телефон не отвечал. Скорее всего, учитывая необычно теплую для мая погоду, он
уехал на дачу. Адрес дачи удалось раздобыть, Гордеев послал туда машину, но все
трое были уверены, что результата это не даст. Почти у каждого оперативника
есть эдакое восемнадцатое чувство, которое позволяет ему загодя чуять удачу и
точно знать, что сегодня ему ничего удаваться не будет, нечего и браться.
К этому времени задержанного Артюхина уже доставили, и он
подтвердил самые худшие их предположения: человек, который по просьбе Ларисы
его нашел и просил вернуться в Москву, сказал ему, что голос у девушки был
дрожащий и еле живой. «Спасите меня, – говорила она по телефону. –
Пусть Сережа вернется, иначе меня убьют».
* * *
Лариса то и дело впадала в забытье. Шевцов равнодушно
смотрел на ее обнаженное тело, покрытое синяками и следами ожогов. Ему не было
жалко ее. «Маленькая мерзавка, – думал он, – кобели и насильники –
самая подходящая для нее компания». С каким удовольствием он убил бы ее,
повинную в том, что у него сорвалось с Артюхиным. Но она пока нужна ему живой.
Хотя, впрочем…
С момента задержания Артюхина прошел час. Почему же они не
едут? Он ведь должен был сказать им про Ларису. Неужели не сказал? Неужели
прикинулся овцой и стал рассказывать, что никуда не уезжал из города? Тогда все
пропало. Надежды больше нет. Но тогда и Лариса ему больше не нужна.
Он принес большую кружку с холодной водой и вылил девушке на
голову. Веки ее дрогнули и приподнялись, но из забитого кляпом рта не донеслось
ни звука. Она смотрела на своего мучителя с усталым безразличием. Она желала
себе смерти. Вода растеклась по полу, ее голые плечи оказались в холодной луже,
но Лариса этого уже не чувствовала.
– Вот что, сучка. Твой придурок, по всему видно, в
милиции ничего не сказал про тебя. Деньги свои спасает, стало быть. Делает вид,
что не уезжал никуда. А спасать тебя он и не собирается, на хер ты ему нужна,
дешевка рваная. Ну а коль так, то мне ты тем более не нужна, с тобой одни
хлопоты. Если через пятнадцать минут ничего не произойдет, я тебя буду убивать.
Доставлю себе удовольствие…
Он наклонился и вытащил из-под нее судно. В моче было много
крови. Похоже, он повредил ей почки.
* * *
План задержания был в целом готов, но рассчитан на темное
время суток. Квартира Шевцова оказалась расположенной крайне неудачно, она была
угловой, и окна ее выходили на две стороны. При дневном свете подойти к дому
незаметно было практически невозможно, обзор из окон не закрывался ничем – ни
деревьями, ни рядом стоящими домами. Настя хорошо это помнила, потому что
выходила на балкон, когда была у Шевцова. До наступления темноты оставалось не
меньше двух часов.
* * *
Пятнадцать минут прошло, больше он ждать не будет. Все очевидно:
у него украли победу. Эти мелкие сволочи, эти негодяи, вырядившиеся в белые
одежды, с грязными руками и черными душонками, оказались самыми обыкновенными
ворами. Они забрали себе то, что с таким трудом выковал для себя Антон Шевцов,
забрали походя, спокойно и с улыбкой, как будто так и надо. А эта победа была
для него так важна! Конечно, убийства в загсах они не раскроют никогда, тут все
продумано до мелочей и выполнено тщательно и аккуратно. Шансов у них нет. Но об
этой победе будет знать только он, Антон. Они так и не узнают, что это именно
он их переиграл, он, которого они грубо отвергли, выпихнули под зад коленкой. А
вот про то, что он сумел поймать Артюхина, они должны были узнать. И понять,
что он оказался более достойным, чем они сами. И предложить ему встать в их
ряды. Не просто предложить – просить, умолять, в ногах валяться. А он им
откажет, холодно, высокомерно и насмешливо. Вот он, желанный миг! Таким видел
его Антон в своих мечтах… Но теперь стало ясно, что миг этот не наступит, что радость
победы над ними у него украли. Теперь уже все равно.
Он принес острый скальпель, деловито осмотрел избитое тело
Ларисы, потом принес клеенку и толстый кусок поролона. Вот так будет хорошо.
Кровь будет стекать на поролон и впитываться, а он периодически будет его
уносить в ванную и отжимать досуха. Сколько в ней крови? Литров семь, наверное.
Этот кусок поролона может впитать в себя около двух литров жидкости. Значит,
всего-то раза три-четыре придется его носить в ванную. Чисто, тихо, без брызг.
Можно, конечно, сразу положить Ларису в ванную, пусть там истечет кровью, но в
ванной ее не к чему приковать. Мало ли на что она способна! Бабы, говорят,
живучие, как кошки, ничего их не берет. Нет, здесь, в комнате, безопаснее,
здесь она прикована к батарее, и даже если только прикидывается обессилевшей и
теряющей сознание, все равно никуда не денется.
