Вот оно. Ответ на загадку Куриона. Неужели Помпей не понимает? Селянин, хотя бы и уважаемого происхождения, не должен учить римского патриция, как себя вести. Если даже Клодий еще не решил для себя, что он ненавидит Помпея, то одного только сравнения с младшим военным трибуном ему хватит, чтобы по-настоящему обозлиться на Великого Человека из Пицена.
В марте Рим гудел. Отчасти — из-за политики, отчасти — из-за внезапной смерти Метелла Целера. Оставив свою провинцию, Дальнюю Галлию, под присмотром легата Гая Помптина, и торча в Риме, Целер, казалось, не знал, что предпринять. Достаточно плохо было уже то, что Клодия оставила яркий след на общественном небосклоне Рима своим бурным романом с поэтом Катуллом. Но теперь с этим было покончено. Поэт из Вероны ужасно горевал. Его воющие рыдания разносились от Карин до Палатина, и его замечательные поэмы звучали от Карин до Палатина. Эротичные, страстные, сердечные, яркие… Если бы Катулл нарочно искал подходящий объект для большой любви, то не смог бы найти никого лучше, чем его обожаемая «Лесбия» — Клодия. Ее предательство, ее коварство, бессердечие и ненасытность заставляли его употреблять слова, о существовании которых многие даже не подозревали.
Ненасытная и бессердечная Клодия-Лесбия бросила Катулла, когда встретила Целия, готовившегося начать обвинение Гая Антония Гибрида. То, что ее привлекало в Катулле, в некоторой степени присутствовало и в Целии — но в более римской форме. Поэт был слишком впечатлительным, настроение его постоянно менялось, часто и резко, он был слишком подвержен приступам мрачной депрессии. А Целий — другой: утонченный, остроумный, от природы веселый. И родом из хорошей семьи, у него был богатый отец, который очень хотел, чтобы его блестящий сын прославил фамилию Целиев, став консулом. Конечно, Целий был «новым человеком». Да, но — привлекательным «новым человеком». Поразительная красота Катулла восхищала Клодию, однако мощные мускулы и приятное лицо Целия нравились Клодии больше. Быть любовницей поэта могло стать для нее настоящим испытанием.
Короче говоря, Катулл приелся Клодии. Как только она узрела Целия, старый роман кончился и начался новый. И как же вписывался в эту бурную жизнедеятельность муж бессердечной и пылкой Лесбии? Ответ: очень плохо. Страсть Клодии к Целеру длилась, пока ей не стукнуло тридцать, а потом сразу наступил конец. Время и возросшая уверенность в себе отдалили ее от кузена и товарища по детским играм, заставили искать что-то новое, и она обретала это в запретной любви с Катуллом, получившей вызывающе публичную огласку. Скандал по поводу инцеста, который спровоцировали Клодия, Клодий и Клодилла, возбудил у нее аппетит. Клодия обнаружила, что ей нравится, когда ее презирают люди, которых презирала она сама. Бедный Целер довольствовался ролью беспомощного зрителя.
Клодия была на двенадцать лет старше двадцатитрехлетнего Марка Целия Руфа. Он прибыл в Рим не в первый раз. Целий приезжал и уезжал — с тех самых пор, как оказался в Вечном городе, чтобы учиться у Цицерона. Это случилось за три года до Цицеронова консульства. Целий заигрывал с Катилиной, был с позором изгнан из Рима, чтобы помогать губернатору провинции Африка, и оставался там, пока шум не утих. Целий-старший, к счастью, имел многочисленные угодья пшеницы, расположенные по реке Баграда в той же самой провинции Африка. Недавно Целий вернулся в Рим, чтобы серьезно взяться за свою карьеру на Форуме. По возможности он собирался войти в политику с большим шумом. Поэтому Целий решил обвинить человека, которого не удалось осудить даже Цезарю, — Гая Антония Гибрида.
Несчастья Целера продолжали расти с той же скоростью, с какой угасал интерес Клодии к нему. Он был вынужден принести клятву в поддержку закона Цезаря о земле. У него не было выбора. И, как будто ненавистной клятвы оказалось мало, в дополнение к этому позору он узнал, что у Клодии новый любовник — Марк Целий Руф. Обитатели соседних домов в любое время дня и ночи слышали ужасные скандалы в перистиле Целера. Муж и жена угрожали убить друг друга, доносились удары, грохот падающей мебели, звон разбитого стекла или глиняной посуды, голоса испуганных слуг, крики, леденящие кровь. Это не могло продолжаться долго, и все соседи гадали, каким же будет конец.
Но кто мог предсказать именно такую развязку? Слуги вытаскивали из ванны голого Целера. Он был без сознания, из глубокой колотой раны на голове вытекали кровь и мозг. Клодия стояла рядом и громко кричала. Платье ее намокло, потому что она тоже залезла в ванну, пытаясь сама выволочь мужа. Держа его голову над водой, она вся перемазалась кровью. Когда прибежали Метелл Непот, Аппий Клавдий и Публий Клодий, она едва смогла рассказать им, что случилось. Целер был очень пьян, объясняла она, но после того, как его вырвало, упрямо настаивал на ванне. Как можно что-то доказать пьяному? Как убедить его не делать того, что ему взбрело на ум? Клодия не переставала уверять мужа, что он слишком пьян, чтобы принимать ванну. И все же она проводила его в ванную. Она постоянно отговаривала его, пока он раздевался. Затем, остановившись на верхней ступени и готовый опуститься в чуть теплую воду, ее муж упал и ударился головой о противоположный край ванны — острый, выступающий, смертельный!
Когда все трое мужчин прошли в ванную комнату, чтобы осмотреть сцену трагедии, на противоположном крае ванны они увидели кровь, кости, мозг. Врачи осторожно уложили на кровать впавшего в кому Метелла Целера, а плачущая Клодия наотрез отказалась уйти.
Через два дня он умер, не приходя в сознание. Клодия стала вдовой, а Рим погрузился в траур по Квинту Цецилию Метеллу Целеру. Его брат, Непот, стал его главным наследником, но и Клодии досталось достаточно. И ни один родственник Целера по мужской линии не собирался апеллировать к lex Voconia.
Готовя речь в защиту Гибрида, Цицерон слушал, как Публий Нигидий Фигул пересказывает ему и Аттику, приехавшему в Рим на зиму, подробности, которые по секрету поведал ему Аппий Клавдий.
Выслушав рассказ, Цицерон вдруг о чем-то подумал и хмыкнул.
— Клитемнестра! — воскликнул он.
Его собеседники не проронили ни слова, хотя им явно стало не по себе. Ничего нельзя доказать. У несчастного случая с Целером не было никаких свидетелей, кроме Клодии. Но определенно Метелл Целер скончался от такой же раны, что и царь Агамемнон, убитый своей женой, царицей Клитемнестрой. Та зарубила мужа топором, когда царь находился в ванне. Клитемнестре хотелось продолжить свою связь с Эгистом.
Так кто распространил новое прозвище — «Клитемнестра»? Этого никто не узнал. Но с того времени Клодию стали звать Клитемнестрой, и многие втайне считали, что это она убила своего мужа в ванне.
Напряжение не ослабевало и после похорон Целера, ибо он освободил место в коллегии авгуров и каждый жаждущий этого места человек в Риме намеревался выиграть выборы. Прежде, когда в жреческие коллегии зачисляли, а не избирали, новым авгуром стал бы Метелл Непот, брат умершего. Сейчас — кто знал? У boni были очень говорливые сторонники, но они находились в меньшинстве. Зная об этом, Непот, по слухам, утверждал, что он не собирается выставлять свою кандидатуру. Потрясенный смертью своего брата, он хотел уехать на несколько лет за границу.
