Книга Антоний и Клеопатра, страница 84. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Антоний и Клеопатра»

Cтраница 84

— Нет, меня не будет в Агригенте! — огрызнулся Антоний. — Я буду на пути к подавлению парфян.

— Тогда как ты можешь рассчитывать, что деньги Секста будут поделены согласно твоему решению? — спросил Лепид.

— Потому что если это не будет сделано так, как я решил, великий понтифик, ты лишишься своего поста и всего остального. Заинтересован ли я в твоих легионах? Нет, я в них не заинтересован. Единственные легионы, которые что-то стоят, принадлежат мне, а я не вечно буду на Востоке. Восемьдесят процентов.

— Пятьдесят, — сказал Октавиан по-прежнему спокойно. Он посмотрел на Лепида. — А для тебя, великий понтифик, ничего. Твоих услуг не потребуется.

— Чепуха. Конечно, они потребуются, — самодовольно возразил Лепид. — Однако я не жадный. Мне достаточно десяти процентов. Тебе, Антоний, судя по твоим действиям, даже сорока процентов много, но я соглашусь на них, раз ты такой жадный. У Октавиана огромные долги из-за грабежа Секста, поэтому он должен получить пятьдесят процентов.

— Восемьдесят — или я увожу свой флот обратно в Афины.

— Пожалуйста, но тогда ты ничего не получишь, — сказал Октавиан, подавшись вперед, тоже со скрытой угрозой, но у него это получилось лучше, чему Антония. — Пойми меня правильно, Антоний! Секст Помпей в будущем году все равно потерпит крах, дашь ты корабли или нет. Как законный и исполнительный триумвир, я предлагаю тебе шанс иметь свою долю в трофеях после его поражения. Предлагаю. Твоя война на Востоке, если она будет успешной, даст прибыль Риму и казне, поэтому твоя доля поможет финансировать эту войну Другой причины моего предложения нет. Но Лепид тоже имеет свой интерес. Если я использую его легионы и легионы Агриппы, чтобы вторгнуться на очень большой и гористый остров, при условии что у Секста больше не будет флота, Сицилия падет очень быстро и с малыми потерями. Поэтому я согласен уступить нашему великому понтифику десять процентов трофеев. Мне нужно пятьдесят. Тебе остаются сорок. Сорок процентов от семидесяти двух тысяч — это двадцать девять тысяч.

Антоний слушал с возрастающим гневом, но ничего не отвечал.

Октавиан продолжил:

— Однако к тому времени, как мы закончим войну против Секста, он добавит к своему состоянию еще двадцать тысяч талантов — цена урожая этого года. Значит, он будет «сидеть» уже почти на девяноста двух тысячах талантов. Десять процентов от этой суммы — это свыше девяти тысяч талантов. Твои сорок, Антоний, дадут тебе тридцать семь тысяч. Подумай об этом! Огромная плата за малое участие — всего один флот, каким бы хорошим он ни был.

— Восемьдесят, — повторил Антоний, но уже не так решительно.

«На сколько же процентов он готов был согласиться? — подумал Меценат. — Разумеется, не на восемьдесят. Он должен был знать, что столько он никогда не получит. Но конечно, он забыл прибавить еще один урожай к трофеям. Это зависит от того, сколько он уже потратил мысленно. Если он рассчитывал на пятьдесят процентов, по старым цифрам это тридцать шесть тысяч. По новым цифрам, учитывая потерю десяти процентов, он получает даже немного больше».

— Помните: все, что получишь ты, Антоний, и ты, Лепид, будет за счет Рима. Никто из вас не потратит своей доли на сам Рим. Зато все мои пятьдесят процентов пойдут прямо в казну. Я знаю, что генералу полагается десять процентов, но я ничего не возьму. На что я потратил бы их, если бы взял? Мой божественный отец оставил мне состояние больше, чем достаточно для моих нужд. Я купил единственный дом в Риме, который мне был нужен. Он уже обставлен. А больше мне для себя ничего не нужно. Моя доля целиком идет Риму.

— Семьдесят процентов, — сказал Антоний. — Я — старший партнер.

— В чем? Конечно, не в войне с Секстом Помпеем, — возразил Октавиан. — Сорок, Антоний. Соглашайся или не получишь ничего.


Спор продолжался месяц, в конце которого Антоний уже должен был бы приближаться к Сирии. В том, что он остался, целиком были виноваты деньги Секста. Антоний намеревался в результате переговоров получить достаточно, чтобы самым лучшим образом снарядить двадцать легионов, двадцать тысяч кавалерии и несколько сотен единиц артиллерии. И еще огромный обоз, способный вместить провизию и фураж для огромной армии. Октавиан намекает, что он оставит себе эти проценты! Да не оставит он! И Октавиан хорошо это знает. Рим получит лучшую армию, какую он когда-либо выводил на поле сражения. А грабеж в конце кампании! Да все богатства Секста Помпея померкнут перед его трофеями!

Наконец проценты были согласованы: пятьдесят — Октавиану и Риму, сорок — Антонию и Востоку и десять — Лепиду в Африке.

— Есть и другие проблемы, — сказал Октавиан, — которые надо решить сейчас, а не потом.

— О Юпитер! — рявкнул Антоний. — Какие?

— Пакт Путеол или Мизена, назови как хочешь, дал Сексту полномочия проконсула на островах и на Пелопоннесе. Через год он будет консулом. Все это надо немедленно аннулировать. Сенат должен возобновить действие своего декрета, объявившего его врагом родины, лишить Секста очага и воды в радиусе тысячи миль от Рима, отобрать у него провинции и не упоминать его имя в анналах — он не сможет быть консулом никогда.

— Как все это можно сделать немедленно? Сенат собирается в Риме, — возразил Антоний.

— Почему? Когда стоит вопрос о войне? Когда на повестке дня стоит вопрос о войне, сенат обязан собраться даже за померием. Здесь присутствуют более семисот твоих сенаторов, Антоний, которые лижут твою задницу так усердно, что их носы совсем побурели, — едко заметил Октавиан. — Здесь у нас присутствует великий понтифик, ты — авгур, а я жрец и авгур. Препятствий никаких нет, Антоний. Совсем никаких.

— Сенат должен собраться в освященном здании.

— Без сомнения, в Таренте есть такое здание.

— Ты забыл одну вещь, Октавиан, — сказал Лепид.

— Прошу, просвети меня.

— Имя Секста Помпея уже есть в анналах. Это происходит, когда мы намечаем консулов за несколько лет вперед, а потом просто делаем вид, что их выбрали. Вычеркнуть его имя будет святотатством.

Октавиан захихикал.

— Зачем вычеркивать, Лепид? Я не вижу необходимости. Разве ты забыл, что есть другой Секст Помпей из той же семьи, ходит по Риму с важным видом? Нет причины, почему он не может стать консулом через год. В прошлом году он был одним из шестидесяти преторов.

На всех лицах появились широкие улыбки.

— Блестяще, Октавиан! — воскликнул Лепид. — Я знаю его. Он внук брата Помпея Страбона. Это до смерти польстит ему.

— Достаточно «почти до смерти», Лепид. — Октавиан потянулся, зевнул, похожий на довольного кота. — Вы не считаете, что мы можем заключить Пакт Тарента и сообщить Риму радостную весть, что триумвират продлен еще на пять лет и что дни пирата Секста Помпея сочтены? Антоний, поехать должен ты, начинать кампанию в этом году уже слишком поздно.


— Ох, Антоний, это же замечательно! — воскликнула Октавия, когда Антоний сообщил ей о поездке в Рим. — Я смогу увидеть маму и маленькую Юлию. Ливия Друзилла равнодушна к ее состоянию. Она даже не пытается убедить маленького… Цезаря Октавиана, я хочу сказать, видеться со своей дочерью. Я боюсь за малышку.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация