– Да, все в порядке. А как вы тут без меня?
– Как видишь, – усмехнулся Юра. – Ирина дрыхнет
без задних ног. После вчерашнего происшествия с книгой она так переволновалась,
что всю ночь не спала. Зато теперь расслабилась. Ириша! Просыпайся! –
громко позвал он, похлопывая Ирочку по бедру. – Просыпайся, красавица,
Стасов приехал.
Ирочка с трудом разлепила глаза и уставилась на меня
непонимающим взглядом.
– Владик… – произнесла она хриплым со сна голоском. – А
ты разве не улетел?
– Я уже обратно прилетел. Вставай, подруга, труба зовет. Я
приглашаю вас обедать в ресторан.
– По какому поводу? – нахмурился Мазаев.
– А просто так. В честь моего счастливого возвращения.
Ирочка, сидя на топчане, крутила головой, стараясь
прочухаться и сбросить с себя тяжелую сонную одурь. Я погладил стоявшую рядом
Татьяну по мягкому теплому плечу и прижал ее к себе. Интересно, если я сделаю
ей предложение, она согласится или откажется? Скорее всего, откажется.
Через полчаса мы заходили в приморский ресторан с нависающей
над свинцово-серым морем верандой. Свободных мест было совсем мало, что и
неудивительно при такой-то погодке. Сделав заказ, я вышел из зала якобы в
туалет и отправился искать вход на кухню. Рядом с этим входом должно находиться
то место, которое мне было нужно.
Кухню я нашел довольно легко. Воровато оглядываясь, сунул за
деревянную дверцу, прикрывавшую пожарный кран, привезенную из Москвы записку,
вытащил изо рта комочек жевательной резинки и прилепил его на металлическую
задвижку дверцы. Резинка была сигналом о том, что в тайнике находится записка.
Эту связь мне дали в Москве, потому что в этом южном городе у меня не было
никого, кроме Сережи Лисицына, а на него надежда слабая, тем более что от
оперативной работы его отстранили. В моем бумажнике лежала еще одна записка, и
ее еще предстояло положить в заранее оговоренное место.
Когда я вернулся в зал, закуски уже стояли на столе.
Обслуживали здесь быстро, что меня порадовало. Это был тот же самый ресторан, в
котором мы несколько дней назад ужинали вместе с Лилей, и мне было любопытно,
вспомнит ли меня толстый усатый официант, который нас тогда обслуживал. Я ведь
и столик сегодня выбирал специально в той части зала, которая была за ним
закреплена.
Официант меня вспомнил. И это тоже меня порадовало.
– А где ваша дочка? – спросил он, ставя перед нами
огромные тарелки со стейком и жареной картошкой.
– Пришлось отправить ее домой. Представляете, у нее
развилась солнечная крапивница, – посетовал я. – И температура
поднялась, и чешется вся, бедненькая.
– Жаль, – посочувствовал он. – Такая славная
девчушка.
Пока все шло по плану. Я не только не скрывал своего
возвращения, но стремился сделать свое присутствие в городе как можно более
заметным. Конечно, у меня не было ни малейших оснований подозревать толстого
официанта в связях с невидимой организацией, которая так старалась от меня
избавиться. Но из десятка случайных выпадов один или два обязательно попадут в
болевую точку. Даже в таком огромном городе, как Москва, эта тактика
срабатывала, а уж здесь-то…
После ресторана мы отправились бесцельно бродить по городу.
Впрочем, бесцельной эта прогулка была для кого угодно, только не для меня. Я
целенаправленно тащил своих друзей на улицу Сапунова, где находилось самое
крупное в городе фотоателье. Мне нужно было не только это ателье, но и
телефонная будка рядом с ним.
Фотоателье выглядело солидно и располагалось в отдельном
одноэтажном здании. Размещенные в витрине щиты доводили до сведения граждан,
что здесь осуществляются все виды фоторабот: съемка, проявка пленок черно-белых
и цветных, изготовление слайдов и фотографий, фото на документы и
художественные портреты. Принимаются заказы на выездную съемку торжественных
событий. И даже ремонт фотоаппаратов.
Внутри за стойкой сидел молодой парень кавказского типа с трехдневной
щетиной, которая с недавних пор вошла в моду как подражание одному известному
западному актеру.
– Добрый день, – радушно приветствовал он нас. –
Что будем снимать? Фотографию на память на фоне морских волн?
– Снимать не будем, – оборвал я его. – Будем
задавать вопросы и отвечать на них.
Парень сразу помрачнел. Было видно, что мои слова вызвали у
него неприятные ассоциации с милицией. Немудрено, все-таки приходилось
сталкиваться.
– Здесь не справочное бюро, – пробурчал он, пытаясь
сделать свой голос вызывающим.
– Ага, – поддакнул я. – Скажи-ка мне, дружок, кто
у вас в городе занимается ночной съемкой?
– Не понял.
Парень вопросительно поднял голову, но лицо его выражало
явное облегчение. Вопрос показался ему странным, но не опасным. С одной
стороны, это было хорошо. Но с другой – плохо. Впрочем, посмотрим.
– Чего ж тут непонятного? Мне нужно фотографировать в ночное
время. Аппаратуры для ночной съемки у меня нет. Вот я и хочу узнать, у кого она
есть и кто может мне в этом деле помочь. Вопрос ясен?
– Ясно, – снова пробурчал небритый, но дружелюбия в
голосе у него прибавилось. – У нас такой аппаратуры нет.
– А у кого есть?
– Откуда я знаю? – Он пожал мощными плечами, обтянутыми
трикотажной водолазкой. – Надо поспрашивать у тех, кто в гостиницах
подрабатывает. У богатых свои причуды, они любят на память со своими девицами
ночные купания запечатлевать.
– Вот и поспрашивай, дружок. А я к тебе завтра загляну. Все
понял?
Парень, видно, совсем освоился с ситуацией, которая ему
ничем не угрожала, поэтому позволил себе быть неуступчивым.
– У меня, дядя, свои начальники есть. Чужим командирам я не
подчиняюсь, – заявил он окрепшим голосом.
Ах ты, боже мой, какие мы самостоятельные! Я обернулся к
Тане, Ирочке и Мазаеву, которые терпеливо поджидали меня, разглядывая
развешанные по стенам фотографии ослепительных красавиц и мужественных героев.
Мазаев перехватил мой взгляд, тут же взял наших дам под руки и вывел на улицу.
Что-то он слишком сообразительный, Мазаев этот. Может, он и в самом деле
никакой не социолог?
Оставшись наедине с небритым кавказцем, я легко перемахнул
через разделявший нас барьер-стойку и отработанным движением захватил его
голову в «замок».
– Теперь я буду твоим командиром, понял? Временно, не бойся.
На несколько дней. Ссориться со мной не надо, я бегаю быстрее, прыгаю выше, а
стреляю лучше. Усвоил? Завтра приду за ответом на свой вопрос. Будешь вести
себя неправильно – получишь по попке. Попка у тебя мягкая, так что моей руке
больно не будет. А чтобы у тебя не возникало желания экспериментировать,
предупреждаю заранее: про твои художества в зоне пока знаю только я, но круг
осведомленных лиц может стать более широким.
