По сравнению с этими судами «Церера» выглядела не ветхой, а попросту старой. На обшивке еще сохранилась местами черная и желтая краска, а под бушпритом — носовое украшение в виде дородной женщины с обнаженной грудью и ярко-красными сосками. Бойницы «Блюстителя» и «Юстиции» были наглухо задраены, а на «Церере» снабжены решетками из толстых железных прутьев, поэтому бристольцы, сведущие в подобных делах, пришли к выводу, что под верхней палубой на корабле имеются еще две — первая и вторая нижняя. Стало быть, когда-то «Церера» была линейным кораблем с девяноста орудиями. Никакому грузовому судну или галере не понадобилось бы столько бойниц.
Ричард задумался: удастся ли им поднять свои вещи по веревочной лестнице? Цепи неизбежно будут сковывать движения. Но вскоре выяснилось, что энергичный доктор Дункан Кэмпбелл оборудовал свою красу и гордость дощатым трапом, соединенным с покачивающимся на воде помостом. Подхватив на руки сундук, перекинув через плечо два мешка, Ричард первым перебрался через борт лихтера вслед за стражником с дубинкой и с трудом поднялся по трапу на шестнадцать футов вверх, к борту судна. «Церера» имела незначительную осадку.
— Эй, старший! — крикнул стражник.
Незнакомец неряшливой, но внушительной наружности вынырнул из-за ближайшей дощатой надстройки, ковыряя щепкой в зубах. Вдалеке Ричард заметил промелькнувшую юбку, услышал женские голоса и понял, что в ветхих хибарах на верхней палубе разместились надзиратели.
— Что надо? — осведомился внушительный незнакомец.
— Двенадцать каторжников из глостерской тюрьмы, мистер Хэнкс. Понимают только по-английски. Мистер Кэмпбелл сказал, что это два новых отряда для двух черпалок. Док говорит, что все они здоровы.
— Деревенщина! — с отвращением процедил мистер Хэнкс. — И так ими здесь кишмя кишит, Сайкс. — И он повернулся к заключенным. — Я Герберт Хэнкс, старший — по-вашему, начальник тюрьмы. Отправьте их вниз, Сайкс. И запомните, тут вы не заключенные, а каторжники, ясно?
Вновь прибывшие молча кивнули, с трудом поняв смысл обращенной к ним речи. Начальник тюрьмы глотал половину согласных.
— У заключенных, — светски продолжал мистер Хэнкс, — еще есть шанс оказаться на свободе. А каторжники остаются каторжниками, пока не отбудут срок. Здесь свои правила, поэтому слушайте внимательно — повторять я не собираюсь. Посетителей сюда пускают по воскресеньям, после обязательной церковной службы. Никаких сектантских или диссидентских служб — только англиканские. Всех обыскивают, обнаруженные подозрительные предметы конфискуют. Почему? Да потому, что кое-кто пробует пронести на судно напильники в пирогах и пудингах.
Он сделал паузу и обвел слушателей взглядом, в котором сочетались злорадство и свирепость. Видимо, Хэнкс наслаждался своей «тронной речью».
— На корабле вам положено сидеть взаперти, в самом низу. Только я имею право отпирать двери, а это бывает нечасто. Наверх — на работу, вниз — спать, и так с понедельника до субботы. В хорошую погоду будете работать и не вздумайте отлынивать! К примеру, сегодня никто не работает — с самого утра зарядил этот чертов дождь. Есть будете то же, что и все остальные, а пить то, что разрешу я. Джин стоит недешево, получить его можно только у меня: за шесть пенсов — полпинты.
Сделав очередную паузу, мистер Хэнкс харкнул и сплюнул под ноги.
— Есть будете вшестером из одного котла, припасы выдает эконом. По воскресеньям, понедельникам, средам, четвергам и субботам на шестерых положена одна коровья щека или голень, три пинты гороха, три фунта овощей, шесть фунтов хлеба и шесть кварт легкого пива. По вторникам и пятницам дают овсянку. Можете брать столько воды из Темзы, сколько захотите, да вдобавок получите три пинты овсяной крупы, три фунта сыра и шесть фунтов хлеба. И больше ни на что не рассчитывайте. Если съедите все это на ужин, утром вам придется поголодать. Мистер Кэмпбелл разрешает вам мыться каждый день и бриться по воскресеньям, перед церковной службой. Выходя из трюма на работу или службу, берите с собой ведра и выливайте за борт. На каждый отряд полагается одно ведро. Вас будут держать взаперти, а чем вы будете заниматься там, внизу, мне все равно, как и мистеру Кэмпбеллу.
Он довольно осклабился.
— Но сначала, — продолжал он, присев на корточки, хотя мистер Сайкс и его помощники остались стоять, — я обыщу ваши сундуки и мешки, так что открывайте их, и поживее!
Уже научившись понимать странный выговор начальника плавучей тюрьмы, каторжники отперли замки на сундуках и подняли крышки.
Мистер Герберт Хэнкс проводил обыск с непревзойденным усердием. К счастью, он начал осмотр с вещей Айка Роджерса и его товарищей, сундуки которых были меньше размером и легче, а у двух пареньков из Уилтшира вообще отсутствовали. Тряпки и одежду Хэнкс отбрасывал в сторону, но каждый предмет попадал в руки мистера Сайкса, который тщательно прощупывал все швы и подкладки. При обыске не было найдено ничего подозрительного. Тюремщики не польстились на скудные пожитки заключенных.
— А где ваши деньги? — спросил Хэнкс.
Айк умело изобразил удивление:
— У нас их нет, сэр. Мы пробыли в глостерской тюрьме целый год и потратили все до последнего гроша.
— Вот как? — Мистер Хэнкс повернулся к товарищам Ричарда, и его глаза хищно блеснули. — А что там у вас? Откуда столько вещей? — Из сундука и мешков Ричарда он извлек одежду, бутылки и флаконы, несколько каменных фильтров, кучу тряпок, книги, пачку писчей бумаги и перья — прелюбопытные предметы! — и две лишние пары грубых башмаков. Осмотрев башмаки, Хэнкс разочарованно нахмурился и переглянулся с не менее разочарованным Сайксом. — И вправду деревенщина. Таких ножищ здесь нет ни у кого, башмаки будут велики даже Длинному Джойсу. Что это? — продолжал он, указывая на бутылку.
— Деготь, мистер Хэнкс.
— А это что за штуковина?
— Каменный фильтр, сэр. Через него я пропускаю воду для питья.
— Здесь уже есть фильтры, стоят под каждой помпой. Как тебя зовут, большеногий?
— Ричард Морган.
Хэнкс выхватил у одного из помощников Сайкса лист бумаги и просмотрел его: он умел читать, но это искусство давалось ему с трудом.
— Теперь у тебя нет имени. Отныне, Морган, ты каторжник номер двести три.
— Да, сэр.
— Смотрю, ты у нас грамотный. — Мистер Хэнкс перелистал одну из книг Ричарда, надеясь отыскать скабрезные рисунки или стишки, но ничего не нашел и раздраженно захлопнул книгу. — А это что?
— Средство от нарывов, сэр.
— А это?
— Мазь для лечения порезов и язв.
— Черт, да у тебя здесь целая аптека! Зачем ты притащил сюда эту дрянь? — Вытащив пробку из одной бутылки, он подозрительно принюхался. — Фу! — Он отшвырнул бутылку. — Воняет, как вода из реки!
Не меняясь в лице, Ричард наблюдал, как начальник тюрьмы поднял пустой сундук, потряс его в воздухе, простукал все боковые стенки и дно. После этого Хэнкс принялся прощупывать швы мешков, но ничего не обнаружил. В конце концов он присвоил лучшую бритву Ричарда, ремень, точильный камень и самую новую пару чулок. Затем пришла очередь сундука и мешка, принадлежащих Уиллу Коннелли. Невозмутимо и незаметно Ричард присел, подобрал бутылку и пробку и отложил их в сторону. Поймав многозначительный взгляд мистера Сайкса, Ричард кивнул неподвижному Роджерсу и принялся укладывать вещи обратно в сундук. Роджерс и молодежь последовали его примеру.
