Мы дошли до калитки дома номер восемь. За большим столом под
навесом сидели Вера Ильинична и ее муж Григорий Филиппович в обществе хохотушки
Ирочки. Посреди стола красовался огромный разрезанный арбуз. Все трое сосредоточенно
поедали красную сочную мякоть, не обращая внимания на роящихся над их головами
мух. Ни Татьяны, ни Лили с ними не было. Интересно, о чем можно так долго
болтать?
– А где ваш друг? – спросила Ирочка, когда я проходил
мимо них.
– Пошел домой. Просил поблагодарить за чай.
– Он очень симпатичный.
– Я ему передам, – пообещал я, усмехаясь. Ирочка в
своем репертуаре.
– Передайте, пожалуйста, не забудьте. Пусть заходит.
Лилю и Татьяну я нашел на галерее возле нашей комнаты. Они
вынесли второй стул и уселись рядом с открытым окном, чтобы свет падал на
переносной компьютер «Note-book», который Татьяна держала на коленях. Пальцы
пышнотелой блондинки бегали по клавиатуре с такой скоростью, что у меня в
глазах зарябило. Мягкое щелканье клавиш слилось в один непрерывный звук.
– Приспосабливаете техническую революцию к писательскому
труду? – пошутил я.
Мне показалось, что Татьяна смутилась.
– Это очень удобно, – сказала она, словно
оправдываясь. – Я такая растеряха, ни одной бумажки найти не могу, все куда-то
рассовываю и забываю потом куда. А так все в одном месте, и искать легко.
– Вот вместо того, чтобы читать любовные романы, училась бы
у тети Тани работать на компьютере, – назидательно сказал я, обращаясь к
дочери.
Лиля молчала, только глядела на меня укоризненно своими
огромными темно-серыми глазищами.
– Она учится, – ответила вместо нее Татьяна. – У
нас все на основе взаимности. Она мне – сведения о жизни школьников, я ей –
навыки работы с текстовым редактором. Разве Лиля вам не говорила?
Я получил очередной щелчок по носу. В самом деле, каждый
вечер я спрашивал Лилю, чем она занималась, и она коротко отвечала: «С тетей
Таней разговаривала». В подробности я не вдавался, и, видимо, напрасно. Надо
будет сегодня же начать наверстывать упущенное.
– А почему вы не пошли есть арбуз?
– Я еще свою норму не выполнила.
– Самодисциплина?
– А как же. Без этого нельзя, иначе я вообще ничего не
напишу. Я поспать люблю, в постели поваляться.
– И какая у вас норма?
– Десять страниц в день. Триста пятьдесят строк. Пока не
сделаю – спать не ложусь.
– Вот видишь, Лиля, – строго обратился я к
дочери. – У тети Тани норма триста пятьдесят строк, а ты ей мешаешь,
отвлекаешь. Она из-за тебя спать не ложится. Даже арбуз есть не пошла. Кстати,
а ты-то почему его не ешь? Ты же любишь арбузы.
– Мне с тетей Таней интереснее, – тихо проговорила
Лиля, и ее бездонные глазищи наполнились слезами.
– Зачем вы так, Владислав, – упрекнула меня
Татьяна. – Лиля нисколько мне не мешает. Она сидит тихонечко и смотрит,
как я пишу.
– Разве вас это не отвлекает?
– Ничуть. Я привыкла работать в присутствии людей,
отдельного кабинета мне пока не полагается.
– Танечка, а кем вы работаете?
Ее имя сорвалось у меня с языка раньше, чем я успел
сообразить, что вообще впервые обращаюсь к ней по имени и впервые разговариваю
с ней. И сразу «Танечка». Стасов, ты зарываешься. Какая она тебе Танечка? Она
же тебя в упор несколько дней не видела. Но ее звучный голос действовал на меня
завораживающе, и я уже забыл обо всем, кроме непосредственного предмета нашей с
ней беседы.
– Я юрист.
– А точнее?
– Следователь.
Я бросил на Лилю уничтожающий взгляд. Интересно, сказала ли
она Татьяне, кем работает ее родной папенька? И уж не этим ли обстоятельством
объясняется отсутствие у Татьяны желания поближе познакомиться с отцом девочки,
с которой она проводит так много времени?
Внезапно мне бросилось в глаза удивительное внешнее сходство
их обеих. Ростом Лиля пошла в меня, и в свои восемь лет уже имела сто пятьдесят
два сантиметра. Да и килограммами ее бог не обидел, они планомерно наращивались
с того самого времени, как она стала проводить все вечера на диване с книжкой,
фруктами и сладостями. Правда, волосы у Лили были такие же, как у меня,
темно-русые, а у Татьяны – какие-то платиновые, зато глаза у обеих были
совершенно одинакового цвета. Я поймал себя на том, что не далее как два часа
назад мысленно назвал Татьяну «толстой коровой с поросячьими глазками», но ведь
в тот момент она смеялась. Покажите-ка мне человека, у которого глаза остаются
большими и выразительными, когда он хохочет, и можете бросить в меня камень. На
самом деле глаза у девушки были нормального размера, не такие, конечно, как у
Лили, но и не поросячьи. И потом, видел я ее по утрам, когда она расхаживала по
двору в купальнике, а сейчас, вечером, на ней была надета длинная свободная
юбка и трикотажная майка с глубоким вырезом, и выглядела Татьяна в этом наряде
очень даже прилично. Во всяком случае, «коровой» я бы ее уже не назвал. Вообще,
я привык всех женщин сравнивать с Ритой, у которой была безупречная фигура,
хоть сейчас на конкурс красоты. Но ведь, в конце концов, даже это не удержало
меня от развода. К тридцати пяти годам я хоть и несколько запоздало, но понял,
что с фигурой ты только в постели лежишь, а живешь-то с человеком. И если к
тому времени мне еще не надоело ложиться в постель с Риткиным роскошным телом,
то жить в одной квартире с ее, мягко говоря, спорным характером я больше не
мог.
И теперь, глядя на них, удобно устроившихся на стульях под
ветвями дикого винограда, таких похожих друг на друга, я вдруг с болью осознал,
как не хватало все эти годы моему ребенку спокойного доверительного контакта со
взрослыми, когда можно по вечерам долго и неторопливо разговаривать, делиться
своими проблемами, спрашивать совета. Нам так нравилось, что наша дочь спокойная
и самостоятельная, не нуждающаяся в нашем постоянном присутствии, в мелочной
опеке, что мы совершенно забыли поинтересоваться, а нравится ли это ей самой.
Я почувствовал себя лишним, хотя Татьяна прервала работу и
выжидательно смотрела на меня, готовая продолжить беседу.
– О чем ваша новая книга? – спросил я, превозмогая
желание уйти в комнату и лечь и стараясь быть вежливым, чтобы Лиле не было за
меня неловко.
– Об этом городе. Знаете, я не люблю писать о том, чего не
знаю, и о местах, где никогда не бывала. Я, вообще-то, езжу мало, на подъем
тяжела, но уж если где оказываюсь, обязательно «совершаю преступление» в этом
месте. Раз оказалась здесь на отдыхе, значит, надо это использовать.
– И что вы собираетесь здесь натворить? Мафиозную разборку в
войне за прибрежные территории под постройку роскошного пансионата?
– Это интересная мысль, – оживилась Татьяна. – Я
об этом как-то не подумала. Нет, мой замысел проще. Вы, наверное, знаете,
сейчас здесь проходит кинофестиваль, вот я и хочу привязать к нему сюжет своей
повести.
