Он опустился на колени, нагнул голову и заглянул под диван.
Так и есть, листочек какой-то белеет. Николай лег на пол, вытянул руку и достал
его. Почерк Тамары он узнал сразу, видел, как она заполняла таможенные
декларации, и запомнил ее манеру писать цифры. Что же это за телефончик здесь
записан? Ай-яй-яй, Тамарочка, бросила листочек на столе, а его сквозняком сдуло
под диван. Все-таки хозяин квартиры – нормальный мужик, под диваном пол
протирает не каждый день. Николай не стал рисковать, переписал номер в свой
блокнот, а листок забросил обратно. Мало ли как бывает, может, хозяин видел,
что листочек под диван улетел, да нагибаться поленился, но помнит, что он там
должен валяться. Незачем ему знать, что в квартире побывали посторонние.
Довольный находкой, Николай Саприн тихонько вышел из
квартиры, спустился по лестнице и отправился домой.
* * *
Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кому
принадлежит телефон, записанный на листке. Уже к вечеру Саприн знал, что Тамара
Коченова заключила контракт с фирмой «Интернефть» и уехала в Среднюю Азию. Ну
все, осталось совсем немного, дело сдвинулось.
Поздно вечером позвонила сестра.
– Как дела у тебя, Колюша? – ласково спросила она,
но Николай понимал, что спрашивает она в основном не про его дела, а про свои.
– Хорошо, – бодро ответил он. – Завтра улетаю
в командировку, вернусь примерно через недельку и сразу отправлю тебе деньги.
Не волнуйся, Иришка, все будет в порядке.
– Дай-то бог! – вздохнула она. – Ребеночек
уже вовсю вертится, ножками стучит, а я все уговариваю его, чтобы подождал.
Дядя Коля, говорю, еще денег не прислал, так что не торопись.
Николай рассмеялся. От разговоров о будущем племяннике у
него на душе становилось теплее. Если бы можно было так устроить, чтобы жить
рядом с семьей сестры, нянчить малыша, по вечерам вести с Леонидом неспешные
мужские беседы, пока женщины хлопочут на кухне или щебечут о своих делах.
Женщины? Ну конечно, а как же иначе. Ирочка и его, Николая, жена. Нет, не та,
на которой он был когда-то женат, а другая. Катя. Катюша. Вырвать ее из лап
Шоринова, сделать своей женой. Пусть она родит ему двоих детей. Нет, лучше
троих. Нет, надо подождать, пусть отдохнет немного, она же рассказывала, что
всю жизнь только и делала, что нянчилась с младшими братьями и сестрами…
Николай зло усмехнулся своим мыслям, но тут же понял, что
безумно хочет увидеть Катю. Наплевать на Шоринова, этого плешивого Дусика, он
хочет ее видеть. Саприн решительно подошел к телефону и набрал ее номер.
– Коленька! – обрадовалась Катя. – Что же вы
не звоните? Я волнуюсь, как вы себя чувствуете, вы же были больны, а вы пропали
– и ни ответа, ни привета. Разве так можно?
– Я думал, Михаил Владимирович вам сказал, что все в
порядке. Он-то знает, что я жив-здоров. А вы правда беспокоились?
– Правда. Почему вы не позвонили мне?
– Я боялся, что вы рассердитесь.
– Почему? Почему я должна сердиться?
– А вдруг в это время вы были бы с Шориновым? Пришлось
бы объясняться.
– Да? – В ее голосе прозвучало явное
недоумение. – Я об этом как-то не подумала. Знаете, Дусик бывает здесь не
каждый день, далеко не каждый. И потом, вы могли бы сказать, что звоните ему.
– Катя, а можно я сейчас приеду? – неожиданно
спросил Саприн.
– Сейчас? – растерялась она. – Но ведь уже
почти ночь.
– Именно поэтому. Катя, мне нужно вас увидеть. Вы даже
не представляете себе, как мне нужно вас увидеть. Можно?
– Хорошо, приезжайте.
Николай мог бы дать голову на отсечение, что она улыбается.
Он мгновенно влез под душ, вымыл голову, побрился, достал из
шкафа чистую сорочку, пристально оглядел себя в зеркале. Годится.
По дороге он несколько раз останавливал машину возле станций
метро, спускался в подземный переход, в надежде найти хоть одного
припозднившегося цветочника, но тут ему не повезло – переходы были пустынны.
Тогда он сделал небольшой крюк и подъехал к ночному клубу. Так и есть, цветов
здесь море. Николай купил огромную охапку разноцветных хризантем – голубых,
розовых, фиолетовых, зеленых, желтых, белых. Можно было взять и розы, здесь
были и те, что подешевле, в маленьких букетиках, и совершенно роскошные, на
толстых длинных стеблях и немыслимо дорогие. Но он розы не любил. Они казались ему
претенциозными и вычурными и почему-то ассоциировались с матерью.
Поднимаясь в лифте, он подумал, что давно уже, с юношеских
времен, не волновался так перед встречей с женщиной. Он даже постоял несколько
секунд перед дверью, прежде чем нажать на кнопку звонка. И наконец позвонил.
Дверь распахнулась, и первое, что он увидел, были Катины
сияющие глаза. Пожалуй, это было и последним, потому что в течение следующего
часа Николай не видел уже ничего. Он закрыл глаза и наслаждался тем, что любил
молодую женщину, на которой вдруг страстно захотел жениться. Придя в себя, он
страшно удивился, что, оказывается, они лежат на огромной кровати раздетые, а
по полу вокруг разбросаны разноцветные хризантемы. Как он попал сюда из прихожей,
когда успел раздеться – он не помнил.
Катя лежала на боку, повернувшись к нему лицом, и тихо
улыбалась. Только сейчас Николай разглядел, что лицо ее было чисто умытым, без
макияжа, хотя раньше, когда он приходил сюда, она всегда была тщательно накрашена.
Значит, она с самого начала знала, зачем он приедет и чем все закончится.
Знала, но разрешила ему приехать и открыла дверь с сияющими глазами. Такого
ощущения полного, всеобъемлющего счастья он никогда не испытывал.
– Ты могла бы уйти от своего Шоринова? – спросил
он, нежно поглаживая ее плечо.
– Могла бы, если бы было куда, – легко ответила
Катя. – А куда уходить? Эту квартиру купил Дусик, и, если я его брошу, я
здесь не останусь.
– Думаешь, выгонит?
– Я здесь не останусь. – Она сделала ударение на
первом слове. – Я. Понимаешь? Это было бы нечестно. И потом, на нас с
отцом мама и пятеро младших. Папа, конечно, изо всех сил старается,
заколачивает бабки где только может, но он ведь не коммерсант, он этого совсем
не умеет. Квартиры ремонтирует, дачи строит. Мне его жалко. А Дусик дает мне
деньги на семью. Понимаешь? Не я клянчу и тайком их прикармливаю, а он сам
каждый месяц дает, мы так с самого начала договорились. Баш на баш.
– Интересно, на каких условиях? Его баш – квартира и
деньги на семью. А твой в чем состоит, кроме того, что ты с ним спишь?
– Именно в этом. Я с ним только сплю. Его условие –
никаких разговоров о разводе и тем более о собственных детях. Ему нужно гнездо,
норка, куда можно забраться, расслабиться в тишине и покое, помолчать, побыть
самим собой. Ну и потрахаться, конечно, если в охотку. А если нет – то и нет, я
без претензий. Меня не нужно выводить в свет, возить на курорты на Средиземное
море или на Атлантику. Мне можно не звонить по три-четыре дня, я не обижаюсь.
Зато ко мне можно привести серьезных людей, я ведь отличная кухарка, обслужу не
хуже, чем в ресторане.
