Всю ночь Яшма просидела рядом с медленно истекающим кровью совратителем Анны, зажав в руке его липкое достоинство. Только когда сквозь трещины в ставнях в комнату проникли первые солнечные лучи, Яшма поднялась, подошла к койке и долго смотрела на искаженное мукой лицо Сэма О'Доннелла, выкатившиеся из орбит глаза, перепачканный слюной и слезами кляп.
Она вышла из комнаты, притворила дверь и поискала взглядом собаку. Готово! Неподвижный и холодный, пес лежал возле куска отравленного мяса, припасенного Яшмой для него. Пока, Сэм. Пока, Ровер.
По извилистой тропе Яшма спустилась в Кинросс, вошла в здание полицейского участка и бросила на стол нож и гениталии.
— Я убила Сэма О'Доннелла, — объявила она парализованному ужасом дежурному констеблю, — за то, что он изнасиловал мою малышку Анну.
Глава 4
РОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ
«Как полагается поступать в таких случаях обычному провинциальному сержанту полиции Нового Южного Уэльса?» — ломал голову Стенли Туэйтс, глядя на кровавый ком, который притягивал его взгляд — больше, чем нож или китаянка, тихо сидящая на скамье в углу. Мошонку было не узнать, а пенис сохранил форму. Наконец сержант повернулся к Яшме, которая опустила голову и сложила руки на коленях. Разумеется, полицейский знал, что перед ним няня Анны Кинросс. Та самая, которая каждое воскресенье терпеливо дожидалась у ворот церкви Святого Андрея, когда закончится служба и выйдет леди Кинросс со слабоумной дочерью. Сержант знал, что няньку зовут Яшма Вон.
— Яшма, ты намерена оказывать сопротивление? — спросил он.
— Нет, сержант, — улыбнулась она.
— И не сбежишь без наручников?
— Не сбегу, сержант.
Вздохнув, он отошел, приложил к уху наушник телефона и несколько раз нажал рычаг.
— Соедини меня с леди Кинросс, Агги! — крикнул он, перекрывая помехи.
«Огласка, — мелькнуло у него в голове. — Агги все услышит».
— Говорит сержант Туэйтс. Будьте добры леди Кинросс.
Когда к телефону подошла Элизабет, он просто попросил разрешения немедленно приехать. Пусть сплетница Агги лопнет от любопытства!
Сержант собирал помощников быстро и четко; если в особняке труп, ему понадобятся по крайней мере два человека, да и доктор Бартон на случай, если Сэм О'Доннелл еще жив. Коронера в Кинроссе не было, его обязанности исполнял доктор Парсонс из Батерста, где находился окружной суд.
— В Кинросс-Хаусе несчастный случай, доктор, — сообщил сержант в трубку, в которой слышалось громкое сопение телефонистки Агги. — Встречаемся у подъемника… нет-нет, позавтракаете потом.
Полицейские со складными носилками для трупа и Яшмой нашли недовольного доктора Бартона у платформы подъемника и вместе с ним поднялись на гору. Туэйтс сообщил врачу о признании Яшмы и вещественном доказательстве, принесенном ею в полицейский участок. Ошарашенный доктор уставился на Яшму, словно впервые видел ее, но она ничуть не изменилась и была все той же преданной и любящей служанкой-китаянкой.
Сначала понадобилось заглянуть в дом, где посетителей приняла Элизабет.
— Яшма! — растерянно воскликнула она. — Что случилось?
— Я убила Сэма О'Доннелла, — спокойно объяснила Яшма. — Он изнасиловал мою малышку Анну, и я его убила. А потом сдалась полиции.
Элизабет безвольно упала на ближайший стул.
— Мы должны произвести осмотр, леди Кинросс. Где это произошло, Яшма?
— В сарае на заднем дворе, сержант. Я покажу. Возле красной двери лежал издохший пес.
— Его звали Ровер, — объяснила Яшма, мимоходом пнув пса ногой. — Я отравила его. — Не выказывая ни страха, ни раскаяния, она повела полицейских в сарай.
Из двоих констеблей только один успел съесть завтрак, но быстро лишился его, едва увидел койку, так жадно впитавшую кровь Сэма О'Доннелла, что на полу остались только капли, упавшие с ножа. В комнате удушливо пахло курениями, застарелыми фекалиями и запекшейся кровью. Зажимая нос, доктор Бартон ненадолго склонился над трупом.
— Он мертв, — объявил врач и припомнил слово из учебников: — Обескровлен.
— Что?..
— Он умер от того, что истек кровью. Стен. От кровопотери.
Сержант тяжело вздохнул:
— Ну, это для нас не секрет — ведь убийца во всем признался. Если вы готовы написать заключение для коронера из Батерста, тогда предлагаю переложить труп на носилки и унести в похоронное бюро Маркуса Кобема. Надо зарыть его поскорее, пока мертвечиной не провонял весь Кинросс. Здесь нечем дышать. — И он повернулся к Яшме, которая с улыбкой смотрела на Сэма О'Доннелла: — Яшма, ты уверена, что именно ты его убила? Подумай, прежде чем отвечать, — вокруг свидетели.
— Да, сержант Туэйтс. Его убила я.
— А как быть с… недостающими частями тела, которые остались в участке? — осведомился доктор Бартон. Его собственные гениталии от ужаса сморщились и онемели.
Сержант задумчиво потер нос.
— Поскольку они принадлежат убитому, их тоже отправим к Маркусу. Конечно, на место их уже не приставить, но все-таки это его имущество.
— Если он и вправду совратил Анну, он заслужил такую смерть, — заявил врач.
— А это еще надо доказать. Ладно, док, идите с ребятами, унесите с горы труп. А я отведу Яшму к леди Кинросс и попробую разобраться, в чем тут дело. — Он придержал констебля Росса. — Потом сразу же отправляйтесь к плотине, где жил О'Доннелл, посмотрите, что там. Ищите доказательства, что он встречался с мисс Анной. Затем можете приступать к расспросам горожан.
— Тогда они все узнают, — предостерег доктор Бартон.
— Само собой! Рано или поздно город узнает обо всем.
Яшма в сопровождении сержанта вышла на задний двор и черным ходом провела спутника в библиотеку, где ждала Элизабет. Она впервые воспользовалась личной библиотекой Александра — почему-то ей не хотелось видеть Яшму в других, ярко освещенных комнатах. Сержант тоже понимал всю щекотливость положения и был благодарен за полумрак в библиотеке.
Яшма присела на стул с прямой спинкой, поставленный между Элизабет и Стенли Туэйтсом.
— Ты говоришь, что Сэм О'Доннелл обесчестил мисс Анну Кинросс, — начал сержант, — но почему ты в этом так уверена. Яшма?
— Потому что Анна знает кличку его собаки. Ровер.
— Этой улики недостаточно.
— Если не знать Анну, — возразила Яшма. — Она запоминает имена только тех людей, с которыми близко знакома.
— Но ведь она ни разу не назвала имени насильника — не так ли, леди Кинросс?
— Да, ни разу. Анна называла его «хорошим дядей».
— Значит, у вас нет никаких улик, кроме собачьей клички? Ровер? Но это очень распространенная кличка, почти как Фидо.
