– Ну? – выдохнул он, тяжело садясь и взяв
трубку. – Что еще скажешь?
* * *
«Сказал, что отошел», – написала она Гордееву. Тот понимающе
кивнул. Все равно разговаривать нельзя. Как знать, может быть, он проверяет, не
обманула ли его Каменская, когда сказала, что находится в кабинете одна.
Сказал, что отошел, а сам сидит, прижав трубку к уху, и слушает, не начнет ли
она с кем-нибудь переговариваться.
Настя провела рукой по лбу и удивилась. Оказывается, она вся
в испарине. Только сейчас она почувствовала, что блузка прилипла к телу, а по
спине и груди скатываются капли пота. Ей захотелось раздеться, чтобы стало чуть
прохладнее и свежее, но делать этого было нельзя. Она достала сигарету, уже
четвертую с того момента, как позвонил Антон.
Он думает, что перехитрил ее, что идеальное преступление ему
удалось. И говорит, что собирается умереть. Почему, если у него все получилось?
Ведь тюрьма ему не грозит. Почему же? Потому, что нет больше смысла в его
существовании? Потому что он выполнил свою миссию, решил свою задачу, доказал
сам себе то, что хотел доказать. И больше ему ничего не нужно. Больше ему ничего
не интересно. Как сказала его мать? «Хорошо, что он не пошел работать в
милицию. Он бы не смог». Чего не смог? Жить во лжи, грязи и компромиссах?
Привыкший с детства делить весь мир на белое и черное, на добро и зло, он не
может жить в той жизни, которая существует в реальной действительности. Эта
жизнь для него невыносима. Поэтому он хочет уйти.
А если сказать ему, что ничего у него не вышло? Задача не
решена, цель не достигнута. Он ничего сам себе не доказал. Тогда как он
поступит? Одно из двух: или все-таки уйдет, отчаявшись, или предпримет новую
попытку. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Значит, надо пробовать. В любом случае
для первого варианта он решение уже принял, тут уж деваться некуда. При втором
варианте есть пятидесятипроцентная вероятность сохранить ему жизнь. И потом,
есть еще Лариса…
В трубке послышалось тяжелое дыхание.
– Ну? Что еще скажешь?
– Ты не подумал о цветах.
– О каких цветах? Что ты мелешь? Зубы заговариваешь?
– О цветах, которые растут на балконе в доме напротив
загса.
– Ты о чем? Какие цветы?
– Они попали в кадр со Светланой Петровной. Это такие
особенные цветы, которые распускаются только после захода солнца или в
пасмурную погоду. В тот день, когда я выходила замуж, было тепло и солнечно, а
бутоны на фотографии с Аллеко оказались раскрытыми. Ты делал этот снимок
вечером? Или в тот день была плохая погода?
* * *
С начала разговора прошел час. Гордеев привел из дежурной
части девушку-телетайпистку с мокрым полотенцем и вышел ненадолго из кабинета.
Девушка, не говоря ни слова, ловко расстегнула на Насте блузку и обтерла ее
мокрым полотенцем. В знак благодарности Настя легко сжала ее руку и сделала
знак, чтобы та уходила. Снова вернулся Колобок, действуя совершенно бесшумно,
поставил перед ней огромную чашку крепкого горячего кофе и положил на стол
очередную записку.
«Где у него телефон?»
«На стене над диваном».
«Шнур?»
«Нет. Висит».
Он на цыпочках вышел, через мгновение вернулся и снова замер
возле стола, не сводя с Насти пристального взгляда. Она почти ничего не
говорила теперь, только слушала и иногда задавала вопросы, если что-то было
непонятно.
* * *
Он все равно уйдет, он мужчина и не меняет своих решений.
Поэтому он рассказывал ей все. Он только сейчас понял, как хотелось ему
рассказать об этом. Тайна душила его, грызла изнутри, отравляла кровь.
Он рассказывал, как встретил однажды в загсе странную
женщину в черном с отстраненным лицом и потухшими глазами. В первый раз он
заметил ее, но не обратил внимания. Через неделю он встретил ее снова, но уже в
другом загсе. Тогда и познакомился с ней. Втерся в доверие, узнал ее историю.
Она ходила в загсы каждую неделю, смотрела на невест и упивалась своим горем и
своей ненавистью. На большее она была не способна.
Он сблизился с Аллеко и стал обдумывать свой план, стараясь,
чтобы все в нем вытекало из ее истории. Невесты, дамская комната… Хитростью и
обманом заставил ее написать тридцать одинаковых писем, держал их у себя и
время от времени разносил по почтовым ящикам, а на другой день приезжал в
соответствующие загсы и примеривался. Ему долго не везло. Целых шесть месяцев
он искал свой счастливый случай. И судьба улыбнулась ему, вознаградила за
терпение и осторожность, подарила возможность совершить два убийства в один
день. Конечно, он планировал только одно. Разве можно рассчитывать на то, что
повезет дважды? Но ему повезло.
Он приручал Светлану Петровну, как приручают дикое животное.
Смотрел на нее ласково, нежно гладил по руке, говорил теплые и такие нужные
женщине слова. Он хорошо знал, как это делается. Это тоже было частью его
плана. Когда пришло время, дал ей понять, что придет в гости не просто так. Он
любит ее. Он сумел заставить ее забыть про свой возраст и про то, что ему
только двадцать пять.
Она поверила. Он сразу понял это, как только переступил
порог ее квартиры. Она была красиво причесана, со свежим маникюром, в новом
платье, правда, черном, потому что ничего другого она не носила, но очень
элегантном. Оказаться рядом с ней на диване было совсем нетрудно. И сделать
так, чтобы она закрыла глаза. И заставить ее приоткрыть губы. Когда вместо губ
молодого любовника она ощутила на языке металлический привкус пистолетного
ствола, она даже не успела удивиться, потому что он тут же нажал спусковой
крючок. Положил в бювар конверты, запихнул под стопку белья завернутый в
тряпочку глушитель.
Как сделать все остальное, он продумал заранее. В свое время
он приобрел множество книг по криминалистике и тщательно их изучил, ведь он так
хотел работать в милиции… Он был уверен, что со следами у него проколов нет.
– Где я ошибся? – спросил он Каменскую. Ему было
любопытно, чего же он недоучел. – Есть еще что-нибудь, кроме этих
злосчастных цветов?
В этот момент этажом выше начали двигать мебель. Какие-то
мужики громко переговаривались.
– Куда? Сюда? Или дальше?
– Давай еще правее, да правее же, тебе говорят! Смотри,
как мало места, он здесь не пройдет. Хозяин! Хозяин! Иди, гляди, где крепить
будем. Так пойдет?
Над головой начали чем-то стучать, видно, отмечая места
крепления. Из-за шума Антон не расслышал, что ему ответила Каменская.
– Повтори, – попросил он. – Плохо слышно.
– Я сказала, что ты плохо знаешь женскую психологию.
Это твоя главная ошибка.
– Почему?
– Потому что женщина, которая решила покончить с собой,
не станет готовить ужин на двоих. Ведь ты не выходил на кухню, правда?
– Правда. Что мне было там делать? Я уничтожал свои
следы только там, где был.
