Цезарь теперь регулярно выступал в Палате. Поскольку его всегда было интересно слушать — он говорил остроумно, интересно, кратко, язвительно, — то вскоре он приобрел приверженцев, и его все чаще и чаще просили опубликовать речи, считая, что они ничуть не хуже речей Цицерона. Даже Цицерон, как слышали, говорил, что Цезарь — лучший оратор в Риме. То есть после него самого.
Желавший скорее использовать свои заново обретенные полномочия, плебейский трибун Плавтий объявил в Сенате, что собирается провести закон, согласно которому будут возвращены гражданство и права тем, кто был обвинен вместе с Лепидом и Квинтом Серторием. Цезарь сразу поднялся и поддержал Плавтия, употребив все свое красноречие, чтобы убедить отцов-сенаторов включить в данный закон всех, кого Сулла вписал в проскрипционные списки. Но почему-то, когда Сенат отказался это сделать и утвердил закон Плавтия только в отношении тех, кто был объявлен вне закона за поддержку Лепида и Сертория, Цезарь выглядел странно оживленным, словно и не огорчился совсем.
— Цезарь, Палата отвергла твое предложение, — сказал озадаченный Марк Красс, — а ты положительно мурлыкаешь от удовольствия!
— Дорогой мой Красс, я очень хорошо знал, что они никогда не санкционируют прощение для проскрибированных Суллой! — улыбнулся Цезарь. — Это означало бы, что слишком много граждан, хорошо обогатившихся за счет проскрипций, должны будут вернуть все. Нет, нет! Но было очень похоже, что охвостье Катула собиралось заблокировать амнистию для поддержавших Лепида и Сертория. Поэтому я сделал так, чтобы эта мера выглядела достаточно скромной и даже привлекательной. Если хочешь что-то сделать и думаешь, что этому будут противиться, Марк Красс, всегда иди немного дальше, чем хочешь. Оппозиция настолько разъяряется всякими дополнениями, что совсем забывает о том, что с самого начала была против меньшей меры.
Красс усмехнулся:
— Ты — политик до мозга костей. Цезарь. Надеюсь, некоторые оппоненты не начнут скрупулезно изучать твои методы, иначе твоя жизнь сделается намного труднее.
— Мне нравится заниматься политикой, — просто сказал Цезарь.
— Тебе нравится все, что ты делаешь. Ты сразу уходишь в это с головой. Вот твой секрет. Это — и еще твой ум.
— Не льсти мне, Красс, у меня и без того великовата головка, — отозвался Цезарь, которому нравился каламбур: «головка» означала то, что покоится на плечах, и то, что у мужчины между ног.
— Слишком велика, согласен, — засмеялся Красс. — Тебе следовало бы быть немного осторожнее в твоих отношениях с чужими женами, по крайней мере некоторое время. Я слышал, наши новые цензоры собираются проверять сенаторские реестры так, как прилежная нянька выискивает гнид.
* * *
Цензоры появились впервые с тех пор, как Сулла ликвидировал эту должность в списке государственных чиновников. Очень странная пара — Гней Корнелий Лентул Клодиан и Луций Геллий Попликола. Все знали, что они — люди Помпея. Но когда Помпей вынес на обсуждение в Палате их имена, более подходящие на эту должность сенаторы, которые хотели баллотироваться, — Катул и Метелл Пий, Ватия Исаврийский и Курион, — все удалились, освободив место для Клодиана и Геллия.
Предсказание Красса оказалось правильным. Обычно в практике цензоров было сначала заключать государственные контракты. Но после заключения религиозных контрактов на питание капитолийских гусей и кур и на другие священные дела Клодиан и Геллий приступили к проверке сенаторских реестров. Результаты были оглашены на специальном contio, с ростры на Нижнем Форуме, и вызвали огромный переполох.
Не менее шестидесяти четырех сенаторов исключены. Большинство из них находились под подозрением, что брали или давали взятки, когда находились в составе жюри. Многие из членов жюри по делу Статия Альбия Оппианика были исключены, а успешный обвинитель Оппианика, его приемный сын Клуентий, понижен в должности и переведен из его сельской трибы на городской Эсквилин. Но намного более сенсационным было изгнание одного из квесторов прошлого года Квинта Курия, старшего консула прошлого года Публия Корнелия Лентула Суры и Гая Антония Гибрида, этого чудовища озера Орхомен.
Исключенный сенатор мог вновь войти в состав Палаты, но сделать это с согласия цензоров, которые его исключили, не имел права. Ему оставалось выставить свою кандидатуру на выборы либо на квесторскую должность, либо в плебейский трибунат. Тоскливое занятие для Лентула Суры, который уже побывал консулом! Но сейчас он не стремился к этому, поскольку влюбился и мало интересовался Сенатом. Вскоре после исключения он женился на беспомощной Юлии Антонии. Цезарь был прав. Юлия Антония не умела выбирать мужей, и Лентул Сура оказался еще хуже, чем Марк Антоний Проигравший.
Покончив с Сенатом, Клодиан и Геллий вернулись к заключению контрактов, на этот раз гражданских. Большей частью они касались отдачи на откуп прав сбора налогов и храмовой десятины, но включали также строительство и ремонт многочисленных государственных зданий и общественных мест, ремонт туалетов, дешевых скамей в цирке, строительство мостов, базилик. Снова поднялся большой переполох. Цензоры объявили об отмене системы налогообложения, которую ввел Сулла с целью оживления провинции Азия.
Лукулл и Марк Котта вели войну с царем Митридатом, казалось бы, к успешному концу. Лавры определенно принадлежали Лукуллу. Накануне консульства Помпея и Красса Митридат вынужден был бежать ко двору своего зятя Тиграна, царя Армении (правда, Тигран отказался встретиться с ним), и Лукулл почти полностью овладел Понтом, а также Каппадокией и Вифинией. Оставалось только покончить с Тиграном. Имея теперь возможность заняться столь необходимыми административными делами, Лукулл немедленно погрузился в запутанные финансы провинции Азия, которой он управлял уже три года. Он так обрушился на публиканов (откупщиков), что в двух случаях даже воспользовался своим правом губернатора осуждать на казнь и несколько человек обезглавил, как это сделал Марк Эмилий Скавр несколько лет назад.
В Риме раздались яростные вопли, особенно когда нововведения Лукулла еще больше, чем реформы Суллы, затруднили возможность обогащаться сборщикам налогов. Входивший в группу сверхконсервативных сенаторов, Лукулл никогда не был популярен в высоких деловых кругах, а это означало, что такие люди, как Красс и Аттик, сильно его не жаловали. Помпею он тоже не нравился, вероятно потому, что Лукулл единственный среди теперешнего обилия полководцев мог затмить его.
Поэтому не было сюрпризом, когда пара ручных цензоров Помпея объявили, что систему Суллы в провинции Азия следует отменить. Все будет опять так, как в старые времена, до Суллы. Лукулл отнесся к этому с полным безразличием. Он проигнорировал директивы цензоров. «Пока я — губернатор провинции Азия, — сказал Лукулл, — я сохраню систему Суллы, которая является образцовой и должна осуществляться в каждой провинции Рима». Недавно созданные компании, которые разместили своих людей в провинции Азия, колебались. На Форуме, в Сенате раздались голоса протеста. Все самые влиятельные всадники заявили, что Лукулла следует лишить губернаторства.
Но Лукулл по-прежнему не обращал ни малейшего внимания на директивы Рима и свое ненадежное положение. Для него намного важнее было навести порядок. Эта необходимость всегда следовала за большими войнами. К тому времени как Лукулл покинет свои две провинции, Киликию и Азию, они будут в полном порядке.
