Меня убирали из этого южного курортного города. Раскрытие
громких преступлений поручили неопытному мальчишке. Да в любом другом месте уже
давно была бы создана бригада с привлечением лучших сил из краевого управления
и даже из министерства. А здесь – тишина. Неопытный мальчик оказался с головой
и без глупого гонора и попросил помощи у московского сыскаря, хотя ему
строго-настрого велели этого не делать. Мальчика от дела отстранить, сыскаря из
города убрать. Вот и весь расклад.
Кража компьютера легла в этот расклад точным психологическим
штрихом. Таня пишет повесть, она не столько отдыхает, сколько работает, и город
этот для нее не столько курорт, сколько место действия, где разворачиваются
описываемые события. Помани ее бесплатной путевкой – она ведь может и
отказаться, для нее работа куда важнее, она деньги зарабатывает. Откажется
ехать Таня – я могу сорваться с крючка, ведь у нас роман. Исчезновение
мини-компьютера подготовило почву для того, чтобы мы все убрались отсюда к
чертовой матери, польстившись на халяву.
Я смотрел на несчастного парня, сидевшего передо мной с
убитым видом и грустными глазами вышвырнутого на мороз щенка, и понимал, что ни
в какой круиз я не поеду. Юра Мазаев меня поддержит, ему и самому не очень
хочется ехать. И Таня меня поймет, я уверен, что поймет и одобрит. Остаются
Лиля и Ирочка. Как быть с ними? Ведь они так мечтают о поездке!
– Не плачь, Серега, – заявил я с преувеличенной
бодростью, хотя у самого кошки скребли на душе. – Даже лучше, что ты
теперь участковый, руки будут развязаны, а контроля со стороны розыска
никакого. И следователь с тебя не спросит. Будешь делать, что считаешь нужным.
Первым делом надо проверить турфирму, которая проводила социологическое
экспресс-исследование. Через эту фирму нам всучили бесплатные путевки, чтобы
заставить меня уехать отсюда. Давай-ка выясним, кто это у нас такой
богатенький. Воришки, укравшие Танин компьютер, должны быть как-то связаны с
этими Ротшильдами…
Солнце, наверное, уже давно встало, но из-за плотных
свинцовых облаков его не было видно. Мы вполголоса обсуждали ситуацию и так
увлеклись, что, когда во двор вышла Вера Ильинична, я глупо спросил:
– Что вы так рано? Это мы своей болтовней вас разбудили?
– Да как же рано, Владислав Николаевич, – удивилась
хозяйка. – Половина восьмого уже. Я уж и так из-за погоды проспала дольше
обычного. Вовремя вы на теплоходе собрались, эта хмарь теперь надолго, никакого
загара не будет, так уж лучше поплавайте, развлекитесь.
– А мы никуда не едем, – заявил я. – Вернее, я не
еду. А насчет Танечки и Иры – пока не знаю.
– Передумали? Что так?
Я неопределенно пожал плечами.
– Да как-то, знаете ли… В общем, передумал. Ну его, теплоход
этот. Никогда не плавал, а вдруг у меня морская болезнь начнется? Или у дочки,
что еще хуже. Не буду я рисковать. Так что вы уж, пожалуйста, про мою комнату в
турбюро не сообщайте, я еще поживу у вас.
– Ну и хорошо, – согласно кивнула Вера Ильинична.
Казалось, она была даже довольна, что мы остаемся. Как
знать, вдруг на наше место поселится семья с маленьким ребенком, который будет
громко плакать, или орать, или бегать повсюду и приставать ко всем. Лиля была,
по крайней мере, тихой, послушной девочкой, которую было не видно и не слышно.
Распрощавшись с Лисицыным, я поднялся к себе в надежде
поваляться еще немного в постели. Лиля лежала с открытыми глазами, и мордашка у
нее была напряженная.
– Папа, где ты был? Я проснулась, увидела, что тебя нет, и
испугалась.
– Я с дядей Сережей разговаривал. А ты давно не спишь?
– Давно. С шести часов.
– Да, дядя Сережа как раз в шесть часов пришел. Наверное, я
тебя разбудил, когда выходил из комнаты, – соврал я, пряча глаза и
испытывая угрызения совести. Мало того, что я ее обманул, так мне еще предстоит
сообщить ей, что круиз на теплоходе отменяется. Надо же как-то объяснить ей
это. А как? – Котенок, мне нужно с тобой серьезно поговорить, –
осторожно начал я, совершенно не представляя, что буду говорить дальше.
– Насчет тети Тани?
– Нет. А что, собственно, насчет тети Тани?
Я присел на краешек ее постели и взял ее теплые маленькие
ручки в свои руки.
– Ты будешь на ней жениться, я знаю.
– Да с чего ты взяла? – изумился я. – Я хотел
поговорить с тобой про поездку на теплоходе. Видишь ли, солнышко, нам с тобой
придется отказаться от нее.
Глаза Лили мгновенно наполнились слезами.
– Почему?
– Нужно остаться и помочь дяде Сереже. Он в очень тяжелом
положении, и мы с тобой не можем бросить его сейчас. Понимаешь?
Лиля молча кивнула, слизывая с губ горькие детские слезы. Я
не мог объяснить ей, что больше всего на свете не люблю, когда мной пытаются
управлять. Я многое могу стерпеть – и хамство, и несправедливость, и обиду.
Меня никогда особенно не трогало чужое горе и не волновали чужие неприятности.
Но с тем, что мною манипулируют, я мириться не мог. Неизвестные силы, которые
стояли за убийствами кинозвезд, выживали меня из города, и кушать это дерьмо с
аппетитом и словами вечной благодарности я не собирался. Мне тридцать восемь
лет, и за плечами у меня двадцать один год службы, из которых четыре пришлись
на учебу в школе милиции, а семнадцать – на работу в уголовном розыске. И я
себя не на помойке нашел. Но для восьмилетней девочки такие резоны были слишком
сложными.
* * *
Татьяна согласилась со мной сразу и безоговорочно, но она,
так же как и я, опасалась Ирочкиной реакции на мое, прямо скажем, оригинальное
решение.
– В конце концов, пусть она едет с Мазаевым. Через две
недели она вернется, а я подожду ее здесь, – сказала Таня.
– Видишь ли, я совсем не уверен, что Юра поедет, если
сказать ему все как есть, – возразил я. – Он как-то мало похож на
любителя легких развлечений. Может быть, лучше тебе поехать с ней?
– Ну да, – фыркнула Татьяна, – сейчас. Много ей
радости со мной ехать. Ей Мазаев нужен, а не я. И потом, я хочу остаться с
тобой. Ты не можешь бросить Лисицына, потому что ему трудно, а я по этой же
самой причине не хочу оставлять тебя. Если ты не возражаешь, конечно.
Еще бы я возражал! Я готов был расцеловать ее прямо здесь,
во дворе! Я был влюблен, и как все влюбленные, слеп и глуп. В тот момент мне и
в голову не пришло, что я совершаю страшную, непоправимую ошибку.
Глава 9
Ирочка дулась все воскресенье, несмотря на мягкие уговоры
Татьяны и насмешливые реплики Мазаева. Юра выбрал свою линию, согласно которой
за каждым бесплатным благодеянием кроется подвох, и лучше такие благодеяния не
принимать, если не хочешь потом оказаться в криминальной ситуации, из которой
не будешь знать, как выбраться. Я авторитетно поддакивал ему, вспоминая разные
истории из своей милицейской практики, когда человек покупался на «бесплатное»
и опомниться не успевал, как оказывался по уши в дерьме.
