– Как могло получиться, Виктор Алексеевич, что ваше
подразделение ведет разработку одного из крупнейших финансовых мафиози, а я об
этом узнаю из анонимного послания? Более того, наши коллеги из службы по борьбе
с организованной преступностью тоже об этом не знают, а ведь это в первую
очередь их хлеб. Что за самодеятельность вы устроили?
– Виноват. – Гордеев покорно склонил круглую лысую
голову. – Дело в том, что контакт с Денисовым был установлен не в связи с
финансовыми махинациями, а в ходе работы по делу об убийстве. Мы просто
воспользовались удачно подвернувшимся случаем, чтобы попробовать начать
разработку. Заверяю вас, если мы получим положительный результат, то немедленно
подключим другие службы.
– Значит, так, – жестко отрубил генерал. –
Каменскую от работы отстранить, табельное оружие изъять. Я немедленно назначаю
служебную проверку. Если вы сейчас сказали мне неправду, если выяснится, что
ваша Каменская спуталась с мафией, а вы ее покрываете, она будет немедленно
уволена. Вопрос о вашем служебном соответствии будет решаться отдельно, и могу
вам обещать, что ваша неискренность будет оценена должным образом. У меня все,
идите. И захватите с собой фотографии, у меня есть дубликаты. Будете на досуге
смотреть на них и думать о том, как нужно подбирать кадры в свой отдел.
Гордеев сделал четкий «строевой» поворот и вышел из кабинета
начальника, чувствуя, как багровый румянец злости заливает его голову от лысины
до шеи. Проходя мимо Настиной комнаты, он толкнул дверь и на ходу бросил:
– Иди со мной.
Войдя к себе, он сдернул с плеч китель и, стараясь не дать
волю клокотавшей в нем ярости, аккуратно повесил его в шкаф на плечики, хотя
больше всего на свете хотел в этот момент швырнуть его на пол. Все-таки
сдержаться ему не удалось, и кителю повезло больше, чем креслу на колесиках,
которое Колобок-Гордеев резким ударом ноги отправил к окну.
– Кто это вас так, Виктор Алексеевич? –
сочувственно спросила Настя.
– Сейчас узнаешь, – буркнул полковник, водружая
кресло на постоянное место перед рабочим столом. – Садись, не отсвечивай.
Он подождал, пока Настя усядется за длинный стол для
совещаний, и протянул ей фотографии.
– Полюбуйся на свои подвиги.
Она быстро просмотрела снимки и отложила их в сторону.
– Значит, ты все-таки с ним встречалась, хотя я тебе
запретил это делать, – констатировал Гордеев с угрозой в голосе.
– Встречалась, – подтвердила она спокойно.
Отпираться было бессмысленно, а для комментариев время еще не наступило.
– Позволь узнать, зачем?
– Чтобы спросить у него о конторе.
– Ну и что, спросила?
– Спросила. Виктор Алексеевич, получилось чудовищное
недоразумение. Денисов стал жертвой обмана.
– Ой-ой-ой! – замахал руками Колобок. –
Денисов – жертва обмана? Анастасия, не строй напрасных иллюзий. Если кто и
жертва обмана, то это ты. Генерал назначил служебное расследование, ты
отстраняешься от работы. Вот цена твоим жертвам. Что делать будем?
– Работать. – Она пожала плечами. –
Отстранили – и пусть, подумаешь. Думать-то мне никто не запретит.
– Ничего себе «подумаешь»! – взвился
Гордеев. – Да ты понимаешь, что тебя уволить могут? И меня за компанию.
Настя побледнела, и Виктор Алексеевич увидел, как у нее
задрожали руки, до этого спокойно лежавшие поверх сложенных на столе
фотографий.
– Неужели так серьезно? – с ужасом спросила она.
– Представь себе. Генерал прямо из мундира выпрыгивает
от праведного негодования. Я ему, конечно, сказал, что все это с моего ведома и
в интересах службы, но он все равно будет проверять. Хотел бы я знать, какая
сука сделала эти проклятые снимки. Неймется же кому-то! Может, контора? Они
тебя пасут?
– Пасут, – кивнула Настя, – но как-то
странно. В тот день, когда я была с Денисовым в ресторане, мне вечером позвонил
тот тип, который мне всегда звонит, и мило так посетовал на то, что я, мол,
себя не берегу, на работе допоздна засиживаюсь. Я уверена была, что они за
каждым моим шагом следят, потому и сказала, что была не на работе, а в
ресторане с Денисовым. Хотела посмотреть на его реакцию. И вы знаете, мне
показалось, что он удивился. У меня было четкое ощущение, что он этого не знал.
Хотя если в этой конторе такая мощная конспирация, то он мог и не знать. Вы же
знаете, чем выше уровень конспиративности, тем больше идет запаздывание
информации. Ему просто к тому моменту об этом еще не сообщили, потому что время
контакта не наступило.
– Но если он к тому моменту не получил информацию, то
почему думал, что ты сидела на работе? С чего он это взял? – резонно
возразил Гордеев. – Если бы он совсем ничего не знал, то и не говорил бы
ничего.
– Тоже верно, – согласилась Настя. – Потому я
и говорю, что они какие-то странные. Скорее всего у них, как и в любой
организации, есть случайные люди, дураки, халтурщики, лентяи. Они меня
проспали, когда я выходила с работы, а потом просто наврали своему хозяину, вот
и все.
– Похоже, – кивнул Виктор Алексеевич. –
Значит, снимки делали не они. Тогда кто же? Федералы?
– Вполне возможно, если они со своей стороны
разрабатывают Денисова и ходят за ним по пятам.
– И среди них попалась какая-то гадина, которая
выяснила, с кем Денисов ходил в ресторан, и не удержалась от удовольствия
сделать тебе пакость. У тебя там что, враги завелись?
– Не знаю. – Она недоуменно покачала
головой. – Вроде я ни с кем ничего не делила. Я вообще с ними мало
общалась.
– Ну, мало – не мало, а результат налицо, –
вздохнул Гордеев. – Ладно, рассказывай, что полезного узнала у своего
Денисова.
Она подробно пересказала начальнику свой разговор с Эдуардом
Петровичем.
– Получается, что у Шоринова есть группа специалистов,
которые пытаются воссоздать изобретение профессора Лебедева, но без его архива
у них ничего не получалось. Они нашли вдову Лебедева и хотели купить у нее
архив за миллион долларов, но в последний момент передумали и решили ее убить,
чтобы не платить денег. Почему-то женщина приехала на встречу не одна, с ней в
машине находилась бывшая любовница Денисова с маленьким ребенком. Убили всех
троих. И если Тарадин не ошибся, то убийцы – Николай Саприн и Тамара Коченова.
Так что тут мне все понятно и уже неинтересно.
– Хорошенькое дело, – хмыкнул Гордеев. –
Убийцы на свободе гуляют, а ей неинтересно.
– Ну, Виктор Алексеевич, не придирайтесь. Вы же
понимаете, мне ловить неинтересно, мне интересно вычислять: КТО? А когда
понятно, кто и почему, дальше уже дело техники. Это не мое.
– А что в данном случае твое?
– Мое – контора. Этот глупый эпизод с людьми, которые
меня упустили, навел меня на мысль о том, что контора не так уж неуязвима, как
я привыкла думать. У нее есть слабые места, нажав на которые ее можно
развалить. Вот это – мое. И еще одно… Только вы не ругайтесь, ладно?
