Смерть Аппия Клавдия Пульхра в Македонии в прошлом году привела к самой забавной ситуации. Этой семье, кажется, никогда не везло, правда? Сначала Филипп, когда был цензором, обобрал Аппия Клавдия до нитки; Аппию Клавдию не удалось поправить дела на проскрипционных аукционах, а потом он заболел и не мог управлять своей провинцией. И завершил он свою горькую жизнь, вернувшись в Македонию, где добился успеха в военных делах и умер, так и не восстановив своего состояния.
Конечно, мы хорошо знаем шестерых детей, которых он оставил. Ужасно! Особенно самые маленькие. Но Аппий Клавдий, старший сын, — очень умный и предприимчивый молодой человек. Во-первых, как только отец умер, он отдал старшую сестру Клавдию замуж за Квинта Марция Рекса, хотя у нее совсем не было приданого. Я думаю, что Рекс заплатил за нее бешеные деньги! Как все Клавдии Пульхры, она очень красива, и это, кажется, помогло. Мы ожидаем, что Рекс будет ей хорошим мужем, поскольку у нее одной из трех сестер хороший характер.
Никто не отрицает, что трое мальчиков — трудные дети. Усыновление невозможно. Самый младший (который называет себя просто Публий Клодий) такой отвратительный и дикий, что не найдется ни одного, кто захотел бы усыновить его. Гай Клавдий, средний, — дурачок. Итак, наличествует Аппий Клавдий-младший, двадцати лет, который вынужден финансировать не только свою собственную карьеру в Сенате, но и карьеры двух младших братьев. То, что заставили заплатить Квинта Марция Рекса, — только капля в пустое ведро Клавдия Пульхра.
Но он поступил очень умно, дорогой Марк Туллий. Зная, что ему откажет в усыновлении любой папа, у которого осталась хоть капля здравого ума, он поискал себе богатую невесту и стал ухаживать — угадай, за кем? Это не кто иная, как жутко некрасивая старая дева Сервилия Гнея! Ты знаешь, о ком я говорю: Скавр и Мамерк наняли ее жить с шестью сиротами Друза. Без приданого и с самой ужасной матерью, какая только сыщется в Риме, — Порцией Лицинианой. И вот оказывается, что Скавр и Мамерк назначили Гнее приданое в двести талантов, которое ей будет выплачено, как только сироты Друза вырастут. И они выросли! Марк Порций Катон, самый младший из шестерых, живет в доме своего отца. Сейчас ему восемнадцать лет.
Когда двадцатилетний Аппий Клавдий Пульхр появился в качестве ухажера, Сервилия Гнея буквально вцепилась в него. Ей теперь, говорят, уже все тридцать два года. Старая дева. Я не верю слухам, будто она бреется! Ее мать — та точно бреется, но об этом знают все. Самое лучшее в сделке Аппия Клавдия то, что его теща Порция Лициниана удалилась в просторную виллу на побережье, которую, кажется, купили Скавр и Мамерк для такого случая, когда нанимали дочь. Так что Аппию Клавдию не придется жить с тещей. Да еще двести талантов приданого!
Но и это не все, Марк. Самое интересное — Аппий Клавдий выдал свою младшую сестру Клодиллу не за кого-то, а за Лукулла! Ей пятнадцать лет — так говорят он и Лукулл. Я бы дал ей четырнадцать, но я могу ошибаться. Какая пара! Благодаря Сулле Лукулл сказочно богат, и, кроме того, он контролирует состояние Небесных Близнецов. Нет, я не хочу сказать, что наш честный, открытый Лукулл присвоил деньги Фавста и Фавсты, но что помешает ему грести проценты?
Таким образом, благодаря энергии и предприимчивости этого двадцатилетнего юноши судьба семьи Аппия Клавдия Пульхра удивительно изменилась к лучшему. Весь Рим смеется, но и искренне восхищается. Наш Аппий Клавдий стоит того, чтобы к нему присмотреться! Публий Клодий, которому четырнадцать лет — после него-то и родилась Клодилла, которой якобы пятнадцать! — уже представляет опасность, а его старший брат ничего не делает, чтобы обуздать его. Очень симпатичный и не по летам развитой, он представляет опасность для девушек и обладает всякими дурными наклонностями. Но я считаю, что у него блестящий интеллект, так что со временем он может остепениться и стать образцом римлянина, знатного патриция.
Что еще рассказать тебе? Ах да. Знаменитый каламбур Гнея Сициния о Марке Крассе — ты ведь не забыл о сене на обоих рогах Красса! — оказался даже умнее, чем мы думали в то время. Выяснилось, что Сициний уже несколько лет очень много должен Крассу. Поэтому каламбур имел и другой нюанс: faenum значит сено, а faenerator — ростовщик. Получается, что сено, обвитое вокруг рогов Красса, означает денежную ссуду! Рим узнал об этом скрытом смысле, потому что Сициний — банкрот и не может заплатить Крассу долг. Я не знал, что Красс дает взаймы деньги. Но к нему не придерешься, увы. Он ссужает деньги только сенаторам и не берет процентов. Это его способ создать клиентуру из сенаторов. Думаю, стоит понаблюдать за милейшим Крассом. Не занимай у него денег, Марк. Беспроцентная ссуда — большое искушение, но Красс требует возврата денег, когда захочет, и никакого предупреждения! Он считает, что отдавать надо по первому требованию, немедленно. Иначе ты пропал. И цензоры (если бы у нас были цензоры) ничего не могут с этим сделать, потому что он не берет процентов. Его нельзя назвать ростовщиком. Он просто очень хороший человек, помогающий в беде своим друзьям-сенаторам.
Ну вот и все. Теренция здорова, как и маленькая Туллия. Твоя дочь — прелестный ребенок! У твоего брата все по-прежнему. Как бы я хотел, чтобы он ладил с моей сестрой! Но, думаю, нам с тобой надеяться нечего. Помпония — мегера, а Квинт — настоящий сельский житель. Этим я хочу сказать, что он упрям, прижимист и горд. И хочет быть хозяином в доме.
Береги себя. Я снова напишу тебе перед возвращением в Эпир, где моя скотоводческая ферма процветает. Слишком сыро для овец, конечно, — их копыта страдают. Но все так увлечены заготовкой шерсти, что забывают, сколько воловьей кожи используют в мире. Скот как вложение денег явно недооценивают.
* * *
В конце секстилия Цезарь получил срочный вызов из Вифинии. Царь Никомед умирал и хотел его видеть. Это было именно то, что было нужно Цезарю. В Риме с каждым днем становилось все более душно, суды делались все скучнее. И хотя новость из Вифинии не была радостной, этого следовало ожидать. Прочитав письмо Орадалтис, Цезарь за один день собрал вещи и был готов уехать.
Как всегда, Бургунд поедет с ним. Деметрия, выщипывателя волос, также нельзя было оставить, равно как и спартанца Брасида, который плел ему гражданский венок из дубовых листьев. На этот раз Цезаря сопровождало больше людей, чем в прошлый. Его значение возросло, и ему теперь требовались секретарь, несколько писарей, личные слуги и небольшой эскорт собственных вольноотпущенников. Поэтому его сопровождали двадцать человек. Дорогое удовольствие. Цезарю исполнилось двадцать пять лет, и он уже пять лет был сенатором.
— Но не думайте, — предупредил Бургунд новичков, — что вы будете путешествовать с комфортом. Когда Гай Юлий куда-то перемещается, он это делает на большой скорости!
* * *
Никомед был еще жив, когда Цезарь прибыл в Вифинию, хотя о поправке уже не могло быть и речи.
— Это всего-навсего возраст, — рыдала Орадалтис. — Я буду скучать без него! Я была его женой с пятнадцати лет. Как же я буду жить без него?
— Ты должна жить дальше, — сказал Цезарь, вытирая ей слезы. — Я вижу, что Сулла — все еще резвая собачка. У тебя будет компания. Из того, что ты мне рассказываешь, я понимаю, что Никомед будет рад уйти. Я, например, очень боюсь, что заживусь на свете после того, как перестану быть полезным.
