Ольга дневала и ночевала в отделении вместе с мужем. И
больше всего на свете боялась, что Бороданков узнает, какой ценой пришлось
добывать архив. Его дело – заниматься наукой, ковать их общую мировую славу и
будущие доходы. Он ни при каких условиях не должен узнать, что за всем этим
стоит обман и убийство. И не потому, что Александр Иннокентьевич являет собой
образец порядочности и нравственности, нет, отнюдь, он хладнокровно использует
людей в качестве подопытных кроликов и равнодушно взирает на то, что они
умирают. Но в их смертях он не чувствует опасности для себя: согласно
заключениям патологоанатомов, в них нет даже намека на криминал. Подкопаться
невозможно, и доказать ничего невозможно. Случись невероятное и приди сюда
милиция вместе с прокуратурой, картина выглядит вполне естественно – люди
чувствуют себя плохо, а им нужно заканчивать срочную работу. Вероятно, к моменту
поступления в клинику они уже были давно больны, и здесь им оказывают помощь
исключительно с целью того, чтобы они могли, несмотря на плохое самочувствие,
работу закончить. Да, видимо, они все были на пороге кончины, у всех было
слабое сердце или изношенные сосуды, вскрытие это подтверждает, но ведь вы сами
знаете, как творческие работники относятся к своему здоровью. Трудятся, пашут,
работают на износ, к врачам не обращаются. Помочь им уже было нельзя, во всяком
случае в плане здоровья. А родственники все подтвердят. Ведь все пациенты
пришли в отделение добровольно, всем им говорилось, что здесь их не будут
лечить от тех болезней, которые не дают им нормально работать, всем
предлагалось лечь в другую клинику на обследование. Некоторые соглашались на обследование,
тогда Бороданков сам звонил друзьям, многие из которых были светилами в той или
иной области медицины, и оказывал протекцию. Другие не соглашались, им важно
было побыстрее закончить то, над чем они в данный момент работали, и они хотели
только получить уход и поддерживающую терапию – витамины, покой, диету,
традиционные стимуляторы. Да, часть из них, к сожалению, скончалась. Но лишь
часть, и то небольшая. А большинство благополучно закончили работу и вернулись
домой. Кто? Увы, не могу сказать. Врачебная тайна, анонимность пребывания в
отделении гарантирована. Почему? Бог мой, да неужели вы не понимаете? Это же
элементарно. Разве вы не знаете, что чаще всего мешает продуктивной творческой
работе? Разумеется, алкоголизация и наркотизация. Человек пьет или принимает
наркотики, а работать нужно, вот он и приходит с просьбой помочь. Потому и
приходит, что здесь мы спрячем его от любопытных глаз, выведем из запоя,
создадим условия для нормальной успешной работы. И никто никогда не узнает, что
этот человек, кумир публики, любимец читателей, известная личность, создавал
свое творение при помощи и содействии врачей. Во избежание недоразумений такие
пациенты даже ему, доктору Бороданкову, не называют свое настоящее имя. Так что
извините, господа хорошие, помочь ничем не могу. А с теми, кто в данный момент
находится в отделении, вы можете побеседовать, они вам подтвердят все, что я
сказал. И Бороданков, и его жена Ольга знали, что так оно и будет, подтвердят,
потому что внешне выглядело все именно так. И при такой постановке вопроса
бояться доктору Бороданкову было совершенно нечего, кроме разве что мук
совести, но с этим у него был полный порядок. А вот с криминальными трупами
дело принимало совсем другую окраску и другой вид. Он бы никогда не согласился
связываться с явным криминалом, он был разумно боязлив. Украсть чужие идеи,
результаты чужого научного труда – это дело привычное, покажите-ка хоть одного
человека, которого бы за это сурово наказали в нашей стране. А криминальные
трупы – это совсем иное. Перспектива оказаться в тюрьме Александра
Иннокентьевича ну никак не радовала. Более того, она могла выбить его из колеи
настолько, что он сам потерял бы способность нормально работать и не смог бы
довести бальзам. И прощай мировая слава и большие деньги.
Ольга Решина была другой. И она готова была идти по трупам
во имя мировой славы и больших денег. Но ее мужу знать об этом было совсем не
обязательно. Более того, она старательно изображала сострадание к умирающим
пациентам, чем вызывала насмешливо-снисходительные взгляды Бороданкова. На
самом же деле чужая смерть ее не смущала. Поэтому она даже не вздрогнула,
услышав от своего бывшего любовника Шоринова, что он помнит данное ею обещание
и теперь ей пора подключаться.
– Твоя Тамара ведет себя неправильно, – выговаривал
ей Михаил Владимирович. – А теперь вот ее кто-то ищет, и если Николай
сумел выяснить, куда она делась, то и они смогут. Я принял меры к тому, чтобы
эти люди не смогли пройти тот же путь, что и Коля. Но на этом пути четыре
звена. Троих просто заткнули, а с четвертым нужно поработать. Нужно выяснить,
как много этот человек знает, не рассказала ли ему Тамара что-нибудь лишнее.
Этим займешься ты.
– Хорошо. – Она согласно кивнула. – Я должна
только выяснить, насколько этот человек информирован?
– Нет, не только. – Шоринов многозначительно
посмотрел на нее. – Сначала выяснить, а потом решить, нужно ли делать
что-то еще.
– То есть ты хочешь сказать, что делать «что-то еще»
нужно будет не только с ним? – нахмурилась Ольга.
– А вот это ты и должна выяснить у него. Во-первых, что
ему рассказала Тамара, и во-вторых, рассказывал ли он сам об этом еще кому-то.
Мы должны охватить полностью тот круг людей, который выводит на Тамару и на ее
связь с событиями в Австрии, с одной стороны, и с нами, с другой.
– Но почему, Миша? – удивилась Ольга. – Если
ты нанял для решения вопроса каких-то людей, пусть уж они заодно и это сделают.
Они же, наверное, профессионалы, не то что я.
– Почему-почему, – проворчал Шоринов. –
Потому что это денег стоит, вот почему. Я что, по-твоему, бездонная бочка? Я
согласился финансировать проект, но всему есть предел. Из-за твоей Тамары мне и
без того пришлось идти на дополнительные расходы, оплачивать работу Николая, а
это тоже, знаешь ли, немало. Теперь вот хвосты подчищать приходится. Эта контора
за свои услуги дорого берет. Лишнего платить не хочу. Понятно?
– Понятно, – вздохнула она. – Хорошо, Миша, я
все сделаю.
– Как дела у Александра? Когда будет готово?
– Скоро, Мишенька, не беспокойся, уже совсем скоро.
Теперь это вопрос нескольких недель, если не дней.
– Я думал, после того, как я достану вам архив,
результат будет немедленно, – недовольно заметил Шоринов. – Чего он
возится так долго, этот твой гений?
– Еще немножко потерпи, – попросила она. – Не
все так просто. В бумагах Лебедева нет готового решения, только общие идеи.
Может быть, твой Николай не очень внимательно их смотрел и пропустил самое
важное.
Шоринов понял, что это был мелкий укол в ответ на упреки в
адрес Тамары. Ольга, дескать, ошиблась в той переводчице, которую
рекомендовала, но и человек, подобранный для выполнения задания им, Шориновым,
тоже мог оказаться не на высоте. Ладно, проглотим.
– Ты хочешь сказать, что он привез не те бумаги? Так,
между прочим, это ты его инструктировала и объясняла, что именно нужно в них
искать.