— Надеюсь, вы не забыли прихватить с собой паспорт, мисс Морланд?
За нее ответил Чарли Шор:
— Да, паспорт с нами.
— Хорошо, потому что судье он потребуется, — кивнул Билли. — Мисс Морланд, почему вы ничего не сказали нам о том, что собирались в следующую среду улететь в Буэнос-Айрес?
— Потому что я не собиралась этого делать, — спокойно поговорила Зан. — Заодно отвечу сразу, не дожидаясь вопроса: я не снимала денег со своего банковского счета. Я уверена, вы уже и это проверили.
— То есть вы хотите сказать, что та самая самозванка, которая похитила вашего ребенка, еще и купила билет в один конец в Аргентину и сумела взломать ваш счет в банке?
— Да, именно это я и говорю, — кивнула Зан. — Добавлю кое-что на тот случай, если вы еще не знаете. Тем же мошенником или мошенницей была куплена дорогая одежда в магазинах, где у меня есть кредитные карты. Еще был сделан заказ на множество материалов, которые могли бы мне понадобиться для внутренней отделки, получи я эту работу.
Нахмуренный лоб Чарли Шора напомнил Зан о том, что адвокат много раз повторял ей. Она должна только отвечать на заданные ей вопросы, а не выкладывать сама ту или иную информацию.
Морланд повернулась к нему и сказала:
— Чарли, я знаю, что ты сейчас думаешь, но мне нечего скрывать. Может быть, если детективы проверят все эти факты, они поймут, что я сама ничего этого не могла сделать. Вероятно, одному из них все-таки придет в голову, что я, похоже, говорю правду, если они внимательно посмотрят друг на друга. — Зан снова повернулась к детективам. — Моргните, если вы верите в чудеса! Я ведь пришла сегодня для того, чтобы меня арестовали. Не пора ли приступить к делу?
«Да, не много времени понадобилось на то, чтобы превратиться в преступницу», — думала Зан часом позже, когда уже был выписан ордер на ее арест, а на документ поставлен номер. У нее взяли отпечатки пальцев и сфотографировали анфас и в профиль.
После этого Александру отвезли в суд, и она предстала перед суровым служителем закона.
— Мисс Морланд, вы обвиняетесь в похищении ребенка, создании препятствий правосудию и помех к осуществлению родительских прав, — произнес судья. — Если вы готовы внести залог, то все же не можете покинуть страну без разрешения суда. У вас есть с собой паспорт?
— Да, ваша честь, — ответил за нее Чарли Шор.
— Передайте его судебному приставу. Сумма залога назначается в двести пятьдесят тысяч долларов.
Судья встал и вышел из зала.
Зан в ужасе повернулась к адвокату и заявила:
— Чарли, мне не найти такой суммы! Ты и сам это знаешь!
— Мы с Альвирой обсуждали такую возможность. Она уже оформила документы на то, чтобы предоставить свою квартиру в качестве залога, и выступает твоим поручителем. Как только я позвоню Уилли, он сразу приедет сюда. Когда бумаги представят в канцелярию суда, ты сможешь свободно уйти.
— Свободно уйти, — прошептала Зан, глядя на следы черной краски, которые не смогла отмыть с пальцев. — Свободно уйти…
— Сюда, мэм. — Судебный пристав коснулся ее руки.
— Зан, тебе придется подождать в камере для задержанных, пока Уилли не представит документы. Я ему позвоню, потом вернусь и подожду вместе с тобой, — сказал ей Чарли. — Ты должна понимать, что это самая обычная процедура.
Зан, едва передвигая ноги, позволила увести себя в ближайшую дверь. За ней скрывался узкий коридор. В конце его располагалась пустая зарешеченная камера с открытым туалетом и скамьей. Офицер легонько подтолкнул Зан, она шагнула в камеру и тут же услышала, как за ее спиной щелкнул замок.
«Выхода нет, — подумала Зан, вспомнив пьесу Сартра с таким же названием. — Я играла в ней роль прелюбодейки, когда училась в колледже. Выхода нет. Выхода нет. — Она повернулась и уставилась на решетку, потом осторожно коснулась рукой железных прутьев. — Бог мой, как все это могло со мной приключиться? Почему? Почему?»
Зан простояла на одном месте около получаса, потом наконец-то явился Чарли Шор и сообщил:
— Я уже переговорил насчет поручительства. Уилли будет здесь через несколько минут. Он должен подписать кое-какие бумаги, передать их по акту, заплатить комиссионный сбор — и все, ты отсюда выйдешь. Я понимаю, что ты сейчас должна чувствовать, но теперь я, твой адвокат, точно знаю, с чем мы столкнулись и как нам действовать.
— Хочешь нажать на безумие? Разве ты не об этом думаешь, Чарли? Могу поспорить, что так оно и есть. Перед тем как ты пришел, мы с Джошем включили телевизор в задней комнате моей студии. В этот момент ведущий Си-эн-эн брал интервью у какого-то доктора, специалиста по раздвоению личности. По его просвещенному мнению, я как раз подхожу под эту категорию, и это поможет адвокату. Потом он упомянул какой-то случай, когда защита строилась на том, что человек, совершивший преступление, не знал, что именно он делает. Знаешь, что сказал судья на такой аргумент? — закричала вдруг Зан. — Он заявил: «Мне плевать, сколько личностей у этой женщины! Пусть все они подчиняются закону»!
Чарльз Шор посмотрел в сверкающие глаза Александры, понял, что ему нечем ни утешить, ни поддержать свою подзащитную, и решил больше не оскорблять ее такими попытками.
64
Глория Эванс, урожденная Маргарет Гриссом, она же Глори для обожающего ее отца, сценический псевдоним Бриттани Ла Монти, не была уверена в своей готовности поверить в то, что все закончится в течение сорока восьми часов. За последние почти два года она тысячи раз шептала себе: «Если бы только…», бессонными ночами осознавая весь масштаб собственного преступления.
«А если в итоге все сорвется? — думала она. — Предположим, они меня выследят, и что тогда? Я отправлюсь в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Зачем мне шестьсот тысяч долларов? Нет, меня не найдут. Я буду хорошо одеваться, брать уроки актерского мастерства, постараюсь найти приличного агента и рекламщика… Он говорил, что познакомит меня с нужными людьми из Голливуда, но что было толку от всех тех людей, с которыми меня знакомил Лонг? Чушь все это!»
Мэтти был таким чудесным мальчиком. Глория понимала, что слишком привязалась к нему, но разве можно было не полюбить этого малыша?
«Я его действительно люблю, — думала она, укладывая дубликаты одежды Зан Морланд. — Бог мой, а я ведь отлично поработала, учитывала каждую мелочь. Морланд немного выше меня. Я сделала особые подушечки под пятки в тех босоножках, на случай, если меня кто-то сфотографирует в момент похищения ребенка…»
Похваливая себя в процессе упаковки костюмов и платьев, Глория вспоминала, как ей пришлось потрудиться над париком, чтобы волосы выглядели как нужно и по цвету, и по фасону стрижки. Она кое-что подложила в то платье, потому что плечи у Морланд были немного шире, чем у нее.
«Могу на что угодно поспорить, но копы, изучавшие те снимки, просто не могли и подумать, что это не Морланд, — поджав губы, размышляла Глория. — Да и косметика у меня была выше всяких похвал».
