Книга Антоний и Клеопатра, страница 23. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Антоний и Клеопатра»

Cтраница 23

Монотонность первого этапа путешествия дала ему время подумать о Клеопатре и об этой фантастической зиме в Египте. О боги, как он нуждался в таком отдыхе! И как замечательно царица удовлетворяла все его прихоти. Он и правда любил ее, как любил всех женщин, с кем имел отношения дольше одного дня. И он будет продолжать любить ее, пока она не сделает что-нибудь такое, что начнет его раздражать. Хотя то, что сделала Фульвия, вызывало не просто раздражение, если судить по отрывкам новостей, получаемых из Италии. Единственной женщиной, любовь к которой устояла, несмотря на тысячи ее проступков, была его мать, пусть и самая глупая женщина в мире.

Как у большинства мальчиков из знатных семей, отец Антония очень редко бывал в Риме, поэтому Юлия Антония была — или должна была быть — единственной, кто сплачивал семью. Три сына и две дочери ничуть не добавили зрелости этой ужасающе глупой женщине. Деньги для нее были чем-то падающим с виноградной лозы или получаемым от слуг, людей намного умнее ее.

И в любви она была несчастна. Ее первый муж, отец ее детей, предпочел покончить с собой, чем вернуться в Рим и быть обвиненным в измене за неумелое ведение войны против критских пиратов, а ее второго мужа казнили на Римском Форуме за участие в восстании, поднятом Катилиной. Все это случилось к тому времени, когда Марку, старшему из детей, исполнилось двадцать. Две девочки выросли высоченными и некрасивыми, как и все в роду Антониев, и их пришлось отдать замуж за богачей, желающих подняться по социальной лестнице благодаря браку. Их деньги нужны были для финансирования государственной карьеры для мальчиков, которые росли без всякой поддержки. Потом Марк влез в огромные долги и вынужден был жениться на богатой провинциалке Фадии, принесшей ему приданое в двести талантов. Богиня Фортуна улыбнулась Антонию: Фадия и дети, которых она родила ему, умерли от чумы, и он получил возможность еще раз жениться на богатой наследнице, своей двоюродной сестре Антонии Гибриде. Этот союз дал одного ребенка — девочку, неумную и некрасивую. Когда Куриона убили, и Фульвия стала свободной, Антоний развелся со своей кузиной и женился на Фульвии. Еще один выгодный союз: Фульвия считалась самой богатой женщиной в Риме.

Не сказать, чтобы у Антония было очень несчастное детство и отрочество, но вот дисциплина у него всегда хромала. Единственным, кто мог контролировать Юлию Антонию и ее мальчиков, был Цезарь, хотя он и не являлся главой рода Юлиев, а просто самым волевым его членом. Со временем сыновья Юлии Антонии понравились Цезарю, но он не был легким человеком, и они его не понимали. Это фатальное отсутствие дисциплины в соединении с чрезмерной любовью к дебоширству у взрослого Марка Антония в конце концов отвернуло Цезаря от него. Антоний дважды доказал, что доверять ему нельзя. Для Цезаря и одного раза было достаточно. Он сильно отстегал его кнутом…

Облокотившись на перила палубы и наблюдая, как солнечные лучи играют на мокрых веслах, Антоний размышлял о том, что до сих пор не уверен, действительно ли он намеревался участвовать в заговоре против Цезаря. Оглядываясь назад, он склонен был думать, что по-настоящему не верил, будто такие люди, как Гай Требоний и Децим Юний Брут, настолько осмелеют или настолько возненавидят Цезаря, чтобы выполнить задуманное. Марк Брут и Кассий не имели большого значения. Они были номинальными главами, но не преступниками. Да, зачинщики заговора определенно Требоний и Децим Брут. Оба мертвы. Долабелла подверг Требония пыткам, от которых тот умер, а галльский вождь обезглавил Децима Брута за кошелек золота, присланный ему самим Антонием. Разумеется, это доказывает, что он вовсе не замышлял убить Цезаря! Просто он уже давно решил, что в Риме без Цезаря ему будет легче жить. Но величайшая трагедия состояла в том, что так оно и было бы, не появись Гай Октавий, наследник Цезаря, который в восемнадцать лет уже заявил свои права на наследство, что заставило его дважды идти на Рим еще до того, как ему исполнилось двадцать. Второй поход сделал его старшим консулом, после чего он имел смелость заставить своих соперников, Антония и Лепида, встретиться с ним и договориться. В результате получился Второй триумвират — три человека, чтобы воссоздать республику. Вместо одного диктатора — три диктатора с равной (теоретически) властью. До Антония и Лепида, высаженных на речной остров в Италийской Галлии, постепенно дошло, что этот юноша, годящийся им в сыновья, может заткнуть их за пояс хитростью и жестокостью.

В чем Антоний не мог себе признаться даже в самые мрачные моменты, так это в том, что до сих пор Октавиан демонстрировал, насколько проницательным был Цезарь в своем выборе. Больной, несовершеннолетний, слишком миловидный, настоящий маменькин сынок, Октавиан смог удержаться на плаву в водах, которые должны были накрыть его с головой. Наверное, отчасти потому, что его звали так же, как Цезаря, и он эксплуатировал это имя в полную меру, а отчасти благодаря слепой преданности молодых людей, таких как Марк Випсаний Агриппа. Однако нельзя отрицать и того, что своими успехами Октавиан был главным образом обязан самому себе. Антоний, бывало, шутил со своими братьями, что Цезарь — это загадка, но по сравнению с Октавианом Цезарь был прозрачен, как вода в Марциевом источнике.

5

Антоний прибыл в Афины в мае. В это время губернатор Цензорин был очень занят на дальнем севере Македонии, отбивая нападки варваров, поэтому не смог встретить начальника. Антоний был не в настроении. Его друг Барбатий оказался не другом. Как только Барбатий услышал, что Антоний развлекается в Египте, он оставил свой пост с легионами в Эфесе и ушел в Италию. А там, как узнал сейчас Антоний, продолжает мутить воду, которую Антоний не удосужился очистить. То, что Барбатий сказал Поллиону и Вентидию, заставило одного отступить в болота реки Пад, а другого — торчать бесполезно вдали от Октавиана, Агриппы и Сальвидиена.

Источником большинства этих неприятнейших новостей из Италии был Луций Мунаций Планк, занимавший апартаменты старшего легата в афинской резиденции.

— Все предприятие Луция Антония было катастрофой, — сказал Планк, тщательно подбирая слова. Он должен был дать полный отчет, не выставив себя при этом в плохом свете, ибо в настоящий момент не видел возможности перейти на сторону Октавиана. — В канун Нового года жители Перузии попытались прорвать осаду Агриппы, но безуспешно. Ни Поллион, ни Вентидий не выступили против армий Октавиана, хотя у того было значительно меньше войска. Поллион все твердил, что, э-э, не уверен, чего именно ты ждешь от него, а Вентидий не признавал ничьих приказов, кроме Поллиона. После того как Барбатий растрезвонил всем о твоем, э-э, дебоширстве — это его выражение! — Поллион пришел в такое негодование, что отказался вызволять твоего брата из Перузии. И город пал в самом начале нового года.

— А где был ты со своими легионами, Планк? — спросил Антоний с опасным блеском в глазах.

— Ближе к Перузии, чем Поллион и Вентидий! Я пошел в Сполетий, чтобы образовать южную часть клещей, но напрасно. — Он вздохнул, пожал плечами. — К тому же у меня в лагере сидела Фульвия, и с ней было очень трудно.

Да, он любил ее, но свою шкуру он любил больше. Фульвию Антоний не стал бы казнить за предательство, в конце-то концов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация