— Почему?
— Потому что ты не телка. Что вообще за пессимизм? Улыбнись, черт тебя дери! А ну давай, живо!
— Так лучше?
— Намного! О, а вот и твой поезд.
Они недолго искали нужный вагон. Их всего-то было штук десять.
— И охота гонять такую коротышку… — хмыкнул сыщик.
У раскрытых дверей друзья остановились.
— Я не умею прощаться, — сказал Винс, — но попробую. Спасибо тебе, Гил. Ты немало помог мне в моем последнем деле. Без тебя, возможно, я бы не справился.
— Не справился бы так быстро, — хохотнул таксист. — Я ведь просто возил тебя.
— Да нет, — возразил Винс. — На самом деле ты умудрился сделать больше, Гил… Черт, я же говорил — не умею! Ну да ладно, поехал я.
Он крепко пожал Рисби руку и нырнул в вагон.
Поезд тронулся буквально через минуту — Новал едва успел занять свое место и загнать чемодан под полку. Кассеты негодующе загрохотали, требуя бережного обращения.
Сыщик выглянул в окно — Гил, улыбаясь, махал ему рукой. Детектив улыбнулся в ответ и тоже помахал таксисту.
* * *
На сей раз ленивая гусеница поезда отползала от юго-западного вокзала Хорс-тауна. Добрые машинисты обработали колеса маслом, чтобы они меньше скрипели, и потому насекомое перемещалось с большей охотой.
Конечной точкой пути должен был стать небольшой городок Стратфорд, что в штате Техас. Пассажиров, решивших этой ночью отправиться в край ковбоев и индейцев, было мало.
Одним из них был высокий мужчина в сером плаще и серой же шляпе. Он сидел, закинув ногу на ногу, пил пиво и смотрел в окно на огни вечернего города.
Прощай, Хорс-таун. Последние две недели дали понять, что в тихом омуте водятся не только черти; здесь хватает и другого сброда, могущего любыми способами испортить чужую жизнь.
Прощайте, Нуб, Доктор, Гил, Линси. Прощай, великий король гангстеров Дезмонд. Прощай, Кёртис. Играйте в свои игры сами. Прощайте.
Казалось бы, Винс ставил точку. Он действительно хотел расстаться с Хорс-тауном навсегда… Однако смутное чувство подсказывало, что это далеко не последняя их встреча.
«Сдается мне, я непременно сюда вернусь!» — ехидно проскрипела темная половина и зашлась противным хихиканьем.
«Зачем?» — удивилась светлая.
«Время покажет. Но точку ставить явно рано».
«Может быть, запятую?..»
«Пожалуй…»
Ленивая гусеница тащилась по рельсам, размеренно стуча колесами.
— Вы — Винс Новал? — заглянув в его купе, спросила проводница.
— Да, это я, — немного удивившись, ответил сыщик.
«Откуда она меня знает?»
— Вам просили передать, — девушка протянула конверт.
— Кто просил?
— Он не представился.
— М-да? Ну что ж, спасибо, — детектив с неохотой принял конверт из рук проводницы.
«Кажется, я знаю, чьи это проделки».
Она ушла, и Винс вскрыл конверт. Внутри оказалась штука баксов и сложенный вдвое лист. Спрятав деньги в карман, сыщик развернул письмо и прочитал:
— «Ты настоящий профи. Жаль, что ты уезжаешь, ну да не беда: я уже передал своим людям в Стратфорде твое описание, так что теперь с тобой будут расплачиваться они. Всяческих удач! И не сходи с выбранного пути, так как помощь твоя — неоценима.
P.S. Еще раз удачи!»
Внизу, как и в прошлый раз, — знакомая подпись с расшифровкой.
Винс швырнул письмо на стол. Техас уже не казался самым безопасным местом на свете. И, похоже, он слишком рано сказал Кёртису «Прощай!».
* * *
Курт Харвис сидел за столиком в «Полной фляжке», потягивал пиво и задумчиво смотрел в телевизор. Происходящее на экране мало занимало его — он просто ждал.
Когда пошли финальные титры, Доктор посмотрел на часы и поморщился, словно от зубной боли.
— Плохо, очень плохо, — пробормотал Курт и, бросив на стол мятый доллар, покинул бар.
Он неспешно дошел до южной стены парка Святого Августа, нажал на нужный камень и спустился в библиотеку.
— Телефон, — сухо бросил маг, усаживаясь в кресло.
Трубка услужливо ткнулась в руку. Курт набрал номер Майкла. После серии длинных гудков в трубке послышалось:
— Алло?
— Вы были правы, Майкл, — без лишних предисловий сказал Доктор.
— Харвис, это вы?
— Да.
— Уже так поздно… Я спал…
— Вы были правы, — повторил Курт. — Теперь оно на пять минут длиннее.
Собеседник охнул.
— Надеюсь, все еще можно исправить… — пролепетал он.
— Я тоже надеюсь, Майкл… — сказал Доктор. — Я тоже…
Он положил трубку обратно на рычаг и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Расчеты Майкла оказались верны. И это было очень… Очень плохо.
* * *
Утверждают, что стыд, как и прыщи, с годами проходит.
Но я не разделяю этого мнения.
Порой мне кажется, что моя жизнь — ретроспектива полотен, за которые мне стыдно, и картин, которые за меня написал кто-то другой, потому что они слишком хороши, чтобы быть моими. Мои ужасны, одна хуже другой… А в чужих почти нет изъянов, как не ищи. Мне не плевать, что обо мне думают окружающие, далеко не плевать. Но я раз за разом пишу одними и теми же красками все то же самое, что и раньше, а потом гордо вскидываю подбородок, чтобы каждый мог узнать в герое моих картин меня самого.
В чем же причина?
Наверное, в этом мире слишком мало ублюдков, и я считаю себя обязанным заполнить свободное пространство.
А, может, я просто никчемный кретин, решивший, что он может хоть что-то заполнить.
В любом случае, моя ретроспектива обязательно улучшит вам настроение — ведь наблюдение чужого стыда в ста случаях из ста поднимает самооценку.
сентябрь 2009 — март 2010
