Книга Бойня, страница 35. Автор книги Владимир Ераносян

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бойня»

Cтраница 35

– Дрожащая рыбка всю жизнь пыталась отсидеться в своей норке. Шугливый пескарь не нажил ни друзей, ни врагов, все боялся ослушаться покойных родителей своих и не заметил, как жизнь прошла! И сдох, как трусливый шакал! Когда на секунду забылся и высунул морду из норки. А как сдох?! Нет, щуки его и не тронули! Состарился он. Кому немощный и больной нужен! Как он умер? Погиб или своей смертью преставился? Никто не знает. Даже писатель не знает, Салтыков-Щедрин которого зовут! Просто исчез. Не оставил следа после себя. Никого не защищал в жизни. А может, он и не жил! Сдох уже тогда, когда замуровался в своей комфортной норке… Куда не влезал никто из хищников не потому, что не пролазил, а потому, что из нее воняло трусом!

Мовлади взял соседа за грудки и прижал к стене. Тот не оказал сопротивления, но продолжал смотреть гордо. Мовлади отпустил его и опустил глаза. С минуту они стояли в полной тишине.

– Ну тогда, раз все так вышло, – нарушил паузу сосед, – пора нам прощаться, а то мне здесь воздух не нравится! Перед тем как я пойду на эту мясорубку, позволь, я соберу свои вещи и перенесу чемодан в другую комнату… – фыркнул сосед и приступил к сборам своих незамысловатых пожитков.

Мовлади наблюдал за парнем, не проронив ни слова. Тот пыхтел, не скрывая презрения и не глядя в глаза. Ему потребовалось минут десять, чтобы утрамбовать свой нехитрый скарб в чемодан и спортивную сумку и хлопнуть дверью.

Когда Мовлади остался один, он подбежал к окну и незаметно отодвинул шторку. Его друзья развели руками, когда бывший сосед чеченца сообщил, что Мовлади не едет. Они махнули рукой и рассредоточились по машинам. Уже через час они приехали на Минскую и стояли у стен мемориальной мечети, с минбара которой местный имам призывал к сдержанности и хладнокровию. Но увещевания предстоятеля тонули в нарастающем гуле и выглядели беспомощной мольбой в общем настрое толпы, приготовившейся к отражению скорой атаки…

Плотные дружины славян выдвинулись от храма Георгия Победоносца на запад Поклонки, мимо застывших зимой фонтанов и бюстов героям фронтов. Они шли к центральному музею войны, где возвышалась стела с 25-тонной богиней победы Никой. Туда же выдвинулись мусульмане.

– Позывной «Батл»! – засуетились в фургоне, припаркованном на улице Барклая. – Надо выводить «Рэта», пока не началось кроилово…

– Выводить?! Думаешь, ментам из оцепления интересны наши ксивы? – засомневался один из конвойных Максима.

– Ксивы-то вездеходные! Дуга постарался. Но ты прав, выбросим его на обочине.

– Он приказал прямо в толпу сбросить…

– Тогда, в случае чего, пойдем на таран!

Машина с «крысой» сорвалась с места и помчалась, невзирая на правила, сплошные линии и светофоры, к Поклонной горе, где брусчатка еще не окрасилась в багровый цвет. Но все шло именно к этому. Спецтранспорт с водометными установками уже горел. Менты разбегались. Две непримиримые массы с арматурами, битами, ножами, огнестрельным оружием надвигались друг на друга. Это напоминало постановочный фильм. Не документальный, а художественный. Дугин восхищался грандиозной батальной сценой, ведь он самонадеянно считал себя режиссером, не предполагая, что управляемый хаос – это всего лишь оксюморон и логическая бомба.

Фургон прорвал оцепление, резко затормозил. Дверь отъехала, и «крысу» сбросили в толпу. Многотысячную и ревущую. Макс катился к драке. А она уже началась. Сперва на флангах. Точечно. Но скоро, в считаные минуты, массовое побоище стремительно распространилось на всю площадь. Дым мешал разобрать, где свои, где чужие… Венки с лентами от благодарных потомков мусульман, павших в войне с фашизмом, отбросили в сторону. На них уже ступил туго зашнурованный ботинок, так похожий на обувь штурмовика. Транспаранты с националистическими лозунгами тоже куда-то делись. Ладони теперь сжимали не древки, а кастеты. Ничто не должно мешать убивать друг друга.

Дугин нажал на кнопку «адской машинки Функеля», и Макс, освободившийся от целлофанового пакета на голове, оглядел окружающий мир глазами затравленной, но очень рассерженной крысы. Вокруг кружились враги. Сгруппировавшиеся в кучки и одиночные. У них свирепые лица. Они угрожают его жизни. Жестокие стаи приближаются. Он – в эпицентре бойни. Надо защищаться! Ведь надо остаться в живых! Кислота растекалась по синтезированному мозгу, внося просчитанный наукой дисбаланс в сторону крысиной доминанты.

Глава 23. Слава героям

Пыж искал глазами Викочку. Ее нигде не было. Она могла пропустить самое интересное! В такой день! Он и его верные «карлики» хорошо подготовились к месиву! Раздобыли «волыны»! Их кинжалы против наших заточек! Где Викочка?! Она должна видеть, как он храбр и беспощаден. Пыж нацепил на грудь орден Славы. Атрибут солдатской доблести, врученный не ему, но присвоенный накануне самым бесцеремонным образом – награду отобрали у немощного старика. Он и не помнил того дедулю, над которым глумились сопляки из его бригады…

– Где она? – вопрошал он, как всегда, на бегу.

– Она не придет сегодня! – наконец сообщил один всезнайка. – Она деда, кажись, хоронит. По-моему…

Пыж набрал ее номер. Она подняла трубку.

– Ну, ты где?! Пропускаешь такое зрелище! Здесь все! Намечается бойня! Менты уже обосрались! Будет жарко! Ты что, с мажориками опять снюхалась? Так они ради тебя никогда ничего не сделают, никогда, слышишь, никогда никого не замочат! А я любого урою за тебя! Убью любого!

– Ты уже убил… – прозвучал ответ, и в трубке послышались слезы. – Вернее, это я убила своего собственного дедушку…

– Что ты там мелешь?! Айда на Поклонку! – требовал Пыж, ничего не понимая. – Мы наступаем. Но их тоже до хрена! Тем интереснее! Ты где?! Предстоит кровавая работенка! А тебя нет…

– Я татарка, – дрожал в трубке девичий голос, – и мой дед, который вчера умер, тоже был правоверным мусульманином.

– Прекращай, ты где?! – уже орал Пыж, замедляя шаг.

– На самом деле я не русская, а татарка! – повторила она.

Пыж остановился, позабыв о том, что его верный отряд, увлеченный стадным инстинктом и жаждой крови, отдалялся от него. Он отстал, потеряв их из виду. Надо было закончить разговор.

– Нерусская… Ты что, давай приезжай! – орал Пыж. – Ты русская! И хватит молоть чушь! – Она должна была видеть его в этой стихии. В апогее народного гнева, на гребне волны, где он был виртуозным серфингистом, потому что не боялся ветра, а опирался на него. Она должна все увидеть. Увидеть его силу! Ощутить его правоту!

– Ты меня что, не слышишь? Я по другую сторону. Мой отец сейчас был бы там, среди защитников мечети, если бы мы с тобой, придурок, не убили его отца, моего дедушку…

Все шло не так! Нерусская… Татарка… Она бросила трубку, не договорив. Не закончив разговор. Здесь такое, а она трындит про какого-то дедушку! Вот дура! Где пацаны? Они уже далеко. А он из-за этой курицы в аутсайдерах. Все уже там, а он все еще здесь…

«Объект отдельный. По инструкции отставших можно срезать…» – подумал снайпер, когда на груди мишени сверкнул едва заметным бликом от лунного отражения какой-то отличительный знак. Он взял мелькнувшую блестяшку в перекрестье прицела и плавно нажал на курок. Есть попадание. Навык не пропьешь! Профессиональная работа. Четко в цель.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация