Но царь Митридат не объявил собравшимся о том, что намерен воевать с Римом. Вместо этого он сказал:
— Пошлите за Аристионом.
Никто точно не мог сказать, что случилось, но в зале создалась напряженная атмосфера. Было ясно, что повелитель что-то задумал. В этот момент в зал вошел высокий и красивый грек в тунике и хламиде. Легко и непринужденно он пал ниц перед царем.
— Встань, Аристион, у меня есть для тебя дело.
Грек поднялся и принял позу почтительно-внимательную, которую он не раз отрабатывал перед зеркалом, специально поставленным по приказу царя в его роскошных хоромах. Аристион очень гордился тем, что в его манерах не было ни явного раболепия, которое Митридат презирал, ни очевидной независимости, которую царь не потерпел бы. Вот уже год он жил при дворе Митридата в Синопе. Он забрался так далеко от своих родных Афин, потому что был перипатетиком, бродячим философом, представителем школы, основанной последователями Аристотеля. Он счел, что его таланты лучше оценят в краях менее просвещенных, нежели Рим, Греция, Александрия, где с избытком хватает таких, как он. Ему повезло. Царь Митридат нуждался в услугах образованного человека, ибо после посещения провинции Азия десять лет назад осознал, сколь мало образован сам.
Умело облекая свои наставления в интонации приятной беседы, Аристион потчевал Митридата историями о былом величии Греции и Македонии, рассказывал, сколь пагубна и зловредна мощь Рима, сообщал сведения из истории, географии, коммерции. В конечном счете Аристион стал относиться к себе не столько как к наставнику царя Митридата, сколько как к арбитру мудрости и элегантности.
— Мысль о том, что я могу быть полезным великому Митридату, наполняет мое сердце ликованием, — молвил он медовым голосом.
Митридат между тем решил продемонстрировать собравшимся, что все эти годы он думал не столько о том, воевать ему с Римом или нет, сколько о том, как лучше вести такую войну.
— Достаточно ли высокого ты происхождения, чтобы пользоваться влиянием в Афинах? — неожиданно спросил он Аристиона.
Аристион прекрасно скрыл свое удивление.
— Разумеется, о всемогущий, — солгал он.
На самом деле он был сыном раба, но все это стало уже достоянием далекого прошлого. Об этом сейчас не помнил никто даже в Афинах. Главное — внешний вид, а Аристион обладал внешностью аристократа.
— В таком случае отправляйся в Афины и начни приобретать там сторонников, — распорядился Митридат. — Мне нужен верный человек, способный разжечь искры греческой нелюбви к Риму в хороший огонь. Как ты будешь это делать, меня не касается. Но когда корабли и войска Понта двинутся к землям по обе стороны Эгейского моря, я хочу, чтобы Греция была у меня в руках.
По залу прокатился вздох изумления, перешедший затем в воинственно-воодушевленный гул. Стало быть, царь не намерен оказаться под каблуком у Рима.
— Мы с тобой, о царь! — улыбаясь, воскликнул Архелай.
— Твои сыновья благодарят тебя, о великий! — воскликнул старший сын Фарнак.
Митридат купался в лучах своего величия, раздуваясь еще больше. Как это раньше он не заметил, до чего близко подошел к той черте, за которой начинаются бунт и погибель? Его подданные, члены его семьи, придворные — все жаждали войны с Римом. И он был тоже к ней готов. Готов уже многие годы!
— Мы выступим только тогда, когда римские посланники и наместники провинций Азия и Киликия с войсками перейдут наши границы, — объявил Митридат. — Мы тотчас же нанесем ответный удар. Приказываю привести наш флот и наши сухопутные войска в боевую готовность! Если римляне надеются захватить Понт, то я надеюсь захватить Вифинию и провинцию Азия. Каппадокия уже моя и моей останется, потому что у меня достаточно солдат, чтобы не брать с собой войско моего сына Ариарата. — Он перевел свои зеленые, чуть выпученные глаза на Аристиона и спросил: — Чего же ты медлишь, философ? Возьми золото из моей казны и отправляйся в Афины. Но будь осторожен: никто не должен знать, что ты действуешь от моего имени.
— Я понял, великий царь, все понял! — воскликнул Аристион и, пятясь, удалился.
— Фарнак, Махар, младший Митридат, младший Ариарат, Пелопид, Неоптолем, Леонипп, останьтесь. Остальные пусть идут, — коротко распорядился Митридат.
* * *
В апреле того года, когда консулами были Луций Корнелий Сулла и Квинт Помпей Руф, римские войска вторглись в Галатию и Понт. Напрасно царь Никомед лил слезы и, заламывая руки, умолял, чтобы ему позволили вернуться в Вифинию. Пилемен, повелитель Пафлагонии, велел войску Никомеда наступать на Синопу. Маний Аквилий возглавил легион римских ауксилариев из провинции Азия и двинулся из Пергама через Фригию, надеясь выйти к границе Понта севернее большого соленого озера Татта. Там проходил торговый путь, и это позволяло ускорить продвижение. Гай Кассий, возглавив два легиона ополчения, двинулся от Смирны в направлении небольшого торгового городка Примнес, по долине реки Меандр. Тем временем Квинт Оппий морем прибыл из Тарса в Атталию и оттуда двинул свои легионы в Писидию.
[Карта "Военные действия Митридата в 88 г. до н. э."]
К началу мая войско Вифинии, перейдя границу Понта, дошло до реки Амниас, притока Галиса. Пилемен задумал пройти от слияния двух рек на север, до моря, где собирался разделить свое войско на две части и одновременно атаковать Синопу и Амис. Но на беду Пилемена, его армия, не успев дойти до долины Галиса, столкнулась с большим понтийским войском под руководством братьев Архелая и Неоптолема и потерпела сокрушительное поражение. Врагу досталось снаряжение, оружие, пленные — словом, все, кроме Никомеда. Он бросил свою армию на произвол судьбы и с отрядом верных придворных и невольников взял путь на Рим.
Примерно в то же самое время, когда войско Вифинии сражалось с солдатами Архелая и Неоптолема, Маний Аквилий со своим легионом прошел через горный перевал и увидел в отдалении на юге озеро Татта. Но живописный ландшафт не обрадовал Аквилия. Внизу, в долине, он увидел также войско, куда более обширное, чем озеро. Многоопытный взгляд римлянина отметил великолепную выучку этих пехотинцев и кавалеристов. Перед ним были не буйные орды германских варваров, а сто тысяч вышколенных воинов, умеющих побеждать. С поразительной быстротой, на которую способен лишь римский полководец, Маний Аквилий развернул свое небольшое войско и приказал поторапливаться. Возле реки Сангарий, недалеко от Пессинунта с его сокровищами, о которых нечего было теперь и мечтать, понтийцы нагнали войско Аквилия и принялись уничтожать его арьергард. Как и царь Никомед, Маний Аквилий бросил своих солдат и вместе со старшими офицерами и двумя римлянами-посланниками спешно переправился через горы.
Против Гая Кассия вышел сам Митридат, но его подвела нерешительность. Пока он размышлял, как ему лучше поступить, до Гая Кассия дошли известия о разгроме солдат Аквилия и вифинийской армии. Не теряя времени даром, наместник провинции Азия отступил со своей армией на юго-восток, занял большой торговый город Апамея и укрылся за его крепкими стенами. К юго-западу от Кассия находилась армия Квинта Оппия. Он тоже узнал о победах понтийцев и решил остановиться в Лаодикее, как раз на пути армии Митридата, продвигавшейся по долине реки Меандр.
