От приглашения разделить трапезу я вежливо отказался,
почистил свои восемь картофелин, поставил кастрюлю на огонь, бросив туда
изрядный кусок сливочного масла, чтобы быстрее сварилась, и принялся за
приготовление салата из помидоров, лука, огурцов и сметаны. В глубине души я
надеялся, что к тому времени, как поспеет мой ужин, девушки уже поедят и
освободят мне стол. Стол был огромным, за ним свободно умещались не меньше
десяти человек. Такие столы под навесами стоят в каждом южном дворе, по вечерам
за ними собираются большие семьи хозяев, иногда в посиделках принимают участие
и курортники-отдыхающие. Места хватает всем, и дело не в том, что я боялся
тесноты за столом. Я просто не хотел вступать с девушками в неформальные
отношения, да и настроение было не такое, чтобы заниматься пустой болтовней с
малознакомыми людьми.
Мои надежды не оправдались. Ужин был готов, а Ира с Татьяной
продолжали сидеть за столом, лениво ковыряясь вилками в тарелках и ведя
неспешную беседу. Выхода не было, пришлось присоединяться.
Татьяна по-прежнему меня не видела, но когда пришла Лиля,
между ними тут же вспыхнул оживленный разговор, и я подумал, что если уж не
удалось поесть в покое и одиночестве, то я хотя бы узнаю, что может быть общего
у этих двух существ женского пола.
– Я сегодня начала новую книжку, – сообщила Лиля, ловко
орудуя ножом и вилкой и лихо расправляясь с парой копченых сосисок. –
Называется «Украденные сны».
Атмосфера за столом резко изменилась. Лица девушек
напряглись, словно они набрали полный рот воды и боятся сделать малейшее
движение, чтобы вода не брызнула из губ.
– И как тебе? Нравится? – каким-то странным голосом
спросила Ирочка, положив вилку на стол.
– Класс! – восторженно произнесла моя дочь с набитым
ртом. – Все, как в жизни.
– Что – как в жизни? – переспросила Ирочка еще более
странным голосом.
Я насторожился, потому что никак не мог понять, что
особенного увидели петербургские девицы в том, что Лиля читает детективный
роман.
– Там главная героиня приехала в отпуск в санаторий, а в
санатории произошло убийство, и вот героиня, а она в милиции работает,
предлагает местной милиции свою помощь, а они от нее отказались, и она
обиделась.
– Кто обиделась, милиция или помощь? – поддел я,
подумав, что надо будет в свободное время потренировать Лилю в части изложения
прочитанного, чтобы не забывала об именах собственных и существительных и не
пользовалась бесконечными «она», «он», «этот».
– Героиня обиделась, – деловито пояснила Лиля, не
замечая моего сарказма. – А тут ее мафия собралась нанять, а дальше я еще
не прочитала.
Девушки хохотали как безумные. Татьяна еще как-то держала
себя в руках, а Ира сползла со скамейки на землю, уткнулась лицом в колени и
тряслась, издавая какие-то сдавленные всхлипы. Я молча пережидал взрыв
непонятного веселья.
Наконец девушки успокоились, Татьяна вытерла платочком
слезы, Ира снова села на скамейку.
– Простите, Владик, – сказала она, с трудом переводя
дыхание. – Вам, наверное, кажется, что мы – идиотки. Дело в том, что книгу
«Украденные сны» написала Таня.
– Что?!
От изумления я дернул рукой, и кусок замечательной копченой
сосиски соскочил с вилки и упал на землю. Тут же под стол метнулся жирный
хозяйский кот, который до сих пор терпеливо сидел рядом и с укоризной глядел на
уставленный едой стол, ожидая, когда же хоть в ком-нибудь из гостей проснется
сознательность.
– Да-да, Владик, Танечка пишет книжки, и их, между прочим,
охотно публикуют. У нас в Питере она очень известна. Татьяна Томилина.
Я ошеломленно молчал. Эта толстая корова с поросячьими
глазками – известная писательница, автор детективных романов? Сколько же ей
лет? Двадцать пять? Тридцать? Ну уж точно, не больше.
Но Лиля в очередной раз выступила с блеском. Дети никогда
ничему не удивляются, потому что их жизненный опыт еще настолько мал, что они
просто не знают, что может быть, а чего быть не может, что бывает, а чего не бывает.
Я в свои тридцать восемь был твердо убежден, что, во-первых, писательница,
которая пишет детективы, не может выглядеть так, как Татьяна, и во-вторых, что
писатели, у которых выходят такие толстые книжки, не снимают в частном секторе
жалкие углы, в которых нет ни санузла, ни горячей воды. Но Лиля, конечно,
такого рода убеждений иметь не могла, потому и верила всему и сразу. Поэтому ее
следующая реплика не содержала в себе ни грамма удивления, а была деловитой и
обыденной.
– Тетя Таня, только вы мне не рассказывайте, чем кончится, а
то мне неинтересно будет.
Ирочку сотряс новый приступ хохота, Татьяна же на этот раз
только скупо улыбнулась и виновато поглядела на меня. Внезапно я похолодел. Что
имел в виду мой ребенок, когда сказал, что в романе «все как в жизни»? Героиня
приехала в отпуск, в санатории произошло убийство, она предложила свои услуги
милиции, ей отказали. Я тоже приехал в отпуск, и в среде моих знакомых
совершено убийство, и я тоже ходил в милицию, правда, не услуги предлагать, но
все-таки. И меня тоже выгнали, хотя и не из всех кабинетов… Господи, но как же
Лиля-то могла уловить это сходство? Или она имела в виду что-то другое? Надо
будет прочитать эти «Украденные сны».
– Лиля, а ты знала, что тетя Таня пишет книги? –
подозрительно спросил я.
– Конечно, – кивнула она, засовывая в рот очередной
кусочек колбасы. – С самого первого дня. Тетя Таня сейчас пишет новую
повесть, у нее там есть мальчик моего возраста, и она меня все время
спрашивает, что в школе проходят, в какие игры играют.
– Почему же ты мне ничего не рассказывала? – упрекнул я
ее.
– А ты про это не спрашивал.
Так. Получай, Стасов, все, что тебе причитается за
родительское разгильдяйство. Запомни, наконец, что твой ребенок по собственной
инициативе ничего не рассказывает, что обо всем надо расспрашивать подробно и
дотошно. – У вас чудесная дочка, – произнесла Татьяна свои первые
слова, и я удивился тому, какой приятный у нее оказался голос – низкий,
звучный, без малейших признаков хрипотцы, как бывает у курильщиков. – Она
мне очень помогает. У меня, видите ли, своих детей нет, поэтому я не очень-то
разбираюсь в жизни младших школьников. А Лиля рассказывает мне много
интересного.
– Было бы неплохо, если бы она и мне рассказывала побольше
интересного, – буркнул я, сознавая в душе свою грубость и бестактность и
не имея ни малейшего желания притворяться.
– Приятного аппетита! – раздался чей-то голос со
стороны калитки.
Я повернул голову и увидел Сергея Лисицына, входившего во
двор. Ирочка окинула гостя все схватывающим взглядом и очаровательно
улыбнулась. Видимо, спортивность фигуры и хорошая стрижка не укрылись от ее
зоркого ока, хотя уже стемнело, а свет под навесом хозяева еще не включали.
– Садитесь, – пригласила она Сергея. – Будете с
нами ужинать?
