В подобных практических делах новый комендант превзошел самого себя. После производства солонины, колбас и отравы для гусениц он задумался о том, какое применение найти опилкам, скапливающимся в ямах на лесопилках. Провизию, которую не удавалось засолить, можно было закоптить — в том числе и рыбу. Росс располагал целой армией работников и не желал, чтобы хоть кто-нибудь из них сидел без дела. Прежде всего следовало увеличить производство еды, а потом позаботиться о том, чтобы большинство колонистов могло прокормиться самостоятельно, не рассчитывая на правительственные склады. Последняя мера была единственным оправданием всего эксперимента в Ботани-Бей. Что толку увозить тысячи каторжников на другой конец земли, если правительство вынуждено кормить их до гробовой доски?
«Запас» отправился в Порт-Джексон на две недели раньше, чтобы сообщить страшные вести о гибели «Сириуса» губернатору. Вскоре после отплытия судна птицы начали слетаться на гору Питта, вершину высотой в тысячу футов на северо-западной оконечности острова. Через несколько дней островитяне убедились в том, что Кинг сказал правду об этих огромных буревестниках: целыми днями птицы ловили рыбу над морем, а в сумерках возвращались в норы и были настолько глупыми и доверчивыми, что даже не пытались улетать от людей или сопротивляться им.
По распоряжению майора лесорубы прорубили в зарослях лиан (прозванных жилой Самсона за поразительную толщину) тропы, ведущие к вершине горы от новой дороги к заливу Каскад. Работа была закончена вовремя, в первый же день птицеловы вернулись с охоты с набитыми мешками. Порции солонины к тому времени урезали до трех фунтов в неделю, порции хлеба, риса, гороха и овсянки — наполовину. Восполнить недостаток пищи предстояло птицам с горы Питта.
Вместо рома всем пехотинцам и офицерам выдавали по полпинты сильно разбавленного водой грога. Но лейтенанта Ральфа Кларка это ничуть не заботило: свою долю он предпочитал обменивать на насущно необходимые рубашки, белье, чулки и тому подобные вещи — багаж лейтенанта пропал бесследно, хотя ему казалось, что он видел свой сундук на спине одного из каторжников. Майор Росс тоже остался без вещей, но переносил потерю стоически в отличие от вечно скулящего Кларка.
Картофель выдавали по мере того, как он вырастал, другие овощи тоже делили на всех. Но поскольку зеленые овощи почти не насыщали, а о цинге островитяне давно забыли, этих овощей всегда оставалось в избытке: люди предпочитали есть что угодно, но не рыбу, шпинат или фасоль.
Предстояла отчаянная, долгая борьба за выживание. Майор знал, что «Запас» не вернется. Тридцатичетырехлетнему судну из Ла-Манша предстояло отплыть в Ост-Индию за провизией, иначе колонистам в Порт-Джексоне грозит голодная смерть. Обитатели острова Норфолк могли выжить, но лишь в том случае, если бы унизились до первобытного существования. Великий эксперимент провалился.
Роберт Росс и Артур Филлип свято верили, что какие бы беды и лишения ни готовило им будущее, их подопечные обязаны оставаться истинными христианами не только на территории Англии, но и здесь, в новой колонии. Нравственность, правила приличия, грамотность, технику и все прочие достоинства европейской культуры следовало сохранить во что бы то ни стало. Иначе колонисты просто погибнут духовно, продолжая влачить жалкое существование. Но на более абстрактные добродетели, такие, как оптимизм и вера, у Росса были иные взгляды, отличающиеся от представлений Филлипа. Филлип не сомневался в том, что эксперимент увенчается успехом. А Росс просто знал, что время и деньги потрачены напрасно, что его подопечные зря терпят лишения и страдания. Однако каким бы глубоким ни было это убеждение, оно не мешало майору прилагать все силы, исправляя ошибки напыщенных болванов из Лондона, которые невнимательно выслушали сэра Джозефа Бэнкса и Джеймса Матру и не удосужились тщательно продумать план. Как легко передвигать живые пешки на шахматной доске мира, когда сидишь в удобном кресле, когда твой желудок полон, а рядом, у камина, ждет графин портвейна!
Переход на птичью диету ни у кого не вызвал протеста. Мясо птиц с горы Питта было темным, с легким рыбным привкусом, почти без жира. В начале зимы птицы стали откладывать яйца. Эта пища имела лишь один недостаток: ощипанные тушки были невелики, одной тушки хватало, чтобы накормить ребенка, двух — женщину, трех — мужчину, а четырех или пяти тушек — чтобы насытить обжору. Ловцы были обязаны приносить столько птиц, чтобы мяса хватало и для коптильни. Поначалу Росс пытался ограничить и количество пойманных птиц, и количество охотников, забирающихся на гору. Но ни военное положение, ни публичное наказание Дринга и Брэнагана, которые получили по пятьсот ударов плетью, не испугали колонистов и не заставили их прекратить походы в гору, за мясом, которое казалось особенно вкусным после опостылевшей солонины, рыбы и овощей. Росс пожал плечами и перестал запрещать ловлю птиц. Лейтенант Ральф Кларк, начальник правительственного склада, попробовал вести подсчеты, пользуясь известными ему цифрами: добыча возросла со ста сорока семи птиц в день в апреле до тысячи восьмисот девяноста птиц месяц спустя. Часть тушек отправляли в коптильню, но большинство просто выбрасывали: ловцы предпочитали поедать только яйца, которые еще не успевали отложить самки. Сам Кларк пристрастился к птичьим яйцам и часто присоединялся к охотникам.
Для Ричарда, который каждый день совершал пешие прогулки в гору и с аппетитом поедал добытое мясо, прилет птиц совпал с временной потерей сторожа, садовника и слуги. Однажды после наступления комендантского часа патруль заметил Джона Лоурелла, волочащего мешок. Когда ему приказали остановиться, он бросился бежать, был пойман и брошен в помещение гауптвахты. Через неделю его выпустили, отвесив дюжину ударов плетью.
— Что на тебя нашло, Джон? — допытывался Ричард, ведя постанывающего Лоурелла к Черепашьему заливу. Рабочий день пильщиков уже закончился. — Шестьдесят восемь птиц! Подумать только! — И он безо всякого сочувствия плеснул на спину Лоурелла ковш морской воды. — Да стой же ты смирно! Мне не пришлось бы так поступать с тобой, если бы ты набрался храбрости зайти подальше в воду и окунуться.
— Проклятые карты! — проскулил Лоурелл, стуча зубами. Еще днем задул очень холодный ветер.
— Опять карты? — Ричард вывел его на берег и растер сухой тряпкой. — Ну вот, теперь ты будешь жить, — заключил он. — Джимми Ричардсон явно пожалел тебя, спина почти не пострадала. Даже будь ты женщиной, ты бы так легко не отделался. А при чем тут карты?
— Я проигрался, — просто ответил Лоурелл, шагая вслед за Ричардом по улице поселка. — И должен был расплатиться. Джош Пек велел мне идти за птицами вместо него. Но я не думал, что они такие тяжелые, потому и опоздал.
— Тогда накрепко запомни этот урок, Джон. Если уж ты играешь в карты, играй с порядочными людьми, а не с мошенниками и обманщиками. А теперь иди спать.
Стивен Донован перебрался в отличный крепкий дом к востоку от дороги к заливу Каскад, а Нат Лукас выстроил себе такое же надежное жилище на акре земли чуть поодаль. Здешние земли не были болотистыми, а болото возле Сидней-Тауна майор Росс уже велел осушить, прорыв отводной канал к Черепашьему заливу. Ровная земля в окрестностях была пригодна для возделывания злаков, для орошения хватало ручьев, а болото только занимало место.
