* * *
Первая же ночь, проведенная Обориным в отделении доктора
Бороданкова, совпала с ночным дежурством Ольги. И если в первые часы Юрия
ужасно нервировало то обстоятельство, что дверь его палаты была заперта снаружи
на ключ, то, когда около двенадцати ночи к нему пришла Ольга, он об этом вообще
забыл, а когда вспомнил, то подумал, что в конце концов это не так уж глупо.
Вдруг кому-нибудь станет ночью плохо или чайку горяченького захочется, он
нажмет кнопку вызова медсестры, а когда та не прибежит, больной выйдет из
палаты и начнет ее искать. Красиво же получится, если он, стоя в коридоре,
услышит… А потом увидит, как из другой палаты выходит медсестра.
Палата была просторная и удобная, с собственным санузлом,
холодильником и большим письменным столом. Вечером ему принесли вкусный ужин и
стакан с какой-то микстурой.
– Что это? – спросил Оборин у хорошенькой
сестрички в накрахмаленном халатике.
– Витамины, травы всякие, – ответила она,
кокетливо улыбаясь.
– Горько, наверное?
– Что вы, вкус очень приятный. Немножко горчит, это
верно, но ведь травы всегда горчат. Вы попробуйте.
Оборин отпил маленький глоточек. На вкус микстура напоминала
слабо заваренный зверобой. Ему понравилось.
– А вы до которого часа работаете? – поинтересовался
он вполне невинным тоном.
– До десяти вечера. В десять заступает другая
медсестра.
Он знал, что этой другой будет Ольга, и ему хотелось, чтобы
время шло быстрее, ведь он так по ней соскучился. В течение нескольких дней он
только разговаривал с ней по телефону и теперь, сгорая от нетерпения, ждал,
когда можно будет снова обнять ее, раздеть, смотреть в ее расширяющиеся от
страсти глаза, слушать ее прерывистое дыхание.
Когда Ольга наконец появилась, он даже не нашел в себе сил
поговорить с ней, накинулся на нее как сумасшедший и только потом,
успокоившись, сообразил, что не обменялся с ней ни словом, повел себя как
грубая скотина. К счастью, она совсем не обиделась.
– Ну надо же, – прошептала она, водя ладонью по
его груди, – я и не подозревала, что до такой степени соскучилась по тебе.
После ее ухода Юрий заснул крепким сном и проснулся утром
совершенно счастливым. На завтрак ему принесли сыр, творог, джем, яичницу и
йогурт, а также очередной стакан с горьковатой, но приятной на вкус микстурой.
Он с аппетитом все съел, залпом выпил темную жидкость и принялся за работу.
Принеся завтрак, Ольга предупредила, что в десять, когда она будет сменяться, в
отделении уже будут врачи, поэтому она не станет заходить, чтобы попрощаться.
Это не принято и может вызвать удивление.
– Когда мы увидимся? – спросил Оборин.
– Я работаю завтра с десяти утра, у нас смены по
двенадцать часов, так удобнее.
– Как еще долго! – протянул Оборин. – Я не
доживу. Я умру от тоски по тебе.
– Ничего. – Она тихонько засмеялась. – Ты будешь
работать над своей диссертацией и даже не заметишь, как время пролетит.
Конечно, Оборин ей не поверил, он знал свою влюбчивость и
точно так же знал, что никакая, даже самая интересная работа не в состоянии
заставить его забыть о предмете своих воздыханий в тот первый период, когда
острота чувств еще не притупилась. Тем не менее после завтрака он добросовестно
принялся за работу, разложил анкеты, выписки, заметки и начал составлять
таблицы, в которые аккуратно заносил данные эмпирического исследования. Ему уже
давно не удавалось поработать спокойно, ни на что не отвлекаясь, и он даже
удивился, что работа доставляет ему удовольствие. В три часа новая медсестра,
которую он еще не видел, принесла ему обед и микстуру. Оборин торопливо
проглотил борщ и жареного цыпленка с салатом из капусты и свеклы, запил
микстурой и снова кинулся к своим бумагам.
День пролетел, против всяких ожиданий, незаметно, и,
укладываясь спать, он с удовольствием думал о том, что утром снова увидит
Ольгу. Нет, что ни говори, а мысль лечь в больницу оказалась более чем удачной.
Глава 11
Новость, сообщенная Виктором, заставила Арсена оставить все
дела и погрузиться в невеселые раздумья. Подумать только, заказчик оказался
племянником Денисова. Как же тогда прикажете все это понимать? Денисов засылает
в Москву частного сыщика Тарадина, сводит его с Каменской, а потом дает заказ
на то, чтобы помешать им в поисках конкретных людей? Очень интересно.
Вывод из этого следовал совершенно определенный, и результат
тяжких раздумий Арсена не порадовал. А вывод очень простой: он, Арсен, чем-то
досадил могущественному Эдуарду, и теперь Денисов сводит с ним счеты. Путем
двойной комбинации пытается прихлопнуть детище Арсена – контору. Наверняка он
вступил в сговор со своей приятельницей Каменской, и они совместными усилиями
начнут разваливать организацию Арсена. У Каменской к Арсену тоже есть свой
счет, и не маленький.
Ну ладно, с Каменской понятно, ей Арсена любить не за что.
Но Денисов? Он-то зачем это делает? Без причины, из одной только любви к белобрысой
крыске с Петровки? Конечно же, нет. Для того чтобы Эдуард собственными руками
стал рубить сук, на котором сидит, разваливая организацию, оказывающую людям
его пошиба совершенно неоценимые услуги, причина должна быть более чем веской.
И причину эту необходимо найти, чем скорее – тем лучше. Может быть, произошло
недоразумение, или Денисова неправильно информировали, или он что-то не так
понял? Может быть, Эдуард увидел злой умысел там, где имеет место всего лишь
небрежность, хоть и непростительная для конторы Арсена, но не смертельная?
Нужно разобраться и устранить причину конфликта. Если надо, Арсен готов
вступить с Денисовым в переговоры, объясниться, возместить ущерб, если таковой
был причинен неумелыми действиями его людей, извиниться. Но уж ни в коем случае
не воевать с Эдуардом Петровичем.
На то время, пока он будет разбираться в ситуации,
интенсивную деятельность следует заморозить. Он так и сказал Виктору.
– За девочкой продолжай смотреть, каждый ее шаг
фиксируй. Из ее поведения должно быть понятно, что они затеяли. Если, конечно,
затеяли.
– Да что вы ее девочкой-то называете! – фыркнул
Тришкан, не сдержавшись. – Она же старше меня на семь лет.
Арсен ничего не ответил. Зыркнул на Виктора острыми
глазками, но смолчал. Не нравится Каменская ближайшему помощнику Арсена, это
очевидно. Но точно так же очевидно, что сам Виктор пока не дорос до того, чтобы
дело передавать в его руки. Зелен, ему еще зреть и зреть на веточке, как
яблоку, опытом наливаться. Бесится, ревнует. Ничего, пусть ревнует, глядишь, от
ревности-то и поумнеет. Все равно подходящих кандидатов в преемники нет, и если
с Каменской дело не выгорит, тогда, конечно, Витя на первом месте окажется. Вот
и пускай, пока суд да дело, приучается не путать эмоции с работой и на глотку
самому себе первым наступать, не дожидаясь, пока это сделают другие. Потому как
самому себе на горло наступить можно мягкой лапкой в меховом тапочке, а у
других-то на такой случай кованые сапоги припасены.
