Он аккуратно расстелил клеенку, подоткнул поролон и сделал
надрез. При виде крови у него закружилась голова, и в следующий момент вспышка
ярости вновь ослепила его. Он не выносит вида крови с самого детства, его сразу
начинает тошнить, а теперь он вынужден будет терпеть это, пока девка не истечет
кровью и не сдохнет. И ему придется ходить с пропитанным кровью поролоном и
отжимать его! Какие мучения его ждут! И все из-за кого? Из-за Каменской. Это
она во всем виновата. Это она оттолкнула от себя плачущую Ларису и сказала, что
не будет искать Артюхина. Это она сама сказала, что не знает, как его искать.
Все из-за нее…
Он подскочил к телефону и быстро набрал номер. Подошел ее
муж, голос доносился до Шевцова как сквозь вату, он почти терял сознание, но
постарался говорить обычным голосом. Муж Каменской сказал, что она на работе.
Антон спросил номер телефона, сказал, что очень нужно. Номер он получил.
Значит, на работе, стерва белобрысая. Уже небось Артюхина
допрашивает. Как искать его, так она в отпуске, а как славу себе присваивать,
так на службу побежала. Он ей покажет славу…
* * *
Они так и сидели в кабинете Гордеева, еще и еще раз
проговаривая план задержания, выискивая слабые места, обсуждая возможности
возникновения непредвиденных осложнений. На длинном приставном столе была
разложена большая карта микрорайона, а также поэтажный план дома и составленный
со слов Насти план квартиры Шевцова и расположение мебели в ней. К сожалению,
она видела своими глазами только прихожую, одну комнату и балкон. Ни во вторую
комнату, ни на кухню она не заходила.
Зашел Миша Доценко, принес всем бутерброды и позавчерашние
булочки из буфета.
– Анастасия Павловна, у вас в кабинете телефон разрывается, –
сказал он, складывая покупки на край стола.
Доценко был единственным сотрудником отдела по борьбе с
тяжкими насильственными преступлениями, который называл Настю по имени и
отчеству, хотя работали вместе они уже не один год.
– Сходи, – кивнул Гордеев, делая жест в сторону
двери. – Мало ли что.
Ей и самой хотелось уйти к себе: в кабинете начальника
курить не разрешалось, а она уже давно мечтала о чашке кофе с сигаретой.
Настя вышла в коридор и сразу услышала треньканье телефона,
доносящееся из-за ее запертой двери. «Надо же, как долго, – подумала она с
усмешкой. – Приспичило кому-то. Есть же настырные люди». Она быстро
отперла дверь и подошла к телефону.
– Ну что, довольна? – услышала она в трубке
глуховатый голос, который показался ей смутно знакомым.
– Простите? – вежливо сказала она, держа одной
рукой трубку, а другой доставая из стола кружку и кипятильник.
– Не узнаешь? Значит, не нужен я тебе больше?
Извозчиком поработал – и хватит? На большее не гожусь?
Она чуть не выронила на пол графин, из которого собралась
налить воду в кружку. Она узнала его.
– Что с тобой, Антон? – спросила она, стараясь
говорить как можно дружелюбнее. – Чего ты так разозлился?
– Поймала Артюхина и радуешься теперь? – продолжал
он. – Звезду новую на погоны хочешь получить за поимку беглого
преступника, да? А ты забыла, как говорила мне, что даже не знаешь, как его
искать? Забыла?
– Нет, я помню. Артюхина не я задержала, а совсем
другой сотрудник. Чего ты так раскипятился, Антон?
Она почувствовала, как дрожат ноги, и села на стул. Надо же
было попасть так неудачно! И никого рядом нет, все сидят у Колобка. Можно было
бы позвонить начальнику по внутреннему телефону, но, когда имеешь дело с
маньяком, рисковать нельзя. Кто знает, что именно может вывести его из
равновесия. И кто знает, к каким последствиям это может привести…
– Почему тебя так беспокоит Артюхин? Ты что, знаком с
ним?
– Это я его выманил, это я заставил его вернуться в
Москву. Это я! Слышишь, ты, стерва, я! А ты забрала его себе и радуешься
теперь, какая ты ловкая и умная. Воровка!
Понятно, подумала она, теперь хоть что-то понятно. Хоть бы
кто-нибудь из ребят зашел…
– А Лариса где? У тебя?
– Что это ты про Ларису спрашиваешь? Беспокоишься? Что
же ты о ней не беспокоилась, когда она прибежала к тебе за помощью? Я ведь
видел, как она плакала, как просила тебя, а ты ей отказала. Тебе не было ее
жалко, ты бросила ее на произвол судьбы, так чего ж ты сейчас спохватилась?
Потому что Артюхина поймала?
– Артюхин тут ни при чем. Лариса находится под
следствием, ее вызывал следователь, а она не явилась на допрос. Ее тоже сейчас
ищут, потому я и спрашиваю, может, ты знаешь, где она.
Настя осторожно прикрыла ладонью микрофон, сняла трубку
внутреннего телефона и набрала номер Гордеева.
– А если и знаю, то что? Хочешь, чтобы я тебе сказал, а
потом побежишь к начальству докладывать, мол, какая ты умная, Ларису нашла?
Хочешь еще раз на чужом горбу в рай въехать?
– Слушаю, – раздался голос полковника из другой
трубки. Настя все еще закрывала микрофон и молила Бога, чтобы Антон еще хотя бы
несколько секунд продолжал говорить, не ожидая ответной реплики. Иначе ей
придется открыть микрофон, и как назло именно в этот момент Колобок произнесет
свое «слушаю» еще раз. А вдруг Антон услышит?
– Хочешь еще одну благодарность в личное дело получить,
да? Не скажу я тебе, где Лариса. Ищи сама.
– Да чего искать, – спокойно сказала Настя. –
Я же знаю, что она у тебя. Я только не пойму, чего ты от меня-то хочешь? Ты
взял ее в качестве заложницы? Тогда говори, какие у тебя требования. Начнем
переговоры.
– Требования? Переговоры? – захохотал
Антон. – Да мне ничего от тебя не нужно, и от всей вашей легавки сраной
ничего мне не нужно.
– Тогда что же, Антон? Позволь мне тебя понять. Объясни
мне хоть что-нибудь.
В кабинет ворвались Гордеев и Юра Коротков. Виктор
Алексеевич бесцеремонно отстранил Настю, открыл верхний ящик ее стола, вытащил
чистый лист бумаги.
«Кто позвонил?» – написал он четким крупным почерком и сунул
ей ручку.
«Он сам».
– У меня Лариса, это ты угадала. Только тебе она не
достанется. Она теперь моя. Навсегда.
«Самыкина?» – снова написал Колобок.
«У него».
– Почему, Антон? Ты уговорил ее бросить Артюхина? Она
теперь твоя девушка?
– Да нужна она мне, сучка похотливая! – снова мерзко
засмеялся Шевцов. – Она умрет. Уже совсем скоро. И я вместе с ней. Уйдем,
как говорится, рука об руку. Что, не нравится? Не ожидала такого?
«Он совсем плох», – быстро написала Настя.
– Я хочу знать, почему, – твердо произнесла
она. – Ты взрослый человек, ты сам принимаешь решения, и отговаривать тебя
я не имею права. Но я хочу хотя бы понять, почему ты их принимаешь.
