Книга Антоний и Клеопатра, страница 33. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Антоний и Клеопатра»

Cтраница 33

— Новость? Какую?

— Фульвия вскрыла себе вены.

Октавиан долго молчал, только пристально смотрел на Большой цирк, и Агриппа подумал, что он пребывает где-то в другом мире. Цезарь был само противоречие. Даже мысленно Агриппа никогда не называл его Октавианом. Он был первым, кто стал называть Октавиана его принятым именем, хотя сейчас это делали уже все его сторонники. Октавиан отличался от всех своей холодностью, жесткостью, даже жестокостью. Но сейчас, глядя на него, было понятно, что он горюет о Фульвии, женщине, которую презирал.

— Она была частью истории Рима, — наконец проговорил Октавиан, — и заслуживала лучшего конца. Ее прах доставили домой? У нее есть гробница?

— Насколько мне известно, ни то ни другое.

Октавиан встал.

— Я поговорю с Аттиком. Мы с ним устроим достойные похороны, подобающие ее положению. Ее дети от Антония совсем маленькие?

— Антиллу пять лет, а Иуллу два года.

— Тогда я попрошу мою сестру присмотреть за ними. Троих собственных для Октавии недостаточно, она всегда присматривает еще за чьими-то детьми.

«Включая твою сводную сестру Марцию, — мрачно подумал Агриппа. — Я никогда не забуду тот день на вершине Петры, когда мы шли на встречу с Брутом и Кассием, не забуду, как Гай заливался слезами, скорбя об умершей матери. Но она жива! Она — жена его сводного брата, Луция Марция Филиппа. Еще одно его противоречие: он может горевать о Фульвии и в то же время делает вид, что его матери не существует. О, я знаю почему. Она лишь месяц проносила траур по отцу и завела роман с пасынком. Это можно было бы замять, если бы она не забеременела. В тот день в Петре он получил от своей сестры письмо, в котором она умоляла его понять трудное положение их матери. Но он не хочет понимать. Для него Атия — проститутка, аморальная женщина, недостойная быть матерью сына бога. Поэтому он принудил Атию и Филиппа уехать на виллу Филиппа в Мизене и запретил им появляться в Риме. Приказ он так и не отменил, хотя Атия больна и ее грудная девочка постоянно находится в детской Октавии. Однажды все это вернется, чтобы преследовать его, но он не понимает этого. Ведь и сам он однажды увлекся своей сводной сестрой. Красивая девочка, светлая, как все в роду Юлиев, хотя ее отец такой смуглый».


Антоний и Клеопатра

Затем из Дальней Галлии пришло письмо, которое выбросило из головы Октавиана все мысли об Антонии и его мертвой жене и отложило дату свадьбы, организуемой для него Меценатом в Агригенте.

Уважаемый Цезарь, пишу, чтобы сообщить тебе, что мой любимый отец Квинт Фуфий Кален умер в Нарбоне. Конечно, ему было уже пятьдесят девять лет, но он ничем не болел. И вдруг упал замертво. В один миг все было кончено. Как его старший легат, я теперь отвечаю за одиннадцать легионов, расположенных по всей Дальней Галлии: четыре легиона в Агединке, четыре в Нарбоне и три в Глане. Сейчас галлы спокойны, мой отец подавил восстание аквитанов в прошлом году, но я боюсь думать, что может случиться, если галлы узнают, что я командую легионами, не имея опыта. Я счел нужным сообщить тебе, а не Марку Антонию, хотя галлы принадлежат ему. Он очень далеко. Пожалуйста, пришли мне нового губернатора с необходимыми военными навыками, чтобы сохранить здесь мир. Лучше бы скорее, поскольку мне хотелось бы лично привезти в Рим прах моего отца.

Октавиан читал и перечитывал довольно смелое послание, сердце его колотилось в груди. На этот раз от радости. Наконец-то поворот судьбы в его пользу! Кто бы мог поверить, что Кален умрет?

Он послал за Агриппой и сократил его срок городского преторства, чтобы тот мог надолго уезжать. Городской претор не имел права отсутствовать в Риме больше десяти дней подряд.

— Забудь обо всем! — крикнул Октавиан, протягивая письмо. — Прочти это и порадуйся!

— Одиннадцать легионов ветеранов! — прошептал Агриппа, сразу оценив открывающиеся возможности. — Тебе нужно достичь Нарбона прежде Поллиона и Вентидия. Им ближе до Нарбона, так что молись, чтобы новость еще не дошла до них. В военном деле молодой Кален недостоин шнурка на ботинке своего отца. — Агриппа помахал листком бумаги. — Вообрази, Цезарь! Дальняя Галлия готова покорно лечь к твоим ногам!

— Мы возьмем с собой Сальвидиена, — сказал Октавиан.

— Это разумно?

В серых глазах отразилось изумление.

— Что заставило тебя усомниться в разумности моего предложения?

— Ничего, на что я мог бы указать, кроме того, что губернатор Дальней Галлии — это еще и командующий. Сальвидиену это может вскружить голову. Ведь ты, я думаю, намерен дать ему эту должность?

— Может, возьмешь Дальнюю Галлию себе? Если хочешь, она твоя.

— Нет, Цезарь, не хочу. Слишком далеко от Италии и от тебя. — Он вздохнул, пожал плечами, словно сдаваясь. — Я больше никого не могу предложить. Тавр слишком молод, что касается остальных, нельзя надеяться, что они будут умно вести дела с белловаками и свевами.

— Сальвидиен справится, — уверенно сказал Октавиан, похлопав своего самого дорогого друга по руке. — Мы отправимся в Дальнюю Галлию завтра на рассвете и поедем так, как ездил мой отец-бог, — галопом в двуколках, запряженных в четыре мула. Это значит, Эмилиева дорога и Домициева дорога. Чтобы быть уверенными, что частая смена мулов не станет проблемой, мы возьмем эскадрон германской кавалерии.

— У тебя должна быть круглосуточная охрана, Цезарь.

— Не сейчас, я слишком занят. Кроме того, у меня нет денег.

Агриппа удалился. Октавиан прошел через Палатин к кливусу Победы и к дому Гая Клавдия Марцелла-младшего, своего шурина. Неспособный и нерешительный консул в тот год, когда Цезарь перешел Рубикон, Марцелл был братом и двоюродным братом двух человек, чья ненависть к Цезарю переходила пределы разумного. Он скрывался в Италии, пока Цезарь воевал против Помпея Великого, и после победы Цезаря был вознагражден, получив руку Октавии. Для Марцелла этот союз был и любовью, и целесообразностью. Брачный союз с семьей Цезаря означал защиту для самого Клавдия Марцелла и огромного состояния, перешедшего в его собственность. И он действительно любил свою жену, бесценное сокровище. Октавия родила ему девочку, Марцеллу-старшую, мальчика, которого все называли Марцеллом, и вторую девочку, Марцеллу-младшую, известную как Целлина.

В доме было неестественно тихо. Марцелл был очень болен, и его жена, обычно мягкая, строго-настрого приказала, чтобы слуги не болтали громко и не гремели.

— Как он? — спросил Октавиан сестру, целуя ее в щеку.

— Врачи говорят, вопрос нескольких дней. Опухоль плохая, она разъедает его изнутри.

В больших аквамариновых глазах стояли слезы, проливавшиеся только на подушку, когда Октавия ложилась спать. Она искренне любила этого человека, которого ее приемный отец выбрал с полного одобрения ее брата. Клавдии Марцеллы не были патрициями, но принадлежали к очень старинному и знатному плебейскому роду, что сделало Марцелла-младшего подходящим мужем для женщины из рода Юлиев. А Цезарю Марцелл не нравился, и он не одобрял этой партии.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация