– Тогда подождите еще две минутки, я позвоню.
Она сняла трубку висевшего на стене телефона.
– Коля? Это я. Что с Шалиско?.. Давай, я запомню… Так…
Так… Это где? На Сретенке?.. Далеко от метро?.. Ага, ладно, спасибо. Тебе
Коротков не нужен случайно? А то он здесь рядом стоит… Даю.
Она протянула трубку Короткову.
– На, просись на ночлег, пока Коля себе ничего
романтического не запланировал на вечер.
Юра хмыкнул и подмигнул Насте:
– Дуэнья ты моя! Что бы я без тебя делал.
Все вместе они спустились вниз. Гмыря, размахивая кейсом,
помчался к метро, а Настя и Коротков уселись в машину.
– Наш Шалиско живет в Чертаново, а работает в редакции
журнала «Кино», это где-то на Сретенке. По домашнему телефону никто не
отвечает, на службе сказали, что непременно должен вот-вот появиться. Поехали?
– Поехали, – вздохнул Коротков. – Только
поесть бы, а? А то я из дому в седьмом часу выскочил, пустой кофе в себя залил
– и все.
– Ладно, – согласилась Настя. – Смотри по
сторонам, увидишь что-нибудь подходящее – поедим.
Они остановились возле какого-то киоска, взяли по куску
горячей пиццы и снова спрятались от дождя в машину.
– Слушай, – внезапно сказала Настя, – а давай
позвоним Смулову, спросим про этого Шалиско. Вдруг он скажет что-нибудь
интересное?
Коротков с тоской посмотрел в окно. Дождь стал сильнее и уже
не моросил, а вовсю прыгал по тротуарам. Ну что за собачья работа, подумал он
привычно и беззлобно, никого не интересует, когда ты последний раз поел,
сколько часов ты спал за последний месяц и помогают ли тебе таблетки от головной
боли. И если у тебя язва, а от постоянного напряжения и недосыпа все время
болит голова и не помогают уже никакие из имеющихся в аптеках лекарства, то это
проблемы твои и только твои. Как и дорожающий бензин, и вечно протекающие
ботинки, и пропахшая мочой и болезнью конура, которую выспренно именуют
«двухкомнатной квартирой в панельном доме», с совмещенным санузлом и без лифта.
Это твои проблемы, и никто, ни государство, ни твое собственное начальство, их
решать не собирается.
Видно, выражение лица у Юры было очень уж красноречивым,
потому что Настя добавила:
– Ты посиди здесь, я сама позвоню. Вон автомат
рядышком, жетончик у меня есть.
Юра благодарно улыбнулся. Настя пошла звонить и,
по-видимому, сумела застать Смулова, потому что разговаривала долго. Коротков
даже успел задремать в тепле, откинувшись на высокую спинку сиденья. Очнулся он
только тогда, когда Настя хлопнула дверцей.
– Забавно получается, Юрик. Смулов знает этого Шалиско.
Он, оказывается, когда-то работал в «Сириусе» помощником осветителя и учился во
ВГИКе на вечернем. Был безответно влюблен в Алину. Одно время она его даже
привечала, а потом, когда появился Смулов, дала отставку. А бедный Шалиско
никак в толк взять не мог, что его отвергли, цветы ей носил, записки писал,
подарки какие-то делал. Проходу не давал. Звонил постоянно, даже когда она
выезжала из Москвы. А иногда и приезжал следом за ней. Смулов знает, что Алина
всегда подавала в службу безопасности записку с фамилией Шалиско, чтобы ему не
давали номер ее телефона. Называла его назойливым поклонником. Смулов, во
всяком случае, серьезно его не воспринимал, и о ревности тут и речи быть не
может. Кстати, этот безнадежно влюбленный уже года три как ушел работать в
редакцию журнала «Кино», но от Алины не отступился. Вот ведь любовь, а?
– Наверное, этот Шалиско – такой смешной
очкарик, – отозвался Коротков, выруливая на Садовое кольцо. – Знаешь,
типичный неудачливый влюбленный, худенький, сутулый, некрасивый интеллектуал.
Глупо подозревать его в убийстве, ты не находишь?
– Не нахожу, – резко ответила Настя. –
Во-первых, не забывай, Алина его поначалу привечала, то есть дала надежду, и
вполне обоснованную. Он не неудачливый влюбленный, а отвергнутый возлюбленный,
а это уже совсем иной поворот. А во-вторых, именно такие худенькие очкастенькие
интеллектуалы очень часто оказываются самыми изощренными преступниками. Поворот
не пропусти. На Сретенке движение одностороннее, свернуть надо у светофора, а
дальше переулками проедем.
– Это тебя Селуянов проинструктировал? –
усмехнулся Юра, притормаживая у светофора.
Редакцию они нашли легко, Коля Селуянов действительно
объяснил все очень толково и дал точные ориентиры. Внизу сидела бабуська –
божий одуванчик, которая пропустила их, не задав ни одного вопроса и не спросив
документов. На втором этаже они быстро нашли комнату 203, в которой, по
сведениям того же Селуянова, было рабочее место Павла Шалиско. В комнате было
полно народу, стоял гвалт и висел плотный сигаретный туман. Настя тронула за
локоть девушку, стоявшую ближе всех к двери.
– Извините, нам нужен Шалиско, – тихо сказала она.
– Паша! – вдруг крикнула девица так громко, что
Настя вздрогнула. – Павлик! К тебе пришли!
Из тумана вынырнул человек и подошел к ним.
– Вы ко мне?
Коротков поежился от недоброго предчувствия. Похоже, все
разворачивается совсем не так, как они с Настей ожидали. Шалиско оказался
широкоплечим красавцем с мужественной челюстью и смеющимися глазами. Никакой
худобы. Никакой сутулости. Никаких очков. Если это и есть отвергнутый
влюбленный, то он вполне мог задушить Алину. Но почему? У таких красавцев редко
бывает, чтобы свет сходился клином на одной женщине, они с легкостью находят
замену и утешаются с другой.
– Где бы нам поговорить в спокойной обстановке? –
сухо произнес Коротков, представившись.
– Если вы готовы подождать минут десять, то можно будет
поговорить здесь. У нас только что закончилась «летучка», сейчас все покурят и
разойдутся по заданиям, здесь никого не останется.
Ни малейших признаков волнения, испуга, напряжения. Все это
Короткову не нравилось. Но Шалиско не обманул, через несколько минут народ из
комнаты стал рассасываться, и вскоре они остались втроем. Павел тут же открыл
настежь оба окна.
– Проветрю немножко, а то глаза щиплет, до того
накурено, – пояснил он. – Так я вас слушаю. Вы по поводу Алины?
Коротков присел за чей-то стол рядом с креслом, в котором
устроился Павел. Настя осталась где-то у него за спиной. Он понял, что
Селуянов, по-видимому, сумел узнать даже такую деталь, как то, какой из восьми
письменных столов принадлежит Шалиско, и Настя держится к этому столу поближе.
Небось глазами шарит, подумал Юра.
– Вы давно видели Алину Вазнис в последний раз?
– Давно.
– А точнее?
– Очень давно. С полгода, наверное.
– А по телефону с ней в последнее время разговаривали?
– Сейчас скажу точно. – Шалиско задумался. –
Она уезжала на натуру в середине июля, дня за два до отъезда позвонила мне,
сообщила, где и в какой гостинице будет жить.
