– Балкон есть?
– Есть.
– Скажи ей, чтобы на балкон не выходила.
– Скажу.
– Входы кто-нибудь контролирует?
– Да… Кажется…
– Что значит – кажется? – нахмурился я.
– Служба безопасности фестиваля этим занимается, –
пояснил Сергей. – Люди Рудина.
– А милиция чем у вас занимается?
– А милиция на улице. Ограждение держит, чтобы люди машину
не смяли, когда Юшкевич подъедет.
– Бестолково как-то все, – заметил я, вытаскивая из
сумки видеоприставку и пытаясь пристроить ее на заваленный бумагами стол в
номере, отведенном Лисицыну для работы в гостинице.
В это время дверь распахнулась, и на пороге возник мужик лет
за пятьдесят с красным лицом, источавший запах свежего перегара, как роза
аромат.
– Что за толпа у тебя тут? – недовольно спросил он,
шаря глазами по мне и Татьяне, будто пытаясь прочитать, что написано у нас на
спинах.
– Это мои знакомые, Валентин Иванович, зашли вот
поздороваться, – сразу нашелся Сергей.
Я понял, что это и есть его наставник Валентин Иванович
Кузьмин, и от души посочувствовал парню. С таким наставником он многому
научится, как же, дожидайся. Вошел в комнату и повел себя не как оперативник, а
как самый худший из партийно-комсомольских начальников застойных времен.
Уже спустившись в вестибюль, где нас дожидались Лиля и
Ирочка с Юрием Сергеевичем, я сообразил, что Кузьмин вошел как раз в тот
момент, когда я собирался вынуть из сумки кассету. По вполне понятным причинам
в его присутствии я этого не сделал, так что кассета Вернигоры под номером 9
осталась у меня.
Мимо нас то и дело проходили знакомые, одних я знал хорошо,
других – совсем мало, но почти все они с любопытством оглядывали нашу компанию.
Видно, за те полтора часа, что прошли между получением Ритой фотографий и ее
приходом на пляж, история стала достоянием широкой общественности. Моя бывшая
супружница страдала таким выраженным речевым недержанием, что я не переставал
удивляться, как ей удалось сохранять долгое время в секрете доверенную ей тайну
отношений Оли Доренко и Игоря Литвака. Видимо, дело здесь было в том, что чужая
тайна – это и была чужая тайна, из нее сарафанчика не сошьешь. А собственные
страдания – благодатный материал, в наряде из которого можно красоваться на
приемах и тусовках. Мол де, смотрите, какая я особенная, мне мужик изменяет, а
я смеюсь над этим. Ведь именно поэтому она на каждом углу рассказывала
выдуманную ею же самой историю про меня и Ольгу.
Мне нужно было урвать хотя бы несколько минут наедине с
Татьяной, чтобы рассказать ей про сделанные вчера ночью фотографии. Но, как
назло, около нас все время кто-то был – или Лиля, или Ирочка с Мазаевым. Я ведь
и потащил ее с собой к Лисицыну в надежде успеть перемолвиться хотя бы парой
слов, но сначала мы все вместе искали Сережу, потом втроем шли к нему в номер,
а на обратном пути, не успел я и рта раскрыть, нас перехватила какая-то Риткина
приятельница, имени которой я не помнил, но в лицо знал и сдуру улыбнулся ей в
коридоре. Приятельница села с нами в лифт и сломала весь мой план.
Я еще раз придирчиво оглядел гостиничный холл и толпу за
окном. Нет, никакая служба безопасности здесь не справится. С самого начала все
было сделано неправильно, нельзя было вообще подпускать людей к гостинице. Но
при любом другом раскладе из мероприятия невозможно было бы извлечь выгоду.
Люди хотят видеть своего кумира живым, с близкого расстояния, а не
промелькнувшим мимо в машине с бронированными стеклами. Поэтому заставить народ
собраться и долгое время ждать можно было только в том месте, где Юшкевич
наверняка выйдет из машины и пойдет пешком. Таких мест было всего два: аэропорт
и гостиница. Но в аэропорт курортники, да и местные жители, не потащатся по
такой жаре.
Все это хорошо, но Сауле Ибрайбекова меня сильно беспокоила.
В момент наибольшего ажиотажа вокруг Юшкевича в гостиницу может войти кто
угодно и выйти незамеченным. Я уж не говорю про снайперский выстрел. Сауле
женщина хоть и незаурядная, но все равно женщина, и ей понадобится немало
выдержки, чтобы не выйти на балкон, когда толпа восторженно заревет при виде
своего секс-символа. Конечно, я просил Сережу предупредить ее, но опыт общения
с женщинами показывает, что предупреждения мужчин и даваемые ими советы они
ценят примерно так же высоко, как косметические рецепты времен первой мировой
войны.
Делая вид, что мы бесцельно слоняемся в ожидании события, я
потащил нашу развеселую компанию вокруг гостиницы, чтобы еще раз осмотреть все
подходы и возможные пути бегства. Подходов оказалось много, путей отхода – еще
больше. И ребята из службы безопасности доверия у меня не вызывали. Я знал, что
Борис Рудин всегда выбирал приближенных по принципу личной преданности, а не по
профессиональным качествам, и подозревал, что службу безопасности он
скомплектовал из людей, безусловно преданных ему лично, но не особо грамотных в
вопросах охраны.
Оглядывая тропический сад, густо заросший какими-то диковинными
кустами, я невольно перехватил взгляд Юрия Сергеевича, который смотрел на
буйную экзотическую растительность с видом отнюдь не любителя природы. На лице
его застыла усмешка, в которой ясно читались те же мысли, что бродили сейчас у
меня в голове. Интересно, этот социолог в охране что-то смыслит или просто так
ухмыляется?
– Как вам нравится этот сад? – спросил я как можно
безразличнее.
– Совсем не нравится, Слава, совсем не нравится, –
ответил он, не задумываясь ни секунды, словно прекрасно понимал, что я
спрашиваю его не о красотах, а о таящейся в саду опасности. – Насколько я
понял, вы чего-то опасаетесь?
– Ну, вы же телевизор смотрите, газеты читаете, да и Ирочка
вам наверняка рассказала о том, что здесь произошло. Убиты две кинозвезды, и у
меня есть все основания полагать, что вот-вот погибнет третья, Сауле
Ибрайбекова.
– Да что вы? Сама Ибрайбекова? Ей грозит опасность?
– Полагаю, да. Вот я и пытаюсь понять, с какой стороны может
исходить угроза, чтобы по возможности ее предотвратить.
На несколько минут мы остались с ним вдвоем, Таня и Ирочка
потащили Лилю в глубь сада смотреть какую-то экзотическую флору. За эти
несколько минут я здорово переменил свое мнение о бородатом социологе Юре
Мазаеве. Глаз у него оказался острым и наметанным, и мою проблему он просек с
первого, как говорится, предъявления.
– Знаете, Слава, мне кажется, мы с вами сами должны
контролировать выходы, на этих наемников надежда слабая. Давайте я с Ирочкой
останусь здесь, а вы с Таней идите к центральному входу. Помните, что самый сложный
момент – появление Юшкевича. Все внимание переключится на него, вольно или
невольно, и охрана будет на него таращиться. А мы с вами должны будем смотреть
только на двери. И еще одно, Слава. Все время помните, что толпа обладает
мощной способностью к психическому заражению. Всеобщий восторг, коллективный
гнев, паника, агрессия. И даже непременное желание протиснуться поближе и
увидеть своего кумира, дотронуться до него. Все это заразно, как вирусная
инфекция. Старайтесь держать себя в руках.
