Книга Песнь о Трое, страница 24. Автор книги Колин Маккалоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Песнь о Трое»

Cтраница 24

Ага! Его миссия не имела ничего общего ни с теткой Гесионой, ни с нехваткой олова и меди, ни с торговым запретом Геллеспонта. Она была намного проще. Даже заурядная. Борьба с чумой требовала исключительных мер; то один царь, то другой постоянно странствовали по морям и суше в поисках какого-нибудь предмета, который оракул велел им привезти домой. Иногда я задавался вопросом, не было ли единственной целью оракула отправить царя подальше, пока мор сам собой не пойдет на убыль и не прекратится? Это мог быть способ защитить царя от смерти. Останься он дома, он, скорее всего, умер бы от той же самой чумы или был бы принесен в жертву.

Конечно же, царь Менелай получит кров. Кто знает, может, на будущий год оракул отправит в путь царя Приама и тому придется просить Менелая о помощи? В определенных случаях царский клан, невзирая на родовые и прочие различия, всегда держался вместе. Поэтому, пока царь Менелай наслаждался радушным приемом, слуги отца были посланы разузнать, где покоятся останки сыновей Прометея. Выяснилось, что в Дардании. Царь дарданский Анхиз ожесточенно протестовал, но напрасно. Нравилось ему или нет, указанные реликвии должны были его покинуть.


Мне было поручено заботиться о Менелае, пока он с помпой не отправится в Лирнесс, чтобы заявить права на останки. Я предложил ему обычную любезность — любую женщину по его выбору, при условии что она не будет царской крови.

Он рассмеялся и решительно замотал головой:

— Мне не нужно другой женщины, кроме моей жены Елены.

Я навострил уши.

— Правда?

Зардевшееся лицо сделало его похожим на пьяного.

— Я женат на самой красивой женщине во всей ойкумене, — торжественно заявил он.

Я старался быть вежливым, но позволил себе проявить недоверие:

— Правда?

— Да, Парис, правда. Елене нет равных.

— Она красивее супруги моего брата Гектора?

— Царевна Андромаха — бледная Селена в сравнении с блеском Гелиоса.

— Продолжай.

Он вздохнул и всплеснул руками:

— Разве можно описать Афродиту? Разве можно словами выразить совершенство? Ступай к моему кораблю, Парис, и посмотри на фигуру, которая вырезана на носу корабля. Это Елена.

Вспоминая, я закрыл глаза. Но мне удалось вызвать в памяти только глаза — зеленые, как у египетской кошки.

Я должен был увидеть этот образец совершенства! Не то чтобы я поверил Менелаю. Фигура на носу корабля наверняка превосходила модель. Ни одна статуя Афродиты из тех, которые я видел, не могла сравниться с лицом корабельной фигуры (хотя, сказать по правде, скульпторы зачастую отличались убогим воображением, упорно наделяя свои творения бессмысленными улыбками, напряженным выражением лица и еще более напряженными позами).

— Мой господин! — Я повиновался внезапному импульсу. — Вскоре мне предстоит возглавить посольство на Саламин, чтобы навестить царя Теламона и справиться о благополучии моей тетки Гесионы. Но кроме того, в Элладе мне будет необходимо очиститься от случайно совершенного убийства. Как далеко Саламин от Лакедемона?

— Ну, первый — это остров у берегов Аттики, а второй лежит на землях Пелопа, но расстояние между ними не слишком велико.

— Ты согласишься провести надо мной ритуал очищения, Менелай?

Он просиял.

— Конечно, что за вопрос! Это самое меньшее, чем я могу отплатить за твою доброту, Парис. Приезжай в Лакедемон летом, и я исполню ритуал. — Он светился самодовольством. — Ты усомнился, когда я говорил о красоте Елены, — да, усомнился! Твои глаза тебя выдали. Так приезжай в Амиклы и посмотри на нее сам. А потом я буду ждать извинений.

Мы скрепили наш договор глотком вина, а потом занялись планированием путешествия в Лирнесс, где нам предстояло выкапывать кости сыновей Прометея под негодующими взглядами царя Анхиза и его сына Энея. Так значит, Елена была столь же красива, как Афродита, а? Я задавался вопросом, как отнеслись бы к такому сравнению Анхиз с Энеем, вздумай Менелай упомянуть о нем в разговоре, а в том, что он это сделает, не было никаких сомнений. Ведь всем было известно: в молодости Анхиз был настолько красив, что сама Афродита занялась с ним любовью. И родила ему Энея. Да уж! Так безумства молодости преследуют нас в старости.

Глава шестая,
рассказанная Еленой

Когда останки сыновей Прометея нашли покой в Лакедемонской земле, окруженные драгоценной утварью, а каждый череп прикрыт золотой маской, чума пошла на убыль. Как же хорошо было снова разъезжать по городу на колеснице, устраивать охоту в горах, смотреть состязания на спортивной арене позади дворца! И еще приятно было видеть, как лица людей расцветают улыбками, как они благословляют нас, когда мы проходим мимо. Царь усмирил чуму, и все снова пошло на лад.

Только не у меня. Менелай жил с тенью. С годами я становилась все спокойнее и степеннее — достойной уважения и верной долгу. Я родила Менелаю двух дочерей и сына. Он спал в моей постели каждую ночь. Я никогда не отказывала ему, когда он стучал в мою дверь. И он любил меня. В его глазах я была непогрешима. Ради этого я и оставалась достойной уважения и верной долгу женой — я не могла устоять, когда мне поклонялись, словно богине. Была еще одна причина: мне нравилось носить голову на плечах.

Если бы только мне удалось заставить свое тело остаться холодным и безучастным, когда он пришел ко мне в ночь после свадьбы! Но я не смогла. Елена была создана из плоти, которая отзывалась на ласку каждого мужчины, даже такого заурядного и неумелого, как мой супруг. Лучше такой муж, чем никакого.


Пришло лето, самое жаркое на моей памяти. Дождей не было, ручьи высохли, у алтарей звучало зловещее бормотание жрецов. Мы пережили чуму; неужто теперь черед голода? Дважды я чувствовала, как Посейдон, колебатель земли, стонет и ворочает земные внутренности, словно тоже потерял покой. Когда пшеница упала бесплодной на иссохшую землю и стало ясно, что ячмень, хотя и более стойкий, вот-вот последует ее примеру, народ зашептался о предзнаменованиях, жрецы заголосили громче.

Но когда жестокая жара достигла своего пика, слово взял соболебровый Громовержец. Выбрав безветренный, душный день, он отправил к нам своих вестников — грозовые тучи, нагромождая их все выше и выше в раскаленном добела небе. После полудня солнце погасло, сгустилась тьма; и наконец Зевс прорвал черную пелену. С оглушительным ревом швырял он стрелы-молнии в землю, так свирепо, что Великая мать содрогалась в конвульсиях, с каждой новой стрелой из его грозной длани вырывался сноп яркого пламени.

Дрожа от ужаса, покрываясь потом и лепеча молитвы, я съежилась на кушетке в комнатке рядом с общими покоями и заткнула уши, пока снаружи рокотал гром и неистовствовали белые вспышки молний. Менелай, Менелай, где ты?

Потом до меня донесся его голос, необычно оживленный, говоривший с кем-то, чье ахейское наречие было ломаным и шепелявым, — с чужеземцем. Метнувшись к двери, я помчалась в свои покои, не желая навлечь на себя гнев, — подобно остальным дворцовым женщинам, в жару я надевала только хитон из прозрачного египетского льна.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация