Нет, неправильно. Не прятаться и не сидеть, а идти в
милицию. Рассказать про непонятные темные дела, творящиеся в отделении, пусть
они разберутся. Да, вот так будет правильно.
Он добрел до выхода из парка, окружавшего клинику, и направился
к метро. Ему казалось, что удача прибавила ему сил, что чувствует он себя вовсе
не так уж плохо, как думал, лежа на кровати. Может, это правда, что бездействие
и страх лишают человека сил, а когда начинаешь что-то делать и медленно
двигаться к победе, то открывается второе дыхание. Свобода пьянила его, удача,
добытая собственными руками, вселяла веру в свое могущество и непобедимость. Он
даже прибавил шаг и начал улыбаться сам себе.
Спустившись в подземный переход, он довольно бодро зашел в
метро и, остановившись у окошечка кассы, стал рыться в кошельке в поисках
тысячной купюры, чтобы купить жетон. Сначала он даже не понял, что происходит.
Купюры в кошельке были разного цвета, но на всех стоял один и тот же номинал –
200…
– Молодой человек, – донесся до него голос
откуда-то издалека. – Молодой человек, вы меня слышите?
Он с трудом открыл глаза и увидел милиционера в форме и
женщину, которые оказались почему-то не перед ним, а как бы сверху. Потом он
сообразил, что лежит, а эти двое склонились над ним.
– Молодой человек, – настойчиво окликала его
женщина, – вам «неотложку» вызвать или у вас есть лекарство?
– Двести, – пробормотал Оборин одеревеневшими
губами. – Почему все время двести?..
– Слышь, Шурик, тут рядом больница есть, может, туда
позвоним? – спросила женщина, обращаясь к милиционеру. – А то
«скорую»-то мы до утра ждать будем. Они теперь сам знаешь как ездят. Смотри,
парень белый совсем, как бы не помер.
Оборин из последних сил напряг голос.
– Пожалуйста, – заговорил он умоляюще, –
только не в больницу. Пожалуйста. От сердца что-нибудь… Это у меня бывает.
Устал. Перенервничал. Корвалол или что-нибудь…
– А может, он пьяный? – вдруг предположил
милиционер. – А ну дыхни.
Оборин послушно дыхнул. Милиционер повел носом и поморщился.
– Вроде не пахнет. Нельзя, чтоб он тут валялся.
Непорядочек. Давай-ка, мужик, решай, или ты поднимаешься и топаешь отсюда, или
я позвоню в больницу, тут рядом, буквально в двух шагах, пусть они тебя
забирают.
– Я сейчас в медпункт позвоню, – сказала женщина в
черной форме с эмблемой в виде скрещенных серебряных молоточков.
– Еще чего! – недовольно фыркнул милиционер по
имени Шурик. – Уже без двадцати час, а если он за десять минут не
оклемается, что мы с ним делать будем? Сидеть тут с ним до утра вместо того,
чтобы домой идти? Нет уж, пусть или валит отсюда, или я его в больницу сдам.
– Я пойду, – снова забормотал Оборин. –
Спасибо вам за заботу, извините, что упал, я не хотел… Случайно… Уже все в
порядке, все прошло.
Не чуя под собой ног, он с трудом дотащился до эскалатора и
не видел, как женщина-контролер, сочувственно покачав головой, снова зашла в
свою будочку и сняла телефонную трубку.
– Рая? Там парень едет вниз, у него, кажется, с сердцем
плохо. Ты посмотри, чтобы он на пути не свалился. Нет, не пьяный, Шурка
понюхал. Да ну его, ты что, Шурку не знаешь? Для него ж люди – грязь. В
коричневой куртке, бледный такой, видишь его? Ага… Ага, он. Ты не гони его,
пусть на лавочке посидит, накапай ему чего-нибудь от сердца. А то не дай бог
что…
Сердобольная контролерша оказалась права. Оборин
действительно вышел на платформу и уселся на первой же скамейке. Грудь словно
сдавило чем-то тяжелым, в глазах то и дело темнело, и он совсем не мог думать о
том, куда же ему ехать в таком состоянии, где ночевать и как добраться до
милиции. Но ему не нужна была такая милиция, где работали Шурики, тупые,
ленивые и безжалостные. Такая милиция его не поймет и ему не поверит. Ему нужна
другая милиция, самая лучшая, где работают умные и добрые сыщики, про которых
пишут в книжках. Такая милиция, какой в реальной жизни не бывает. Дурак,
наивный дурак! На что он рассчитывал, убегая из клиники? На то, что первый же
попавшийся милиционер окажется добрым, умным и внимательным, терпеливо выслушает
его сбивчивый рассказ и тут же поднимет всех на ноги и кинется разоблачать
преступную шайку врачей? Сейчас, дожидайся. Они все такие, как этот чертов
Шурик. Уходи отсюда со своей бедой, непорядочек, нельзя здесь находиться. Или
ты пьяный, и я тебя задерживаю до протрезвления, или ты больной, и я сдаю тебя
врачам от греха подальше. А если ты не пьяный и не больной – вали отсюда в
темпе вальса, чтобы я тебя больше не видел. Что у тебя? Беда? У всех беда, всем
жить тяжело. Обидели тебя? Всех обидели. В лекарство отраву подмешали? А это,
парень, тебя глючит, у тебя мания преследования, стало быть, ты все-таки
больной, и сдам я тебя поскорее в ту самую больницу… Господи, ну почему все
так!
Он зажмурился и почувствовал, как из-под плотно сжатых век
текут слезы.
– Ты что, сынок? – услышал он рядом ласковый
голос. – Стряслось что? Или обидели тебя?
Чья-то рука тронула его за плечо, и аспирант Юрий Оборин,
двадцати девяти лет, взрослый сильный мужик, вдруг ткнулся лицом в чью-то грудь
и всхлипнул. Нездоровье, страх и напряжение последних двух дней совершенно
истощили его нервную систему.
– Поплачь, сынок, поплачь, – говорил все тот же
голос. – Это хорошо, что ты можешь плакать. Я вот не могу. И хотела бы, да
не получается.
– Простите.
Юрий отвернулся и отер лицо руками. Ему было стыдно, и он
боялся повернуться и посмотреть на женщину.
– Простите, – еще раз повторил он.
Из тоннеля донесся грохот приближающегося поезда. Он
собрался было встать, но покачнулся и снова сел.
– Пойдем-ка, сынок, в мою конурку, я тебе капелек
накапаю, у меня всякие есть, и от сердца, и от нервов тоже. Куда тебе такому-то
ехать.
– Некуда, – внезапно сказал Оборин. – Ехать
мне некуда. Оттого и плачу.
Глава 20
К десяти часам вечера Николай Саприн занял позицию
неподалеку от дома Оборина и стал терпеливо ждать. Еще тогда, когда
Дусик-Шоринов назвал адрес, Саприну почудилось нечто знакомое. Теперь же,
подойдя к дому и даже поднявшись на третий этаж, чтобы посмотреть расположение
квартиры и определить, куда выходят окна, он был совершенно точно уверен: это
та самая квартира, где он однажды уже побывал и где живет парень, забравший
машину Тамары. Вот это номер! Он ведь имени этого парня не знал, а после
встречи в аэропорту с матерью Тамары просто назвал Шоринову координаты людей,
которые могут вывести на Тамару и на него самого – двух девочек из «Лиры»,
Танечку и Ларису, Карину Мискарьянц из «Лозанны», а также молодого человека,
адрес назвал и тут же забыл о нем, в голове и без того проблем навалом. Тогда
по крайней мере понятно, откуда Дусику известно местонахождение Оборина.
Конечно, известно, он ведь должен был им заниматься. «Совершенно случайно
известно»! Как же, жди.
