— О, если бы Юлия была жива! — вскричал вконец подавленный Цицерон.
— Где твоя логика, Марк? Ничего бы не изменилось. Просто тогда Цезарь еще не был для Помпея угрозой. Или, по крайней мере, Помпей так это понимал. Он не обладает проницательностью и не способен заглядывать в будущее. Он ощущает опасность, когда та подходит вплотную. А потому и при живой Юлии он вел бы себя точно так, как сейчас.
— Тогда я сегодня же должен увидеться с ним, — решительно заявил Цицерон.
— Зачем?
— Чтобы попытаться убедить его прийти к соглашению с Цезарем. Или уговорить его удалиться в Испанию и переждать там какое-то время. Интуиция мне подсказывает, что, несмотря на Катона и чокнутых boni, Сенат вполне может пойти с Цезарем на компромисс, если решит, что полагаться на Магна глупо. Сенаторы считают Магна своим солдатом, способным побить Цезаря.
— Похоже, — сказал раздумчиво Аттик, — ты точно уверен, что выиграет не Магн.
— Мой брат в этом уверен, а он знает, что говорит.
— Где сейчас Квинт?
— Он здесь, но отправился в город. Хочет выяснить, не улучшился ли характер у твоей сестры.
Аттик расхохотался до слез.
— У Помпонии? Не улучшился ли характер? Скорее Помпей помирится с Цезарем, чем это произойдет!
— И почему мы, Цицероны, не можем жить в ладу с женами? Почему они у нас такие мегеры?
Аттик, великий прагматик, счел нужным объяснить:
— Потому что, мой дорогой Марк, и ты и Квинт женились не на женщинах, а на деньгах. Претендовать на что-либо другое вы с ним не могли по рождению.
Поставленный таким манером на место Марк Цицерон спустился с Пинция к Марсову полю, где небольшой контингент его киликийских солдат разбил лагерь, надеясь хотя бы на скромное триумфальное шествие в честь своего командира.
Помпей с ходу отверг предложение удалиться в Испанию.
— Все поймут, что я отступаю! — гневно воскликнул он.
— Магн, это же чушь! Сделаешь вид, что соглашаешься с требованиями Цезаря — в конце концов, ты не консул, а просто один из проконсулов, — а потом останешься в Испании ждать. Глуп тот фермер, который пасет двух племенных баранов на одном и том же лужке. Как только ты удалишься, ваше соперничество обратится в ничто. Ты станешь вроде бы зрителем всего, что последует. Но скорее всего, не последует ничего. Ведь твоя армия будет с тобой! Цезарь дважды подумает, прежде чем что-либо предпринять. А пока ты здесь, его войска ближе к нему, чем твои к тебе. Пожалуйста, поезжай в Испанию, Магн!
— Я никогда не слышал ничего более глупого! — рявкнул Помпей. — Нет, нет и нет!
В шестой день января Цицерон послал вежливую записку Луцию Корнелию Бальбу с просьбой навестить его на Пинции.
— Ты, конечно же, хочешь выйти из ситуации мирно, — сказал визитеру хозяин. — Юпитер! Как ты похудел!
— Да, Марк Цицерон, я очень хочу, и я действительно похудел, — ответил маленький гадесский банкир.
— Три дня назад я виделся с Магном.
— Увы, он не хочет меня видеть, — вздохнул опечаленно Бальб. — С тех пор, как Авл Гиртий уехал из Рима, не сочтя нужным встретиться с ним. А я теперь виноват.
— Магн уперся, — вдруг сказал Цицерон.
— Значит, все бесполезно.
— Нет, — возразил великий оратор. — Я думал весь день и всю ночь. И похоже, нашел решение.
— Какое же? Я весь внимание!
— Скажи, ты не прочь чуть-чуть поработать? Равно как Оппий и все остальные?
— Посмотри на меня, Марк Цицерон! Я так работаю, что от меня почти ничего не осталось!
— Надо всего лишь составить срочное письмо Цезарю, Лучше, если его подпишут и Оппий, и Рабирий Постум.
— Эта работа от меня ничего не убавит. Что должно быть в письме?
— Как только ты уйдешь от меня, я опять пойду к Магну. И скажу ему, что Цезарь согласен от всего отказаться, если ему оставят Иллирию и один легион. Вы сможете убедить Цезаря согласиться на это?
— Да, я уверен, что сможем. Цезарь действительно хочет мира, даю тебе слово. Но ты должен понять, что он не сможет сдать все. Иначе его ждет гибель, суды и ссылка. Но Иллирии и одного легиона достаточно. Цезарь очень живуч, Марк Цицерон. Сохранив свои полномочия, он решит вопрос с выборами, когда придет время. Я не знаю другого человека с такими неисчерпаемыми ресурсами.
— Я тоже, — уныло откликнулся Цицерон.
Опять поход на виллу Помпея, но Цицерон не мог и подумать, что Помпей провел несколько плохих ночей. Эйфория после вспышки рассеялась, и наступила реакция. Первый Человек в Риме вдруг понял, что никто из boni, включая его тестя, не одобрил его выходки или его грубого тона. Он говорил с сенаторами заносчиво, как диктатор. И даже орал. А это уже перебор. Теперь Помпей жалел, что потерял контроль над собой. Вспыльчивость породила короткое упоение, а потом перешла в депрессию. Да, он, конечно, им нужен. Но и они ему тоже нужны. А он отпугнул их. Никто с тех пор к нему не пришел, все заседания проводятся теперь в Риме. Со всеми дебатами и язвительными подковырками, на какие горазды Антоний и Кассий. О, эта пара! Они хорошо знают, что делать. А он, Помпей, подгонял лошадей, не понимая, что хлещет мулов. О, как же выкрутиться из этих тисков? Сенат и так взвинчен. Зачем было говорить о проскрипциях, о Тарпейской скале? Ах, Магн, Магн! Каким бы трусливым тебе ни казался Сенат, критиковать и запугивать его все же не стоит. Не стоит!
Таким образом, Цицерон нашел Первого Человека в Риме более уступчивым и сомневающимся. Он понял это и сразу атаковал.
— Магн, я узнал из надежных источников, что Цезарь согласен оставить за собой только Иллирию и один легион. Пойдя на такой компромисс, ты погасишь давний раздор и станешь героем, единолично избавив страну от огромной угрозы. Весь Рим возликует, прославляя тебя. Правда, Катон со своим окружением взвоет. Но что тебе до него? Мы оба знаем, что он поклялся отправить Цезаря в ссылку. Но это ведь не твоя цель, не так ли? Ты лишь возражаешь против того, чтобы тебя, как и Цезаря, лишили губернаторских и иных полномочий. Ты ничего не хочешь терять, и ты ничего не потеряешь. В своем последнем предложении Цезарь совсем не упоминает тебя.
Помпей просиял.
— Я и впрямь не питаю к Цезарю ненависти, Цицерон, и не обязан плясать под дудку Катона. Обрати внимание, я вовсе не говорю, что не стану препятствовать попыткам Цезаря баллотироваться in absentia. Но это отдельный разговор, и до него еще несколько месяцев. Ты прав, самое важное в данный момент — отвести угрозу гражданской войны. И… если Иллирия плюс один легион удовлетворят Цезаря, если он не затронет мои интересы, то почему нет? Да, Цицерон, почему нет? Я согласен. Цезарь может оставить себе Иллирию и один легион, если откажется от всего остального. С одним легионом он не опасен. Да! Я согласен!
Цицерон облегченно вздохнул и обмяк.
