Все это не имело для Суллы никакого значения. Он проколол несколько струпов на своем заживающем лице и тем самым вызвал зуд. Все, кто общался с ним, просили, чтобы он дал возможность струпам отвалиться самим, но беспокойный темперамент Суллы не мог ждать. Когда струпы начинали свисать, он их прокалывал.
Вспышка болезни была очень сильной (может быть, из-за холода, предположил Варрон, вынужденный ухаживать за Суллой, потому что в нем проснулся научный интерес) и длилась без передышки три полных месяца. Три месяца — пьяный, полубезумный Сулла, который стонет, чешется, кричит и пьет. Один раз Варрон даже привязал его руки к бокам, чтобы он не мог дотянуться до лица. И хотя он очень хотел подчиниться этому вынужденному ограничению — как Улисс, привязанный к мачте, когда пели сирены, — но все-таки умолял освободить его. И конечно, в конце концов ему удалось освободиться. Чтобы снова чесаться.
Перед новым годом, отчаявшись, Варрон пошел к Метеллу Пию и Помпею — предупредить, что Сулла вряд ли поправится к весне.
— Ему письмо из Тарса, — сказал Метелл Пий, которому было поручено составить компанию Помпею этой зимой: Красс находился среди марсов, а Аппий Клавдий и Мамерк где-то что-то осаждали.
Варрон насторожился:
— Из Тарса?
— Да. От этнарха Морсима.
— С кувшином?
— Нет, только письмо. Он сможет прочитать его?
— Конечно, нет.
— Тогда лучше ты сам прочти его, Варрон, — сказал Помпей.
— Ты что, Помпей? — возмутился Метелл Пий.
— Ах, Поросенок, не будь ханжой! — устало возразил Помпей. — Мы знаем, что он надеется на какую-то волшебную мазь, и мы знаем, что он поручил Морсиму найти ее. Теперь пришло какое-то известие, но он не в состоянии разбирать буквы. Разве будет дурно — ради него, если не ради кого-то другого — посмотреть, что хочет сообщить Морсим?
Итак, Варрону разрешили узнать, о чем пишет Морсим.
Вот рецепт — и это все, что я могу для тебя сделать, дорогой Луций Корнелий, друг мой и хозяин. Мазь должна быть свежей, ее следует приготовлять часто, а путь от Пирама до Рима длинный. Поэтому тебе придется самому найти ингредиенты и изготовить мазь. К счастью, ингредиенты не экзотические, отыскать их легко, но вот способ приготовления трудоемкий.
Итак, излечивает овца. Надо взять свежее руно и поручить кому-нибудь скоблить шерсть инструментом, достаточно острым, чтобы давить волокна, но недостаточно острым, чтобы их порезать. Ты увидишь, что на острие твоего инструмента скапливается вещество, довольно маслянистое, но имеющее консистенцию сычужной закваски. Скреби шерсть до тех пор, пока этого вещества не наберется достаточно много. Как мне сказали, овечьей шерсти потребуется немало. Затем залей это вещество теплой водой — теплой, а не горячей! — но не слишком прохладной. Сунь в воду палец — она должна быть такой, чтобы казалось горячо, но выносимо. Вещество немного растворится в воде, образовав слой, который всплывет на поверхность. Этот слой и есть то средство, которое тебе потребно. Необходим целый кубок его.
Затем возьми руно, удостоверься, что на коже остался жир (используй только что освежеванное животное), и прокипяти его. Полученный жир протопи дважды. Натопи целый кубок.
К жиру овцы добавь специальный нутряной жир, ибо овечий жир очень плотный, не тает даже в теплой комнате. Мой источник информации — самая вонючая и мерзкая старуха, не говоря уже о том, что и самая жадная из всех! — сказала, что этот нутряной жир следует собрать с самого плотного жира на почках овцы и размять. Затем распустить в теплой воде. Снять слой с поверхности воды в количестве двух третей кубка. К этому добавить треть кубка желчи, взятой из желчного пузыря только что зарезанной овцы.
После этого, не торопясь, тщательно смешай все ингредиенты. Мазь довольно плотная, но не такая твердая, как сам по себе жир. Смазывай лицо не меньше четырех раз в день. Предупреждаю, дорогой Луций Корнелий, что воняет это ужасно. Но старуха настаивает, что ни в коем случае нельзя добавлять в мазь ни духов, ни специй, ни пахучих смол.
Пожалуйста, сообщи мне, если мазь подействует! Гнусная старуха клянется, что это она приготовила ту мазь, которая тебе помогла в первый раз, хотя я несколько сомневаюсь. Vale.
Морсим.
Варрон немедленно призвал небольшую армию рабов и отправил их искать отару овец. После этого в маленьком домике рядом с тем, в котором жил Сулла, он нетерпеливо бегал от котлов к трудившимся рабам, лично проверяя каждую тушу, каждую почку, настаивая на том, чтобы лично проверять температуру воды, скрупулезно измерял количество ингредиентов и своей суетливостью, кудахтаньем и понуканиями довел слуг до озлобления. За час до того как фабрика по приготовлению мази начала работать, он уже волновался по поводу точного размера кубка. По истечении часа он вдруг все понял и потом смеялся до слез. Если все его кубки одного размера, то какое это имеет значение?
Зарезали сотню овец (желчь и жир были получены от двух животных, а остальные девяносто восемь были заколоты из-за маленького кусочка жира с поверхности почек и вещества, которое предстояло наскрести с шерсти). В конце концов Варрон получил достаточно большой порфировый кувшин мази. А что касается уставших рабов, они получили сотню почти нетронутых туш очень вкусной баранины и поняли, что стоило потрудиться, чтобы иметь возможность набить живот жареным мясом.
Час был поздний, и Сулла, как прошептал его слуга, спал на ложе в столовой.
— Пьяный, — кивнул Варрон.
— Да, Марк Теренций.
— Ну что ж, думаю, это даже хорошо.
Он на цыпочках вошел в комнату и на миг остановился, глядя на бедное измученное существо, в которое превратился прекрасный Сулла. Парик упал с головы и лежал, демонстрируя марлевую подкладку. Много тысяч волосинок пошли на его изготовление. Каждую следовало закрепить на подкладке. Подумать только, на это требуется куда больше времени, чем на приготовление мази! Варрон вздохнул и покачал головой. Потом очень осторожно приложил свои смазанные мазью пальцы к кровавому месиву на лице Суллы.
Тот вдруг открыл глаза, в затуманенном вином взгляде застыли боль и ужас. Рот открыт, губы растянуты, обнажив десны и язык. Но он не издал ни звука.
— Это мазь, Луций Корнелий, — прошептал Варрон. — Я приготовил ее по тому рецепту. Ты выдержишь, если я попытаюсь нанести ее тебе на лицо?
Слезы скопились в глазницах, потому что Сулла лежал на спине. Прежде чем они вылились из уголков глаз на кожу лица, Варрон промокнул их кусочком очень мягкой ткани. Но слезы не убывали. А Варрон все промокал их.
— Ты не должен плакать, Луций Корнелий. Мазь необходимо накладывать на сухую кожу. А теперь лежи спокойно и закрой глаза.
Сулла лежал спокойно, глаза его были закрыты. После нескольких непроизвольных рывков при прикосновениях к его лицу он уже не протестовал, и постепенно напряжение покинуло его.
