Стивен поднялся.
— Пора ужинать, — сказал он и протянул Ричарду руку. — Если ты узнаешь что-нибудь новое, сообщи мне.
На следующее утро плотники занялись сооружением навеса над лесопилкой. Доев остатки хлеба с пригоршней листьев кресс-салата, Ричард отправился в долину Артура, шагая по северному берегу ручья. Вблизи того места, где лейтенант Кинг намеревался построить большой амбар, отряд каторжников уже начал копать яму для лесопилки, в которой могли бы разместиться тридцатифутовые бревна. Все бунтари были заняты работой, кроме временно нетрудоспособного Дайера. Стивен вместе с двумя новыми пехотинцами приглядывал за ними с «Золотой рощи». Увидев это, Ричард удовлетворенно улыбнулся.
«Не только Стивен мечтает о том, чтобы я звал его по имени, — я был бы рад обращаться к нему, как к равному, — думал Ричард, издалека помахав Доновану рукой. — Но я преступник, а он — свободный человек. Панибратство между нами неуместно».
И он двинулся на север, к тому месту на склоне, где Кинг решил возвести запруду. Осмотревшись, Ричард понял, почему лейтенант выбрал именно это место: здесь берега ручья были особенно пологими, их окружала низменность, а дальше долина вновь расширялась.
Чуть поодаль начинался лес, деревья карабкались по подножиям холмов — таких же крутых, как холмы за Сидней-Тауном. Увидев бананы, Ричард сразу узнал их по рисункам в книгах и изумился их высоте и крепости. Неужели они так выросли за каких-нибудь восемь месяцев? Нет, это невозможно. Кинг прибыл в долину недавно, значит, эти бананы давно растут на острове Норфолк. Это дерево Ричард счел Божьим даром: на нем уже образовались длинные грозди мелких зеленых плодов — значит, через несколько месяцев колонистам удастся попробовать новый и сытный фрукт.
Долина вновь сузилась, просека вдруг оборвалась, но тропа продолжала бежать в глубь леса по берегу ручья. Тут глубина ручья достигала нескольких футов, а вода в нем была такой чистой, что Ричард отчетливо разглядел в ней крохотных, почти прозрачных креветок. За ужином у костра островитяне говорили о больших угрях, но их Ричард еще не видел.
Ярко-зеленые попугаи порхали над головой, незнакомая птица с веерообразным хвостом чуть не задела Ричарда крылом, словно пытаясь предупредить его о чем-то. Она сопровождала его еще сотню ярдов, по-прежнему пытаясь подлететь поближе. Ричард заметил в траве перепелку, а потом увидел самого прекрасного голубя в мире — нежно-розового с радужным изумрудным отливом. Голубь казался ручным: он спокойно разглядывал чужака, продолжая ворковать и наклоняя головку набок. На острове водилось множество птиц, одна из них напоминала черного дрозда, но ее голова была серой. В воздухе звенели птичьи песни, каких Ричард не слышал даже в Порт-Джексоне. Голоса почти всех птиц звучали мелодично, только попугаи издавали пронзительные, резкие крики.
За все время пребывания на острове Ричарду так и не удалось как следует разглядеть норфолкские сосны по одной простой причине: отдельно стоящих деревьев поблизости от лагеря не было, Кинг предпочитал вырубать все попадающиеся на его пути деревья, не оставляя ни единого. Ричард уже понял, что пол в его доме устлан сосновыми ветками с длинной хвоей. Тропа вела мимо леса — такого густого, что Ричард не рискнул углубиться в него, хотя этот лес ничем не напоминал джунгли, о которых он читал в книгах. Мощные сосны, растущие почти вплотную друг к другу, затеняли мелкие растения, почти полностью вытесняя их; диаметр стволов сосен превышал пятнадцать футов, среди них лишь изредка попадались тонкие молодые деревца. Шероховатая бурая кора сосен имела лиловый оттенок, ветки росли на неимоверной высоте. Кое-где виднелись лиственные деревья, а остальное пространство занимали ползучие лианы, подобных которым Ричард еще не видывал. Их стебли толщиной в человеческое бедро изгибались, перекручивались, сплетались между собой, стремились вверх, образуя узловатые наросты, беспорядочно путались с более тонкими молодыми стеблями. Если на пути лиан попадалось слабое дерево, они оплетали его, заставляли беспомощно сгибаться в сторону, принуждали расти вверх на расстоянии нескольких футов от того места, где находился корень.
Долина продолжала шириться. На пути Ричарда попалось еще несколько бананов с гроздьями зеленых плодов, а также одно удивительное дерево, растущее на берегах ручья. Его ствол был округлым, как у пальмы, ветки такими же прямыми, но ствол усеивали шишковатые наросты, а крона напоминала гигантский папоротник. Папоротник высотой в сорок футов!
Ричард то и дело замечал новые разновидности птиц, среди которых ему попались два зимородка: один бурый, а второй — радужный синевато-зеленый, оттенка воды в лагуне. Но самая загадочная птица, которую Ричард увидел, только когда она пошевелилась, казалась продолжением обросшего мохом пня, на котором она восседала. Превращение было внезапным и пугающим, Ричард невольно вздрогнул. Его новым знакомым был огромный попугай.
— Привет! — воскликнул Ричард. — Ну, как поживаешь?
Попугай склонил голову набок и уставился на непрошеного гостя. Ричарду хватило ума не протягивать к нему руку: громадный, изогнутый черный клюв был достаточно мощным, чтобы отхватить ему палец. Присмотревшись и решив, что незнакомец недостоин внимания, попугай взмахнул крыльями и скрылся в зарослях широколистных кустов на берегу ручья.
На обратном пути Ричард увидел куст, который мог бы соперничать с лесными титанами: его ствол был гладким и розовым, а ветки усыпаны не только листьями, но и ярко-красными ягодами размером с мелкую сливу. Ричард застыл в замешательстве. За несколько недель до смерти незадачливый пильщик Уэстбрук попробовал местный фрукт и чуть не умер. Ричард сорвал одну ягоду и обнаружил, что она твердая и неподатливая: очевидно, плод еще не созрел. «Я попробую его потом, — решил Ричард. — От одной ягодки вреда не будет».
Солнце уже клонилось к западу, когда Ричард вернулся по своим следам и очутился в долине Артура; пора было готовить ужин. Остров был удивительным местом, не сравнимым по красоте с Новым Южным Уэльсом. Другие деревья, другая почва, холмы, камни — и ни единой травинки. Может, это результат первой попытки Бога создать твердь из морской воды? Или его последняя попытка? Если последняя, тогда понятно, почему здесь нет аборигенов. Такой человек, как Джимми Тислтуэйт, сказал бы, что Бог пришел к выводу: человеку не место среди его творений.
— Тут водятся змеи? — спросил Ричард Ната Лукаса, с которым крепко подружился, как и с семидесятилетним стариком Диком Уиддикомбом. Кому понадобилось посылать его в колонию?
— Если и водятся, то пока их никто не видел, — ответил Нат. — Никто не встречал здесь и ящериц, лягушек или пиявок. Из животных тут повсюду одни крысы, хотя они не похожи на наших крыс. На Норфолке они светло-серые, с белым животом и не такие крупные.
— Но едят все, что попадется, — добавил Нед Уэстлейк. — Крысы везде одинаковы.
На рассвете Ричард направился на восток, по песчаному пляжу Черепашьего залива, а потом перебрался через скалистый утес и очутился на еще одном прекрасном пляже, вблизи которого не оказалось рифов. На берегу валялись окаменевшие бревна, полузасыпанные песком, а вдали возвышалась массивная скала. Здесь же Ричард нашел еще один сосновый лес: сосны росли повсюду, и везде их заросли были непроходимыми. Обойти лес можно было только одним способом: взобравшись на скалу и пройдя по узкому каменному карнизу, под которым бушевало море. Погода стояла чудесная, с северо-запада дул свежий ветерок. Начинался отлив, и Ричард рассудил, что успеет вернуться обратно до прилива. Два ручейка сливались на равнине, за которой расстилалась изумительная аквамариновая гладь залива. Ричард несколько раз безуспешно попытался взобраться на скалу, чтобы подойти поближе к заливу, и наконец сдался.
