* * *
Спустя двадцать минут мы мчались на всех парах в сторону
заповедника, и в машине нас было уже четверо. Пашу Яковчика мы выдернули прямо
из служебного кабинета, точнее, сделал это Юра Мазаев, потому что ни я, ни
Лисицын в здании городского управления внутренних дел показываться не хотели.
Теперь я мог рассмотреть Яковчика поближе, и пока Сергей в двух словах объяснял
ему суть стоящей перед нами задачи, я всматривался в его веснушчатое лицо,
слегка курносый нос, взъерошенные вихры на голове. Когда речь зашла о Юрцеве,
Паша взорвался:
– Да вы что! Вы в уме вообще или как?! Я же собрался
переходить в управление безопасности банка, который контролирует Юрцев. Вы же
меня без ножа режете! А если он узнает, что я против него пискнуть посмел, моя
новая работа накроется. Нет, ребята, давайте без меня. Я в эти игры не играю.
Сережа невозмутимо гнал машину по серпантину, опоясывавшему
высокую, поросшую деревьями гору. Он будто и не слышал Пашиных возмущенных
выкриков.
– И вот мы должны сделать хорошую мину при плохой игре и
быстренько вывезти актеров и режиссера обратно, но чтобы никто не догадался,
что мы кого-то подозреваем в чем-то нехорошем, – продолжал он, не отрывая
внимательного взгляда от извилистой дороги. – Поскольку Юрий Сергеевич и
Владислав Николаевич отсюда уедут, а нам с тобой, Павлик, здесь жить, то врагов
наживать мы себе не будем. Пока, – тут же уточнил он. – А там
посмотрим.
Яковчик немного успокоился. Его явно обрадовало, что Лисицын
все правильно соображает насчет врагов и насчет того, что им в этом городе
придется жить.
– У нас на четверых три ствола, но пользоваться ими будем
только в случае крайней необходимости, – сказал я. – В идеале все
должно пройти под видом срочной отправки Литвака в Москву, где у него тяжело
заболел ребенок. При этом нужно постараться сделать так, чтобы Руслан и
Катерина захотели вернуться вместе с ним. Заваруев не должен догадаться, что мы
их спасаем от убийцы, то есть, скорее всего, от него. Впрочем, может быть,
убийцей будет и не он, а Заваруева вызвали только для подсобных работ и для
охраны. Это мы выясним на месте. Самое главное – успеть, пока там ничего не
случилось.
День обещал быть жарким. Когда я ночью уходил из дома в
гостиницу, то накинул поверх рубашки легкую куртку, потому что, во-первых, было
прохладно, а во-вторых, нужно было скрыть плечевую кобуру, в которой лежал мой
пистолет. Теперь из-за этого я не мог снять куртку и с тоской думал о том, что
мне еще предстоит намучиться на жаре в такой неудачной экипировке.
Серпантин кончился. Мы миновали тот пост ГАИ, мимо которого
проезжал Заваруев.
– Теперь наша задача – не промахнуться, – сосредоточенно
сказал Лисицын. – Следите за всеми поворотами и ответвлениями, придется
каждый раз выходить и смотреть следы от протекторов.
Старенькая машина дребезжала и грозила вот-вот развалиться,
мощности движка не хватало, но я усилием воли заставлял себя не нервничать
впустую. Другой машины все равно нет, дергайся не дергайся, а ехать придется на
этой. Несколько раз мы останавливались, чтобы проверить, куда двигался
«Мерседес» Заваруева. При нашей смешной скорости заехать не на ту дорогу,
возвращаться и потерять время было бы непростительным. Воображение услужливо
рисовало мне душераздирающие картины мучительной смерти, которая уже настигла
троих беззащитных людей в затерянном в лесах охотничьем домике. А мы
опаздывали, безнадежно опаздывали…
– Вот оно, – вдруг сказал Мазаев.
Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего, кроме густого
леса по обеим сторонам проселочной дороги.
– Что? – недоуменно спросил я.
Сергей сбросил скорость и тоже начал осматриваться.
– Ничего нет, Юрий Сергеевич, вы о чем?
– Жилье близко. Это где-то здесь.
– С чего ты взял? – удивился я.
– Не знаю. Я чувствую. Это с Афгана осталось, объяснить
невозможно, кругом камни и песок, никого не видно, а потом непонятно откуда
появляется чувство, что есть кто-то живой. Не птица, не зверь, а именно
человек.
Лисицын заглушил двигатель и вышел. Мы остались в машине,
напряженно вглядываясь в листву вокруг нас.
– Точно, – сказал Сережа, открывая дверь и забираясь на
водительское место. – Домик уже видно сквозь ветки. Еще метров двести
осталось.
Эти двести метров мы ползли со скоростью черепахи. Или мне
так казалось, потому что я нервничал и сгорал от нетерпения? Наконец мы увидели
полянку, а на ней – сказочный домик. Здесь же, на полянке, стоял черный
«Мерседес», из-под которого торчали мужские ноги в кроссовках. Вполне живые.
Картина вообще была мирной и никак не ассоциировалась со
злодейскими замыслами. Ярко светило солнце, пели птички и, между прочим,
оглушительно жужжали комары. Их здесь было столько, что казалось, остановись на
мгновение – и тебя обгрызут до костей сей же миг. Впервые за последние
несколько часов меня посетила трусливая мысль, а не ошибся ли я? Поднял всех на
ноги, переполошил, перепугал, оклеветал хороших и достойных людей… Ты же сам
убедился, Стасов, что теряешь чутье и хватку.
Заваруев вылез из-под машины и изумленно воззрился на нас.
Он был совсем не похож на своего старшего брата, невысокий и даже на первый
взгляд щупленький. Глазки у него были цепкие и жесткие, гладко выбритые щеки
отливали синевой.
– А вы чего здесь?..
– За Литваком приехали, – быстро ответил Сергей. –
Только он уехал – телеграмма пришла от жены, сынишка в больнице с сотрясением
мозга. Рудин людей за билетами на самолет послал, на дневной рейс, а нас сюда
отправил, за Игорем.
– Так они небось спят уже, – спокойно ответил Заваруев,
вытирая тряпкой грязные руки.
На его лице не проступило ни малейших признаков
беспокойства. И я еще раз, ощущая неприятный холодок внутри, подумал, что
ошибся. Вот позорище-то!
Я вошел в дом, и мне в нос сразу же ударил удушающе-терпкий
запах дорогих духов. Домик был двухэтажным, но компактным: на первом этаже
кухня и большая комната вроде гостиной, на втором – три крошечные спаленки. В
считанные секунды я облетел все помещения и облегченно вздохнул. Наверху было
пусто. Внизу в большой комнате Катя и Руслан продолжали «добавлять», причем
Катя уже сидела у Кийко на коленях и явно собиралась проверить, действительно
ли гомосексуалисты не поддаются женским чарам. Оба были пьяны настолько, что,
по-моему, даже не заметили нашего появления. Здесь же на маленьком диванчике
лежал, свернувшись, как складной нож, Игорь Литвак и громко храпел. В комнате
было душно от застоявшегося воздуха и запаха перегара, к которым примешивался
запах духов. Неужели Катерина с пьяных глаз вылила на себя целый флакон?
– Чего вы окна не откроете? – спросил я, с трудом
сдерживая отвращение. – Здесь же задохнуться можно.
– А комары?
Катя опрокинула в себя очередную рюмку и наконец соизволила
повернуться ко мне.
