– И как? Тут дроу повсюду – хрен спрячешься! – гном покрутил пальцем у виска. Пожалуй, в последнее время коротышка решил, что я слишком беспомощен, чтобы собственноручно устроить свою жизнь, поэтому и рассказывал всем мои координаты да отвечал на сложнейшие вопросы.
– Понятно… – разочарованно вздохнул кобольд.
Придется отложить побег на потом, моя глупая свинка!
Тем временем спор эльфов продолжался.
– Будет вам, мак Ибалье! – примирительно сказал Эбрано. – Дойвиль вас просто не узнал! Право, без вашего обычного камзола вас можно спутать с… простите за сравнение, обычным стражем!
Ибалье одарил Эбрано взглядом, не сулящим ничего хорошего, однако страж даже бровью не повел, и арбалетчику пришлось остудить свой пыл.
– Пошел вон, сти'брен! – процедил он сквозь зубы. – Мы с тобой после поговорим!
Стражник кивнул и опрометью бросился по направлению к городским воротам.
– Ты куда? – окликнул его Эбрано.
– Топейс и Гассело, что на вратах, просили подсобить, – ответил Дойвиль на ходу.
– Ладно, Фенрир с тобой, – махнул рукой Эб рано. – Куда там их? В дальнюю?..
Камера оказалась на редкость грязной. Нет, конечно, те камеры, которые мне доводилось видеть, тоже не являлись воплощением чистоты, но все же они не были столь отвратительны: в трех местах с потолка капала темная жижа, каменные плиты пола кое-где просто отсутствовали, и черная, словно смоль, грязь зловеще блестела какой-то странной слизью. Любопытный кобольд обнаружил в углу внушительного вида кучу… навоза, которую, видимо, позаботился оставить бывший узник. Флюиды от этой кучи исходили самые что ни на есть… навозные, что ли?
– Ну и дыра… – разочарованно заметил кобольд.
– А ты че думал? Марка сама по себе – большая дыра. Может, это даже не самый грязный ее уголок! – фыркнул 3емлерой, усаживаясь на изодранную подстилку.
– Эй, хвал'еры! – послышалось с той стороны двери. – Жрать будете?
– Да! – поспешно выкрикнул гном И, кряхтя, засеменил к двери.
Спустя пару секунд он вернулся, неся в руках три полупустые миски с подозрительного вида бурдой. На вкус бурда оказалась еще хуже чем на вид словно размоченная в воде сырая пшенка. Однако «каша» была сытной, и мы вдоволь наелись.
– Ох, ну и дрянь же! – уверенно заключил кобольд, отбросив пустую плошку в сторону. – Щас бы пивка!..
– Ага, и свинюшку посимпатичней! – фыркнул 3емлерой, облизывая ложку.
– И кляп тебе в рот, чтоб не гавкал! – не остался в долгу Свэн.
– Да ладно тебе, – отмахнулся гном. – Нашел время спорить! Все в одной петле!
– И по чьей вине? – не унимался кобольд.
– И по чьей же?
– По твоей!
– Да? Да если б знал, где упаду, то не падал бы! Ты еще скажи, что я с дроу в сговоре!
– А кто его знает? – подхватил Свинкер. Пятачок его раскраснелся, да и дышал кобольд тяжело и порывисто – взволновался, бедняга… – А? Вдруг так и есть, а, мастер Гриф?
– Помолчи, Свэн, – тихо, но твердо велел ему я. – Я знаю 3емлероя очень и очень давно и уверен в нем, как в самом себе!
Гном довольно улыбнулся и побед но посмотрел на степняка.
– Ну, если верите – тогда другое дело, – нехотя согласился Свэн.
Несколько минут в камере царила тишина, только гном мерно постукивал лож кои по миске, так, от нечего делать.
– Опоздаем мы, мастер Гриф, – вздохнул Свэн.
– Куда? – не понял я: все мои мысли уже дрались друг с другом, пытаясь подкинуть идею, как избежать запаха от симпатичной кучки в углу.
– К бабушке вашей.
– Куда? – удивленно воскликнул гном.
– К бабушке, – повторил Свэн. – Она очень старая и больная. Мастер Гриф едет ей помочь. Разве он ничего вам не сказал?
– Нет, – Землерой переключился на меня: – Что за бабушка?
– Знаешь, Землерой, сейчас не время и не место, чтобы говорить про мою бедную старушку, соврал я. – К тому же голова раскалывается. Лягу-ка я посплю…
С этими словами я завалился на бок и закрыл глаза. Проклятый кобольд! Проклятый гном! Проклятые дроу! Почему они все так хотят, чтобы я провалил задание?
Я стоял посреди огромной пещеры. На стенах полукругом висели факелы, куски порванной паутины плели на камне замысловатый узор; благодаря неизвестным художникам пещера расцвела странным сплетением рун.
А посредине стояла небольшая каменная тумба, вроде тех, на которых размещают экспонаты столичные музеи. Здесь, в пещере, тоже был экспонат – статуэтка, изображающая тощего улыбающегося бородача. Одет человечек был подобно мне: серый плащ, из-под которого выглядывает ворот рубахи, штаны из грубой ткани и кожаные сапоги. Мне показалось даже, что я видел бородача раньше, однако никак не вспоминалось, где.
Неожиданно человечек со скрежетом повернул голову и в упор посмотрел на меня:
– Приветствую, смертный!
Я в испуге отпрыгнул назад. С каких это пор статуэтки научились говорить? Или это все фенрировы происки?
Постояв несколько минут в стороне и убедившись, что мне ничто не угрожает, я сделал шаг к трибуне и спросил охрипшим голосом:
– Ты кто?
– Неужто не знаешь? – удивился человечек в куртке.
Я покачал головой:
– Где-то видел, но только не помню – где.
– Я Локи, покровитель воров и мошенников.
– Тот самый? – Я вытаращил глаза. – Бог?
– Да, бог. – Человечек пожал плечами. – Ты ведь мою статуэтку ищешь, дружище?
– И что тебе надо от меня? – Я игнорировал вопрос бога, потому что не терпелось задать свой.
– Ты ведь вор, так? А я – твой покровитель. Ты должен верить мне, ведь так?
– Наверное…
– Я недавно смотрел линию твоей судьбы. она оказалась очень и очень странная по форме и длине. Я узнал о тебе много, но сказать все, к сожалению, не могу: запрет Одноглазого*.
[2]
Знай только, что в скором времени тебя предаст человек, которому ты сильно доверяешь.
– Кто же это?
– Извини – еще один запрет. – Локи развел руками. – Главное, будь осторожен. И вот еще что… Ищи статуэтку не в главном святилище огров, а в небольшой пещере с воротами гномьей работы. Она на треть мили южнее.
Он снова ждал моего кивка, и я кивнул. Вот почему никто не мог найти артефакт!
– И помни: огры – не главные стражи. Есть те, кто страшней и опасней бестолковых великанов!
– Зачем ты рассказываешь мне все это?
