После свадьбы Ольга делала все, чтобы он не разочаровался,
не пожалел о принятом решении. И он не пожалел. Ольга стала не только
постоянным источником положительных эмоций в постели и на кухне, но и
помощницей, соратницей. Тем, что иные мужья называют «надежным тылом». Он помог
ей сделать кандидатскую диссертацию за полтора года и постоянно слышал от нее,
что он самый умный и самый талантливый медик во всей России, а то и во всем
мире. И она верила в свои слова, как верила и в большое будущее своего мужа. Он
должен был, по ее замыслу, стать самым известным, самым великим и
соответственно самым богатым врачом-психиатром сначала в России, потом в
Европе, а там, бог даст… Для осуществления этой части жизненного плана она
готова была на все. И то, что в интересах дела она, кандидат медицинских наук,
согласилась работать медсестрой, было в ее глазах вовсе не жертвой, а
необходимой платой за успех, причем мизерной частью этой платы. Она готова была
и на большее. Собственно, не было такого, чего она не сделала бы для достижения
поставленной цели.
Глава 2
Жара, стоявшая в Москве всю первую половину июня, внезапно
сменилась холодными дождливыми днями. Окна в комнате были распахнуты настежь, и
струи дождя, с ровным шумом проносящиеся вниз, то и дело сердито выплевывали
крупные капли прямо на широкий, уставленный цветочными горшками подоконник.
Михаил Владимирович Шоринов любил дождь. В такую погоду на него нисходили
умиротворение и тихая радость.
Ольга знала, что к Шоринову лучше всего приходить в субботу
вечером. Это было самое спокойное время. Во все остальные вечера телефон
надрывался от постоянных звонков, которые прерывали разговор, мешали
сосредоточиться, сбивали настрой. По этой же причине она никогда не приходила к
нему в офис. Только домой и только в субботу, когда жена с детьми на даче, а
деловые звонки в большинстве своем откладываются на воскресенье, поближе к
понедельнику, чтобы не забылись.
Она аккуратно сняла мокрый плащ, скинула туфли и босиком
прошла в комнату. Ступни у нее были красивые, изящные, ухоженные, с тщательным
педикюром, и Ольга никогда не упускала возможности продемонстрировать их.
Шоринов не без удовольствия оглядел ее ноги, довольно откровенно обнаженные
укороченной юбкой строгого костюма. Когда-то давно они с Ольгой были
любовниками, правда, недолго, но воспоминания у него остались самые приятные.
Она была умной и ненавязчивой, темпераментной и нетребовательной. С тех пор,
как она вышла замуж за своего психиатрического гения, их интимные отношения
прекратились и перешли в сугубо деловые.
– Как идут дела? – поинтересовалась Ольга,
усаживаясь на мягкий диванчик возле окна и вытягивая ноги.
– Успешно. Мы ее нашли. Но она оказалась той еще
щучкой, – усмехнулся Шоринов. – Запросила столько, что мне одному не
потянуть. Нужно искать спонсора, который войдет в долю.
– Черт!
Она с досадой стукнула кулачком по диванной подушке.
– Неужели эта дура понимает ценность архива? У нее же
образования – полтора класса и три койки. Ее кто-то консультирует?
– Непохоже, – покачал головой Шоринов. – Мой
человек присматривался к ней, он считает, что ее просто жадность обуяла.
Дура-то она дура, но ведь сообразила, что если приложены такие усилия, чтобы
найти ее, то цена архиву ее покойного мужа – далеко не три рубля. Короче,
сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь найти деньги. Она просит миллион долларов
наличными.
– Миллион! – ахнула Ольга. – Да она с ума
сошла!
– И тем не менее.
Шоринов встал и подошел к окну. Ольга смотрела на его широкую
чуть сутуловатую спину и понимала, что сейчас решается ее судьба. Михаил с
самого начала поверил в идею и в то, что она принесет громадные прибыли, но он,
конечно, не ожидал, что потребуются такие огромные затраты. Миллион долларов!
Да его и через таможню-то не пронесешь. Неужели он откажется, бросит все на
полпути?
– Что у твоего мужа? – глухо спросил он. –
Никакой надежды, что обойдемся своими силами?
– Никакой, – твердо ответила Ольга. – Он,
правда, уверен, что сможет, думает, что он не глупее Лебедева. Но я в это не
верю. И потом, это становится опасным. Люди же умирают один за другим, уже
восемнадцать человек за полгода. И никакого просвета. Это просто счастье, что
никто из родственников не поднял скандал, но везенье когда-нибудь кончается. Я
боюсь рисковать.
– Значит, надо искать человека, который даст наличные
там, на месте. Из России столько не вывезти, даже если бы они у меня были. Оля,
пойми меня правильно, я сделаю все, что в моих силах, но я должен быть уверен,
что это не блеф, не мыльный пузырь. Мой риск – это мой риск, я ввязался в это
дело добровольно и готов был рисковать своими деньгами. Но только своими. А
поскольку я вынужден обращаться к третьим лицам, я буду рисковать уже их
деньгами. Если ничего не получится, я должен буду вернуть долг. Ты понимаешь, в
какую кабалу я попаду? Поэтому подумай еще раз и скажи мне: ты точно знаешь,
что в архиве Лебедева есть то, что вам нужно? Ты точно знаешь, что он
разрабатывал именно тот препарат, о котором идет речь у нас с тобой? А не
какое-нибудь лекарство от поноса?
– Миша, ты не должен сомневаться. У нас ведь почти все
получилось. У нас уже есть лакреол – препарат, стимулирующий творческий
потенциал, интеллектуальную деятельность. Препарат необычайно эффективный, ты
сам прекрасно знаешь это, ты же читаешь газеты. Во всех некрологах сказано:
«Ушел из жизни в расцвете творческих сил, буквально за день до скоропостижной
смерти завершил лучшее свое произведение…» Это же не я придумала, это оценка
специалистов. Но они умирают, Миша, и с этим мы ничего поделать не можем.
Поэтому и нужен архив Лебедева. Он что-то придумал, хитрость какую-то, но в его
экспериментальной группе не было ни одного летального исхода.
– Хорошо.
Шоринов обернулся и пристально посмотрел на Ольгу, потом
сделал несколько шагов и подошел к ней вплотную. Теперь он возвышался над ней,
навис, заслоняя собой свет, падающий из окна, и ей на какое-то мгновение стало
страшно, она почувствовала себя слабой и зависимой.
– Я найду деньги, чтобы выкупить архив у вдовы
Лебедева. Но ты должна мне пообещать…
– Все что хочешь, – быстро ответила она.
– Не торопись, Оля. Так вот, поскольку речь идет об
очень больших деньгах, всегда возможны осложнения и неприятности. Не исключено,
что кого-то нужно будет положить к вам в отделение. Ты меня поняла?
– Да, – едва слышно прошептала она, не сводя глаз
с лица Шоринова.
– Как ты будешь обманывать своего мужа, будешь ли ты
лечить людей в клинике или принесешь препарат мне, меня сейчас не интересует.
Мне может понадобиться твоя помощь, и ты мне эту помощь должна будешь оказать.
Ты будешь соучастницей. А может быть, и исполнительницей. А теперь подумай еще
раз. Согласна ли ты? Стоит ли игра свеч?
– Да, – ответила она хрипло и тихо. Откашлялась,
глубоко вздохнула и еще раз повторила, громко и отчетливо: – Да. Я согласна.
