История была хорошая, и Цицерон искренне веселился.
— Я слышал, Гортензий быстро похромал обратно в Мизены.
— Это его духовный дом — там он разводит свою рыбу.
— И никто из мятежников не сдался, чтобы воспользоваться амнистией Сената, Марк. Чего нам ждать в следующий раз?
— Хотел бы я знать, Тит, хотел бы знать!
И никто не ожидал, что следующим инцидентом станет появление в Риме депутации аллоброгов, галльского племени с верховьев реки Родан, что в Дальней Галлии. Возглавляемые одним из своих вождей, известным под именем Брог, они прибыли в Великий Город, чтобы предъявить свой протест Сенату в связи с плохим обращением с ними таких сенаторов, как Гай Кальпурний Пизон, и ростовщиков, действующих под маской банкиров. Не знающие о законе lex Gabinia, который теперь ограничивал слушание таких депутаций февралем, галлы не смогли получить разрешение ускорить решение по их петиции. Значит, им нужно было либо возвращаться в Дальнюю Галлию, либо оставаться в Риме еще два месяца, потратив целое состояние на гостиницу и на взятки нуждавшимся сенаторам. И они решили вернуться домой, а в начале февраля снова приехать в Рим. Настроение было мрачное у всех — от последнего раба до вождя Брога. Он поделился своими соображениями со своим лучшим другом среди римлян, вольноотпущенником банкиром Публием Умбреном:
— Кажется, мы ничего не добьемся, Умбрен, но мы вернемся, если я смогу убедить племена быть терпеливыми. Есть ведь среди нас и такие, кто поговаривает о войне.
— Что ж, Брог, у аллоброгов это давняя традиция — воевать с Римом, — сказал Умбрен. И вдруг блестящая идея возникла у него в голове: — Вспомни, как ты заставил Помпея Магна удирать, когда тот пришел в Испанию, чтобы сражаться с Серторием.
— Я считаю, война с Римом бесполезна, — мрачно заметил Брог. — Его легионы — как жернова, они перемалывают без всякой жалости. Убьешь их в сражении, скажешь себе — ты победил их, а в следующий сезон они появляются вновь — и все начинается сначала.
— А что, если в этой войне некоторые римляне тебя поддержат?
Брог удивился:
— Я не понимаю!
— Рим — не единое целое, Брог, он разделен на множество фракций. Как раз в этот момент, как ты знаешь, существует одна очень мощная фракция, во главе которой стоят несколько очень умных людей, не одобряющих существующее правление Сената и народа Рима.
— Катилина?
— Катилина. А если бы ты получил гарантии от Катилины, что после того, как он станет диктатором Рима, аллоброгам отдадут в полное владение всю долину Родана, скажем, севернее Валентин?
Брог задумался.
— Заманчивое предложение, Умбрен.
— Реальное предложение, уверяю тебя.
Брог вздохнул, улыбнулся.
— Единственная загвоздка, Публий: мы не можем узнать, насколько верна твоя оценка такого человека, как высокорожденный аристократ Катилина.
При других обстоятельствах Умбрен мог бы обидеться на столь низкое мнение о его влиянии, но только не сейчас, когда эта блестящая идея еще зрела у него в голове. Поэтому он сказал:
— Да, я понимаю, я тебя понимаю! Успокоит ли тебя, если я устрою твою встречу с претором патрицием Корнелием, которого ты знаешь в лицо?
— Это меня успокоило бы, — согласился Брог.
— Дом Семпронии Тудитаны был бы идеальным местом — он недалеко, и ее муж в отъезде. Но у меня нет времени проводить тебя туда, поэтому лучше встретиться через два часа позади храма богини здоровья и благополучия Салус, на улице Альта Семита, — сказал Умбрен и поспешил из комнаты.
Как ему удалось все устроить за два часа, Публий Умбрен потом не мог вспомнить, но он это сделал. Надо было повидать претора Публия Корнелия Лентула Суру, сенаторов Луция Кассия и Гая Цетега, потом еще всадников Публия Габиния Капитона и Марка Цепария. По окончании второго часа Умбрен прибыл в аллею за храмом Салус, безлюдное место, с Лентулом Сурой и Габинием Капитоном.
Лентул Сура пробыл там ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы надменно поздороваться с Брогом. Он явно нервничал и очень хотел поскорее уйти. Поэтому с Брогом разговаривали только Умбрен и Габиний Капитон. Капитон играл роль представителя заговорщиков. Пятеро аллоброгов внимательно слушали. Но когда Капитон наконец закончил, галлы стояли в нерешительности, с испуганным и настороженным видом.
— Ну, я не знаю… — протянул Брог.
— Что надо сделать, чтобы вы убедились, что мы говорим вам правду? — спросил Умбрен.
— Я не уверен, — смущенно сказал Брог. — Дай нам сегодняшнюю ночь на раздумья, Умбрен. Мы можем встретиться здесь завтра на рассвете?
На этом порешили.
Аллоброги вернулись в гостиницу, которая находилась на краю Форума. Любопытное совпадение: как раз чуть выше по склону на Священной улице стояла триумфальная арка, воздвигнутая Квинтом Фабием Величайшим Аллоброгиком, который (на время) завоевал это же самое племя галлов много десятилетий назад и присоединил его название к своему имени. Брог и его соплеменники изумленно смотрели на это сооружение, которое напоминало им о том, что они были клиентами потомков Фабия. Их сегодняшним патроном являлся его правнук, Квинт Фабий Санга.
— Звучит заманчиво, — сказал Брог своим компаньонам, глядя на арку. — Однако это может обернуться и катастрофой. Если кто-нибудь из слишком горячих голов узнает об этом предложении, они не будут долго раздумывать, они сразу пойдут на Рим войной. А я чувствую, что этого делать нельзя.
Поскольку в депутации горячих голов не было, аллоброги решили увидеться со своим патроном Квинтом Фабием Сангой.
Мудрое решение, как оказалось. Фабий Санга пошел прямо к Цицерону.
— Наконец-то мы их поймали, Квинт Фабий! — воскликнул Цицерон.
— Каким образом? — спросил Санга, который не слишком быстро соображал и поэтому не занимал высоких должностей. Ему приходилось все объяснять.
— Возвращайся к аллоброгам и скажи им, что они должны потребовать письма от Лентула Суры — я был прав, я был прав! — и от троих других высокопоставленных заговорщиков. Они должны настаивать, чтобы им разрешили увидеться с самим Катилиной в Этрурии — логичная просьба, учитывая, чего от них требуют. Это также означает поездку из Рима и присутствие проводника из заговорщиков.
— А в чем значение проводника? — все еще не понимая, спросил Санга.
— Только в том, что, поскольку с ними будет один из заговорщиков, разумнее для них покинуть Рим тайком и ночью, — терпеливо объяснил Цицерон.
— То есть необходимо, чтобы они покинули Рим ночью? — понял Санга.
— Совершенно необходимо, Квинт Фабий, поверь мне! Я поставлю людей на обоих концах Мульвиева моста, а это проще сделать в темноте. Когда аллоброги и их проводник-заговорщик окажутся на мосту, мои люди их схватят. И у нас наконец-то появится неопровержимое доказательство — письма.
