Прошел январь. Александрийцы послали к Цезарю делегацию. Ганимеда среди прибывших не было. Делегацию возглавлял главный александрийский судья, человек, от которого Ганимед посчитал возможным избавиться, если Цезарю захочется взять пленников. Чего никто из них не знал — это то, что Цезарь хворал: у него болел желудок, и болезнь с каждым днем обострялась.
Аудиенция проводилась в большом тронном зале, где Цезарь ранее не бывал. Роскошь невероятная, непостижимая. Вокруг бесценная мебель в египетском стиле. Стены покрыты золотом, инкрустированным самоцветами. Пол выстелен золотыми же изразцами. Так же отделаны потолочные балки; правда, сам потолок очень прост, без сложных карнизов, без накладных сот (видимо, местные умельцы не освоили штукатурку). Но кто в таком блеске заметит подобную мелочь? В глаза первым делом бросались невероятные статуи из цельного золота, водруженные на постаменты. Пантеон египетских богов. Очень странные существа. У большинства человеческие тела, но головы принадлежат различным животным, среди них крокодил, шакал, львица, кошка, гиппопотам, сокол, ибис, бабуин с мордой собаки.
Цезарь отметил, что новый евнух царицы, Аполлодор, одет как египтянин. Длинное плиссированное платье из полосатого красно-желтого льна, золотой воротник с изображением ястреба и головной убор немес — треугольный кусок жесткой золотой ткани, плотно прилегающий ко лбу и завязанный на затылке, так что концы свисают за ушами. Двор явно переставал быть македонским.
Беседу повел не Цезарь. Ее повела Клеопатра, одетая как фараон, — большое оскорбление для главного судьи и для его приспешников.
— Мы пришли договариваться не с Египтом, а с Цезарем! — резко сказал он, глядя на Цезаря, который сидел с посеревшим от недомогания лицом.
— Я правлю здесь, а не Цезарь, и Александрия — часть Египта! — громко, жестко и немелодично отрезала Клеопатра. — Главный управляющий, напомни невеже, кто я и кто он!
— Ты отреклась от своих македонских предков! — крикнул главный судья, когда Аполлодор заставил его преклонить колени перед царицей. — Где Серапис в этом зверинце? Ты не царица Александрии, ты — царица зверей!
Этот выпад позабавил Цезаря. Курульное кресло, в котором он находился, стояло на месте трона маленького царя. Очередное потрясение для заносчивого македонца! Фараон вместо царицы и римлянин там, где должен быть царь.
— Доложи мне, зачем ты пришел, Гермократ, а потом можешь покинуть общество стольких животных.
— Я пришел с просьбой. — Гермократ встал с колен. — Отдай нам царя.
— Зачем?
— Ясно, что здесь он нежелателен! — ядовито сказал Гермократ. — Мы устали от Арсинои и Ганимеда, — добавил он, явно не понимая, что дает Цезарю ценную информацию о настроениях среди высшего командования противника. — Этой войне нет конца. — В голосе главного судьи звучала неподдельная усталость. — Если царь будет с нами, мы сможем через него вести переговоры о мире, прежде чем город перестанет существовать. Корабли гибнут, торговля совсем развалилась…
— Ты можешь вести переговоры со мной, Гермократ.
— Я отказываюсь вести переговоры с царицей зверей, предательницей Македонии!
— Македония, — сказала Клеопатра тоже устало, — это страна, где никто из нас не бывал на протяжении многих поколений. Пора вам перестать называть себя македонцами. Вы — египтяне.
— Нет, никогда! — сквозь зубы сказал Гермократ. — Отдай нам царя Птолемея, который чтит свою родословную.
— Аполлодор, немедленно приведи к нам царя.
Малолетний царь, одетый как македонец, в шляпе и диадеме, явно порадовал Гермократа, и он снова упал на колени, чтобы облобызать монаршую руку.
— О, твое величество, твое величество, ты нам нужен! — простонал он.
После того как шок, вызванный отлучением от Феодота, прошел, Птолемей оказался в обществе младшего брата Филадельфа и с ним нашел выход своей молодой энергии, что понравилось ему намного больше, чем знаки внимания, оказываемые Феодотом. Смерть Помпея Великого толкнула Феодота на преждевременное совращение мальчика, которое, с одной стороны, заинтриговало его, а с другой — вызывало отвращение. Хотя Птолемей провел с Феодотом — близким другом отца — всю свою жизнь, он всегда смотрел на воспитателя как на весьма неприятного старика. Некоторые вещи, которые Феодот проделывал с ним, были приятны, но не все, и к тому же мальчику не доставлял удовольствия сам их исполнитель — с обвисшим телом, черными гнилыми зубами и противным запахом изо рта. Половые трансформации на поведении юного Птолемея пока никак не сказались, его воображение все еще занимали колесницы, армии и сражения, где он представлял себя генералом. Так что когда Цезарь убрал Феодота, маленький Филадельф стал товарищем Эвергета по играм в войну. И такая жизнь была по душе им обоим. Они бегали по дворцу и вокруг него, издавая воинственные вопли, вели разговоры с легионерами, которых Цезарь расставил охранять территорию, слушали их рассказы о грандиозных сражениях в Длинноволосой Галлии. Птолемей узнал такие черты Цезаря, о которых он и не подозревал. Таким образом, хотя он редко видел Цезаря, он перенес свое восхищение военными героями на этого правителя мира, наслаждаясь зрелищем мастера стратегии, выставлявшего дураками его александрийских подданных.
И теперь с подозрением уставился на Гермократа.
— Я вам нужен? Зачем?
— Ты наш царь. Нам нужно, чтобы ты был с нами.
— С вами? Где?
— На нашей части Александрии.
— Ты хочешь сказать, что я должен покинуть дворец?
— Твое величество, у нас для тебя есть другой дворец. В конце концов, тут твое место занято Цезарем. Нам нужен ты, а не твоя сестра Арсиноя.
Маленький царь засмеялся.
— Ну, это меня не удивляет! Арсиноя — заносчивая сука.
— Именно, — согласился Гермократ и повернулся к Цезарю, а не к Клеопатре. — Цезарь, можно нам забрать нашего царя?
Цезарь отер пот с лица.
— Да, главный судья.
Птолемей громко заплакал.
— Нет, я не хочу уходить! Я хочу остаться с тобой, Цезарь! Пожалуйста, не отправляй меня с ними!
— Ты — царь, Птолемей, и ты можешь быть полезным твоему народу. Ты должен идти с Гермократом, — слабым голосом сказал Цезарь.
— Нет-нет! Я хочу остаться с тобой!
— Аполлодор, выведи их обоих, — приказала Клеопатра, которой все это надоело.
Плачущего и протестующего царя увели.
— Что они затевают? — хмуро вопросил Цезарь.
В своих новых апартаментах в нетронутом войной красивом доме на территории Серапейона Птолемей продолжал безутешно рыдать. Горе его еще больше усилилось, когда появился Феодот, которого Клеопатра снова прислала к мальчику. К разочарованию воспитателя, его ухаживания были энергично и со злостью отвергнуты. Но не только против Феодота восстал Птолемей. Он жаждал отомстить Цезарю за его предательство.
