Книга Женщины Цезаря, страница 66. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Женщины Цезаря»

Cтраница 66

— Видишь, что ты наделал? — упрекнула Сервилия, оскалив зубы.

— Ему следует заниматься физкультурой и больше бывать на открытом воздухе. Я также подозреваю, что ты лечишь всякими снадобьями его кожу. Она выглядит ужасно.

— Брут — не твоя забота.

— По условию завещания Цепиона — моя.

— Им занимается дядя Мамерк, и он в тебе не нуждается. Фактически, Катон, никто в тебе не нуждается. Почему бы тебе не уйти и не броситься в Тибр?

— Все нуждаются во мне, это очевидно. Когда я уезжал на Восток, твой мальчик стал ходить на Марсово поле, и некоторое время было заметно, что из него может получиться настоящий мужчина. А теперь я вновь вижу маменькину болонку! Более того! Как ты могла позволить ему заключить брачный контракт с девочкой без приличного приданого, еще одной презренной патрицианкой? Какие же хилые дети у них будут!

— Надеюсь, — ледяным тоном произнесла Сервилия, — что у них родятся сыновья, подобные отцу Юлии, и дочери, похожие на меня. Что бы ты ни говорил о патрициях и о старой аристократии, Катон, в отце Юлии видно все, чем должен обладать римлянин, — солдат, оратор, политик. И кстати, Брут сам желал этого брака. Мне даже жаль, что это была не моя идея. Кровь невесты так же хороша, как и у него, а это намного важнее, чем приданое! Однако — чтобы ты знал! — ее отец гарантирует приданое в сто талантов. Впрочем, Брут не нуждается в девушке с большим приданым — теперь, когда он наследник Цепиона.

— Если он готов ждать невесту несколько лет, он мог бы подождать еще немного и жениться на моей Порции, — сказал Катон. — Я был бы очень рад этому союзу! Деньги моего дорогого Цепиона перешли бы к детям обеих ветвей его семьи.

— О, понимаю! — фыркнула Сервилия. — Так вот в чем истина, Катон? Не пожелал изменить имя, чтобы получить деньги Цепиона, но зато какой блестящий замысел — получить деньги через женскую линию! Чтобы мой сын женился на девушке из рода рабыни? Только через мой труп!

— И все же это может случиться, — самодовольно сказал Катон.

— Если это случится, я накормлю девчонку горячими углями!

Сервилия напряглась, понимая, что ее уколы не влияют на Катона так, как раньше. Он стал холоден, отчужден, его трудно было ранить. И она выпустила свое самое мерзкое жало.

— Помимо того, что отец Порции — потомок рабыни, следовало бы подумать и о ее матери. Уверяю тебя, что никогда не разрешу моему сыну жениться на дочери женщины, которая не в состоянии дождаться, пока ее муж вернется домой!

В прежние дни он набросился бы на нее с оскорблениями и криками. Сегодня же он словно окаменел и долго молчал.

— Я думаю, этот факт следует прояснить, — наконец вымолвил он.

— С удовольствием. Атилия — очень шаловливая девочка.

— О, Сервилия, ты — одна из самых веских причин, по которым Риму необходимы законы, обязывающие женщин держать язык за зубами.

Сервилия нежно улыбнулась.

— Спроси любого из твоих друзей, если не веришь мне. Спроси Бибула, Фавония или Агенобарба. Они были здесь и все видели. Это не секрет!

Он стиснул губы так плотно, что их не стало видно.

— Кто? — спросил он.

— Ну конечно, этот римлянин из римлян! Цезарь. И не спрашивай, который Цезарь. Ты знаешь, у какого Цезаря такая репутация. Да, это будущий тесть моего дорогого Брута.

Катон молча поднялся.

Он немедленно пошел в свой скромный дом, расположенный на скромной улице в глухом центре Палатина, где он, не успев поздороваться с женой и детьми, разместил в единственной гостевой комнате своего друга философа Афинодора Кордилиона.

Поразмыслив, Катон решил, что злая выходка Сервилии имела под собой основания. Атилия изменилась. Во-первых, она теперь редко улыбалась и позволяла себе заговаривать первой, не дожидаясь, когда к ней обратятся. Во-вторых, ее груди налились, и это странным образом оскорбляло его. Прошло целых три дня с тех пор, как Катон прибыл в Рим, но он еще не посетил ее спальню (предпочитая занимать спальню хозяина один), чтобы утолить то, что даже его глубокоуважаемый прадед Катон Цензор считал естественной потребностью, вполне дозволенной между мужем и женой (или рабыней и хозяином). Воистину восхитительной потребностью.

О, какой дорогой, добрый, великодушный бог помешал ему? А ведь он мог воспользоваться ею, не зная, что она уже побывала в чьих-то руках! При этой мысли Катон содрогнулся и постарался подавить в себе отвращение. Цезарь. Гай Юлий Цезарь, худший из этой испорченной и развращенной компании аристократов. Что он нашел в Атилии, которую сам Катон выбрал только потому, что она была абсолютной противоположностью хорошо сложенной, смуглой, прелестной Эмилии Лепиде? Катон знал, что он немного туповат, потому что это вдалбливали ему с детства, но ему не пришлось долго отгадывать причину поступка Цезаря. Будучи патрицием, тот собирался сделаться демагогом, еще одним Гаем Марием. Сколько жен доблестных приверженцев традиций он соблазнил? Слухов ходило много. А он, Марк Порций Катон, еще даже не достиг сенаторского возраста… и все же его считают достойным противником. Это хорошо! Это говорит о том, что он, Марк Порций Катон, обладает силой и волей и может впоследствии приобрести большое влияние на Форуме и в Сенате. Цезарь наставил ему рога! Ни на секунду не приходило Катону в голову, что причиной этого послужила Сервилия, потому что он не знал о ее интимных отношениях с Цезарем.

То, что начала смерть Цепиона, завершило предательство Атилии. Никогда не любить! Никогда, никогда не любить. Любовь означает бесконечную боль.

Катон не стал говорить с Атилией. Он просто позвал в свой кабинет управляющего и велел ему собрать вещи бывшей жены и выкинуть ее из дома, отослав обратно к брату. Несколько наскоро нацарапанных слов — и все. Атилия была разведена. И Катон не вернет ни сестерция из приданого распутницы. Сидя в кабинете, Катон слышал ее голос, вопли, рыдания, отчаянный зов детей, и все это время голос управляющего перекрывал все прочие звуки — от горестных криков до беготни рабов, торопящихся выполнить приказание хозяина. Наконец хлопнула входная дверь. После этого управляющий постучал в дверь кабинета.

— Госпожа Атилия ушла, господин.

— Пришли ко мне детей.

Ждать пришлось недолго, они вошли, сбитые с толку суматохой, не зная, что произошло. Оба ребенка были рождены от Катона. Он не мог отрицать этого даже теперь, когда его грызли сомнения. Порции исполнилось шесть лет. Высокая, худенькая, угловатая, с каштановыми волосами, густыми и вьющимися. У девочки были отцовские серые, широко расставленные глаза, его длинная шея, его нос, только поменьше. Катону-младшему — четыре года. Тощий мальчик, он всегда напоминал отцу, каким он сам был в те дни, когда этот выскочка марс Силон высунул его из окна и грозился бросить на острые скалы. Только Катон-младший был скорее застенчивым, чем смелым, его легко довести до слез. И, увы, уже сейчас было видно, что Порция умна. Она рождена маленьким оратором и философом. Бесполезные способности для девочки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация