Взгляд Цезаря переходил с лица на лицо и остановился на Цицероне — с оттенком угрозы, которую почувствовал не только Цицерон. Какая же сила у этого человека! Она ощутимо исходила от него, и едва ли кто-нибудь из присутствующих сенаторов не понял вдруг: то, что может остановить кого-либо, даже Помпея, никогда не остановит Цезаря. Они могут назвать это блефом с его стороны. Но они слишком хорошо знали, что это — не блеф. Цезарь был не просто опасен. Он был катастрофой.
При голосовании только Катон встал справа от Бибула. Метелл Сципион и другие уступили нажиму Цезаря.
После этого Цезарь вернулся к народу и потребовал внести еще один пункт в свой закон о земле: чтобы каждый сенатор давал клятву соблюдать этот закон, как только его ратифицируют через положенные семнадцать дней. Существовали прецеденты отказа от такой клятвы, включая знаменитый отказ Метелла Нумидийского, в результате чего последовала ссылка на несколько лет.
Но времена изменились. Народ сердился. Сенат стал намеренно обструкционистским, а ветеранам Помпея была очень нужна земля. Поначалу несколько сенаторов действительно отказались приносить клятву, но Цезарь настаивал, и один за другим они поклялись. Сдались все, кроме Метелла Целера, Катона и Бибула. После того как Бибул тоже сломался, Целер и Катон в один голос заявили, что не будут, не будут, не будут клясться.
— Я предлагаю тебе, — ласково улыбнулся Цезарь Цицерону, — убедить эту парочку все же дать клятву. У меня есть разрешение жрецов и авгуров провести lex curiata, который позволит Публию Клодию быть усыновленным плебеем. До сих пор я держу это в секрете. Надеюсь, мне не понадобится опубликовывать его. Но в конце концов, Цицерон, мое решение зависит от тебя.
Цицерон пришел в ужас и кинулся выполнять поручение.
— Я виделся с Великим Человеком, — сообщил он Целеру и Катону, сам не понимая, что применил это ироническое прозвище не к Помпею, а к кому-то другому, — и он готов содрать с вас шкуру, если вы не дадите клятву соблюдать его закон.
— А я неплохо выглядел бы на Форуме освежеванным, — заметил Целер.
— Целер, он отберет у тебя все! Я говорю серьезно! Если ты не поклянешься, это будет означать твое политическое крушение. По закону не существует наказания за отказ дать клятву, и Цезарь не так глуп. Никто не может сказать, что ты совершил нечто особенное, отказавшись. Это не будет означать штраф или ссылку. Просто на Форуме будет вызвана такая ненависть к тебе, что ты больше никогда не сможешь появиться там. Если ты не поддашься Цезарю, народ проклянет тебя как обструкциониста, который действует просто ради самой обструкции. Они воспримут это на свой счет. Для них твой отказ не будет означать оскорбление, нанесенное конкретно Цезарю. Бибулу не следовало кричать всему собранию народа, что они никогда не получат этого закона, как бы они ни нуждались в нем. Они поняли это как злобную угрозу. Это выставило boni в крайне невыгодном свете. Разве ты не понимаешь, что не только солдаты Магна, но и всадники тоже хотят этого закона?
Целер колебался.
— Я не понимаю, почему этот закон нужен всадникам, — угрюмо сказал он.
— Потому что они ездят по всей Италии, скупая землю, а потом выгодно продают ее членам комиссии! — резко ответил Цицерон.
— Они отвратительны! — крикнул Катон, впервые подав голос. — Я — правнук Катона Цензора, я не склонюсь перед этим высокорожденным аристократом! Даже если на его стороне всадники! Будь прокляты эти всадники!
Зная, что его мечта о согласии между сословиями уже в прошлом, Цицерон вздохнул и умоляюще протянул руки.
— Катон, дорогой, поклянись! Я понимаю, что ты чувствуешь по отношению к всадникам! Ты прав! Они хотят все делать по-своему. Они оказывают на нас мощное давление. Но что мы можем сделать? Мы вынуждены ладить с ними, потому что не в состоянии обойтись без них. Сколько человек в Сенате? Определенно недостаточно, чтобы показать всадникам палец. Отказываясь дать клятву, ты делаешь оскорбительный жест сословию всадников, которое слишком сильно, чтобы простить тебе такую выходку.
— Я скорее перенесу шторм, — сказал Целер.
— Я тоже, — сказал Катон.
— Да будьте же вы разумными людьми! — не выдержал Цицерон. — «Перенесу шторм»! Да вы сразу пойдете ко дну, вы оба! Решите же, наконец! Дать клятву и выжить или отказаться и потерпеть политический крах.
Цицерон видел, что никто из них не собирается сдаваться. Поэтому он решился и продолжил:
— Целер, Катон, поклянитесь, умоляю вас! В конце концов, если посмотреть на это здраво, чем вы рискуете? Что важнее: уступить Великому Человеку на этот раз в чем-то, что не касается вас лично, или уйти в политическое небытие? Если вы убьете себя политически, вы уже не сможете продолжать борьбу, ведь так? Неужели вы не понимаете, что важнее остаться на арене, чем быть вынесенным на щите, даже если лежа на щите вы и будете выглядеть потрясающе?
И так далее, и так далее… Даже после того как сдался Целер, Цицерону понадобилось еще часа два, чтобы убедить Катона. Но все-таки сдался и он. Целер и Катон поклялись. И они не нарушили клятвы. В свое время Цезарь узнал от Цинны секретик — как сделать клятву недействительной — и позаботился о том, чтобы ни у того, ни у другого не оказалось камня в кулаке.
— Какой ужасный год! — с болью пожаловался Цицерон Теренции. — Мне кажется, что я смотрю на гигантов, разбивающих молотами толстую стену! Не хотел бы я видеть все это! Она похлопала его по руке.
— Муж, ты выглядишь совсем измученным. Почему ты остаешься здесь? Если ты не уедешь, ты заболеешь. Почему бы тебе не прокатиться со мной в Анций или Формии? Мы замечательно отдохнем, а в мае или июне вернемся. Вспомни о ранних розах! Я знаю, ты любишь бывать в Кампании в начале весны. Можем заехать в Арпин — посмотрим, как обстоят дела с сыром и шерстью.
Цицерон представил себе все это, и увиденное ему понравилось. Но он покачал головой:
— Теренция, я все отдал бы, чтобы поехать! Но это невозможно. Гибрид возвращается из Македонии, а половина Македонии уже прибыла в Рим, чтобы обвинить его в вымогательстве. Бедняга был хорошим коллегой, когда мы были с ним консулами, что бы они ни утверждали на его счет. Никогда он не доставлял мне неприятностей. Поэтому я буду защищать его. Это самое малое, что я смогу сделать для него.
— Тогда обещай мне, что уедешь, как только приговор будет вынесен, — сказала она. — Я отправляюсь с Туллией и Пизоном Фругием. Туллия очень хочет посмотреть игры в Анции. Кроме того, маленькому Марку нездоровится — он жалуется на боли. Я очень боюсь, что он унаследовал от меня ревматизм. Нам всем нужен отдых. Пожалуйста!
Теренция — и просит? Это было так необычно, что Цицерон согласился. Как только суд над Гибридом закончится, он присоединится к своей семье в Анции.
Проблема заключалась в том, что настоятельное требование Цезаря убедить Целера и Катона не выходило у Цицерона из головы, когда он принялся за защиту Гая Антония Гибрида. Было оскорбительно действовать в качестве Цезарева прислужника. Особенно — для человека, чья храбрость и решительность спасли страну.
