Осмотр гаража начали с автомастерской, затем проверили
мойку, а потом поднялись по пандусу на самый верх и стали методично, бокс за
боксом, осматривать машины. Примерно через полчаса Гаврилюк полез в карман за
сигаретами и с удивлением вытащил сложенный вчетверо список. «Ах ты, черт
возьми! – мысленно выругался он. – Как же это я забыл про него. И
ведь никто не вспомнил. Молодые, что с них взять».
Он развернул список и до самого последнего бокса сверял по
нему все автомобили. Ничего интересного не попалось.
Закончив осмотр, они вышли на улицу и стали рассаживаться по
машинам. Гаврилюк с ними не поехал, ему до дому было рукой подать, и он решил
пройтись пешком. Пройдя полквартала, участковый остановился. Ему не давала
покоя мысль о том, что про список он вспомнил только тогда, когда почти
половина боксов была уже проверена. А вдруг в той, первой, половине стоит
машина, которую разыскивают оперативники?
Он очень устал и был голоден, дома лежала жена с тяжелым
гриппом, собаку выгулять было некому, и бедный пес, наверное, извелся, не
понимая, почему его с семи утра не вывели пописать. А ведь сын специально
предупредил, что придет сегодня поздно, и Гаврилюк обещал выйти с Филей хотя бы
часов в пять, чтобы не мучить невинное животное, а сейчас уже половина
девятого.
Он очень хотел пойти домой, тем более и подъезд уже виден,
вот он, в двадцати метрах отсюда. Но природная добросовестность взяла верх, и
он повернул обратно.
– Ты чего? – высунулся из будки сторож дядя
Гриша. – Забыл что-нибудь? Или с собой принес?
Он сделал выразительный жест, щелкнув себя по горлу.
– Забыл, дядя Гриша. Доставай свои ключи, давай-ка еще
разок пройдемся по боксам.
– По всем? – испугался сторож.
– Да нет, по первым тридцати.
– Мне вместо себя посадить некого, а пост оставить не
могу, – важно заявил дядя Гриша. – Бери ключи, сам иди.
Гаврилюк снова поднялся наверх и принялся за осмотр. В
шестом боксе стояла машина, указанная в списке. «Ну слава богу! – подумал
он с облегчением. – Не зря мучился. Чутье еще осталось». Он проверил все
остальные боксы и, только дойдя до того места, где час назад доставал сигареты,
сложил список и снова спрятал в карман.
– Дядя Гриша, у тебя шестой бокс за кем числится?
– Сейчас гляну.
Сторож полез за толстой потрепанной книгой, долго листал ее,
ища нужную страницу.
– Шестой за Обориным, – наконец сказал он.
– Как его полностью?
– Оборин Юрий Анатольевич, вот тут и адрес его есть, и
телефон. Будешь записывать?
– Буду.
Записав данные хозяина бокса номер шесть, участковый
поспешил домой. Жалобный скулеж спаниеля Фили был слышен аж на лестничной
площадке. Гаврилюк влетел в квартиру, скинул ботинки и, не раздеваясь, зашел в
комнату, где лежала жена.
– Как ты, Зинуля?
– Ничего, – слабо улыбнулась жена. – Получше.
Сейчас я встану, ужин согрею…
– Лежи, лежи, – замахал руками Гаврилюк. – Я
сам. Сейчас с Филей выйду, потом поужинаю. Ты не вставай.
Он заскочил на кухню, отломил от длинного французского
батона изрядный кусок, отхватил ножом толстенный ломоть колбасы, сунул ноги в
ботинки и вышел гулять с собакой. Пес летел по лестнице с такой скоростью,
словно за ним гналась стая волков.
Через сорок минут умиротворенный Гаврилюк восседал за
столом, на котором стояла тарелка с дымящимся борщом. На полу у его ног
спокойно лежал Филя. По телевизору показывали футбольный матч. Жизнь снова
казалась участковому вполне сносной.
Доев борщ и две порции жаркого, он вымыл посуду, вытер руки
и снова достал злополучный список. Рядом с каждой внесенной в него машиной
стоял номер телефона, по которому об этой машине следовало сообщить в случае ее
обнаружения. Гаврилюк достал бумажку, на которой были записаны данные о
владельце шестого бокса, и потянулся к телефону.
* * *
Ни разу в жизни Настя не испытывала такого острого чувства
неловкости, входя в здание на Петровке, 38 и идя по коридорам в сторону своего
кабинета. Она работала здесь почти десять лет, знала каждую трещинку на стенах,
каждое пятнышко на дверях, мимо которых проходила по десять раз на дню, но
сегодня ей казалось, что она тайком проникла туда, куда вход ей был заказан,
она находится здесь неправомерно и каждый встречный знает об этом и может взять
ее за руку и выставить вон. Умом она понимала, что это глупость, что
отстранение от работы – дело неприятное, но вполне обычное и никоим образом не
означает, что сотрудник не может появляться на своем рабочем месте. Просто ему
запрещается действовать как официальному лицу. А приходить на работу –
пожалуйста, если есть желание.
Желание у Насти Каменской было. И необходимость тоже была.
Поэтому она, преодолевая невесть откуда взявшееся смущение, мужественно шла в
свой кабинет, стараясь не встречаться глазами с теми, кто попадался ей на пути.
Она почему-то была уверена, что о служебном расследовании обстоятельств ее
связи с мафией Денисова знает все ГУВД.
Кабинет тоже показался ей чужим и неприветливым, хотя раньше
она могла сидеть здесь чуть ли не сутками, что-то анализируя, обдумывая,
рассчитывая. Ей всегда было здесь хорошо и, несмотря на казенную обстановку,
уютно. Не успела она снять куртку, как буквально следом за ней влетел Коля
Селуянов. Чмокнув Настю в щеку, для чего ему пришлось задрать голову вверх,
низкорослый Селуянов тут же по-хозяйски уселся за ее стол.
– Принесла? – только и спросил он.
Настя кивнула. Они с Колей давно уже задумывали сделать
анализ работы оперативных аппаратов по выявлению очевидцев тяжких преступлений,
совершаемых на улицах и в общественных местах. Долгое время до этого руки не
доходили, наконец месяца два назад они все-таки собрались с духом и приступили
к сбору данных. Для хорошего анализа, говорила Настя, нужна хорошая статистика.
В данном случае «хорошая статистика» означала, во-первых, достаточно большой
массив данных, а во-вторых, их точность. Они собирали сведения об адресах и
местах работы тех лиц, которые были выявлены как очевидцы тяжких преступлений,
и тщательно наносили эти данные на огромную карту Москвы.
Они расстелили карту на столе и склонились над ней.
– Вот смотри, – стала объяснять Настя. –
Предположим, цифрой один, обведенной в кружочек, я обозначаю место совершения
преступления. По этому преступлению на первоначальном этапе было выявлено десять
очевидцев, то есть людей, которые видели либо само деяние, либо преступника.
Четверо из этих десяти живут неподалеку, их адреса я обозначила цифрой один.
Еще трое живут в других районах Москвы, но зато работают поблизости от места
совершения преступления, потому и оказались там. Их места работы тоже
обозначены единичкой, но обведенной квадратиком. И остальные трое не живут и не
работают вблизи места происшествия, а оказались там случайно, например, шли в
гости и так далее. Их адреса обозначены цифрой 1 со значком «с». Схема понятна?
